Пропустите женщину с ребенком - Лобановская Ирина Игоревна - Страница 46

А Борис… Ну что Борис… Он продолжал заниматься тем, чем занимался.

Преступление? Недоспасов так не считал. Усыновление российских детей не может быть преступлением. По определению.

Ему, как хорошему юристу, легко было оформлять и проталкивать любые документы. Поэтому именно к нему и обратилась когда-то Марина, тоже сейчас имевшая в этом деле неплохой «навар».

В основном они переправляли за рубеж малышей до трех лет. Но Марина промышляла и другим бизнесом, орудуя с грудничками. Но не попадалась. Она как-то ловко отправила в США группу беременных женщин. Ей помогла заведующая женской консультацией. После родов детей усыновляли иностранцы. Так там осталось более тридцати младенцев.

Позже в близкой к Москве области Марина при участии главврача местного роддома подбирала женщин, собирающихся отказаться от детей. За каждого отправленного за рубеж новорожденного они получали пятнадцать тысяч долларов, а матерям выплачивалась малая толика — всего лишь десятая часть этой суммы.

Да, на многое была способна Марина, доктор Мариша, встретившаяся когда-то Недоспасову на жизненной тропинке…

26

Теща, конечно поставленная дочкой в известность о протезе, разговоров о ноге старательно и тактично избегала.

Когда Борис только начал работать в юридической консультации, Лилия Ивановна как-то осторожно, вскользь, по возможности деликатно, спросила, что у него с ногой.

— Поскользнулся, упал, потерял сознание, очнулся — гипс, — плоско отшутился он. И добавил: — Не люблю говорить на эту тему… Извините…

Лилия Ивановна понимающе кивнула.

Теперь она знала, что он ее обманул. Ее и Наташеньку. Но упрекать не стала. Боялась сразу показаться вредной и противной и тотчас превратиться в мерзкую тещу-гадину из анекдотов. Жили хорошо, дружно. И обеспеченно. Благодаря все той же Лилии Ивановне Бориса постоянно приглашали защищать то одного подонка, то другого. И он всех успешно вытаскивал оттуда, где им полагалось находиться до конца дней своих. Вероятно, попадись им на жизненном пути менее убедительные, не столь изворотливые и хитроумные адвокаты, страна жила бы куда спокойнее и безмятежнее.

Очень скоро выяснилось, что Наташа не может рожать.

Вернувшийся вечером с очередного судебного заседания Борис застал опухшую и растрепанную жену в слезах. Теща пила на кухне валокордин. Судя по запаху, уже не первый раз. Тесть притаился в комнате и сидел тихо, как немой. Он был так незаметен, что Борис всегда с трудом припоминал его имя-отчество, когда хотел все же к нему обратиться.

— Что случилось? — спросил Борис женщин. И сразу встревожился. За полгода их семейной жизни жена еще ни разу не ревела. Интересное кино…

— Я… — прорыдала Наташа.

Если бы все обожающие плакать женщины могли только себе представить, как они выглядят в этот момент, раз и навсегда завязали бы со своими слезами.

— Я… была у врача…

«Неужели у нее опухоль? — ужаснулся Борис. — И мне предстоит пережить ее тяжелую болезнь и не менее страшную смерть?! Еще одну смерть в моей жизни…»

— У нас… никогда… не будет детей… — ревела Наташа.

Вместе с ней некстати заплакала и теща. Борис озлобился.

— Ну, не будет — и не надо! — с неосмотрительным легкомыслием миротворчески заметил он. — Проживем и без них! А реветь-то зачем?

Теща посмотрела на Бориса с ужасом, словно вместо него в комнате появилась анаконда и злобно зашипела, приняв боевую стойку. У Наташи разом иссякли слезы, и она уставилась на Недоспасова в недоумении.

— Разве ты не хочешь детей? — спросила она. — Я не знала…

— Наташенька, ты меня неправильно поняла! — заюлил, пытаясь выкарабкаться из скользкой ситуации, Борис. А он это делать умел. Больше всего ему хотелось сейчас есть. Картошечки бы горячей! — Я очень хочу детей, мечтаю о них. Но не стоит делать трагедию из их отсутствия. И вообще врач мог ошибиться! Знаешь, сколько таких врачебных ошибок! Правильный диагноз ставит лишь патологоанатом.

— Мама тоже говорит об ошибке… — задумчиво прошептала Наташа.

— Вот видишь! Мама права! Всегда ее слушайся! — обрадовался Борис. И заслужил более благосклонный взгляд тещи. — Давай обсудим все эти проблемы завтра утром, на свежую голову… Лилия Ивановна, Морозова оправдали!

Морозов был невероятный жулик, директор большого гастронома, пристрастившийся обманывать запросто любого потому, что иначе жизнь представлялась ему пресной и тягостной. Кроме того, он считал всех без исключения полнейшими идиотами. Недоспасов подозревал, что и его в том числе.

— Молодец! — В голосе тещи прозвучала настоящая гордость за своего зятя и преемника. — Я знала, кого давать ему в адвокаты!

— Вы меня не накормите? — жалобно попросил Борис. — Я очень устал…

— Наташа! — Голос тещи окреп окончательно. — Вставай, наконец, умойся и согрей мужу ужин! Борис прав: лучше все обсудить утром.

На следующий день Наташа поведала лениво валяющемуся на тахте Недоспасову, что врач был категоричен, ультимативен и никаких надежд ей не оставил. Вникать в медицинские тонкости Борис разумно не стал.

— Подождем, — сказал он. — Полгода — не срок! Обычно дают год… — И засмеялся.

Наташа снова обиделась, но промолчала.

Через год ничего не изменилось. Не произошло ничего нового и через полтора. И тогда Наташа завела речь о приемном ребенке…

Лилия Ивановна и Борис выступили единодушно против. Тесть привычно отмалчивался, забившись в темный уголок.

— Это очень трудно — по-настоящему полюбить чужого ребенка! — заявила по-своему мудрая теща.

— В детских домах дети неизвестно от каких родителей! — резко отозвался Борис. — Дурная наследственность слишком вероятна! У нас в стране девять из десяти сирот — дети алкоголиков, многие с врожденными уродствами. Я это очень хорошо знаю. Почти все малыши, которых усыновляют иностранцы, — с отягощенной наследственностью и задержкой развития, и не менее десяти процентов из них — инвалиды.

Он уже начал понемногу налаживать, раскручивать свой новый бизнес и исследовал состояние сиротского здоровья и дел в России.

— Но можно ведь все проверить! — настаивала Наташа.

Ей мучительно хотелось услышать слово «мама», обращенное именно к ней.

— Доскональная и достоверная проверка невозможна! Это очень трудно! — убеждал жену Борис. — Наташа, возьми себя в руки! Успокойся! Люди живут и без детей. Что же делать, если такая судьба! Так получилось…

Но Наташу такая судьба не устраивала, и мириться с ней она не желала. Тогда пришлось сдаться. Борис плюнул на все, махнул рукой и обреченно позвонил по одному давно хорошо ему знакомому телефону. Трубку сняла Марина.

— Здравствуй, доктор! — буднично произнес Борис. — Не скучала?

— Было много дел, — лаконично прозвучало в ответ. — Заедешь?

Он приехал около девяти вечера, после очередного судебного процесса, конечно, победного для блестящего адвоката Недоспасова. Вот теперь он спасал многих… Только лучше бы ему этого никогда не делать…

— Маринка… — Он прямо в дверях прижался к ней. — Мариша… Ты для меня как последняя зеленая ветка осенью…

— Адвокат, что это ты вдруг заговорил так поэтически? — удивилась Марина, слегка отстранилась и пропустила его в квартиру. — Переутомился со своими воришками и насильниками?

— Нет, — хмыкнул Борис, раздеваясь. — Я двужильный, несмотря на протез. Просто, когда я тебя долго не вижу, начинаю тосковать. Мне словно чего-то не хватает… И это «чего-то» — именно ты. Одна ты…

Он расстегнул рубашку и снял брюки. Отстегнул протез.

— Иди сюда…

Марина подошла, словно нехотя, делая ему одолжение. Но она всегда вела себя именно так. И это еще ни о чем не говорило.

— Мариша… — пробормотал он. — Если бы не ты… Я даже не знаю, как бы я жил… После всего…

— После чего? — попыталась уточнить доктор.

Борис оторвался от нее на мгновение и засмеялся. По-настоящему допросить великого адвоката до сих пор не удалось никому, даже ей.