Сердце Абзалета - Макганн Ойзин - Страница 30

Шестеро дюжих рэнсников проволокли Дрейгара по улице, втащили в избушку, вокруг которой, натянутые на специальные рамы, сушились свежевыделанные шкуры, захлопнули дверь и заперли.

Детей поместили в особую клетку для мьюнан. Вместо прутьев она была оплетена мелкой сеткой, через которую не смог бы протиснуться даже самый гибкий мьюнанин. На дверце не было обычного навесного замка, поскольку рэнсники прекрасно знали, что мьюнане могли открыть пальцами любой замок. Вместо замка в петли вогнали железный штырь, который нельзя было вытащить без молотка и стального керна. К тому же у маленьких мьюнан отобрали магические инструменты.

Осмотревшись вокруг и придя к выводу, что выбраться из клетки не удастся, дети молча улеглись на пол и погрузились в уныние.

— Что же нам делать? — немного погодя промолвила Тайя. — Они хотят… Нет, это невозможно! Мы должны помешать им убить Дрейгара. Неужели ничего нельзя предпринять?

Локрин закрыл глаза. Его сковал ужас. Ни разу в жизни он не видел поверженного парсинанина. Дети не только были бессильны помочь ему, но и сами находились в безнадежной ситуации.

Что с ними будет? Разве под силу дядюшке Эмосу вытащить их отсюда, если даже такой бесстрашный и непобедимый воин, как Дрейгар, не смог этого? При одной мысли о беспомощном, окровавленном Дрейгаре у Локрина по спине поползли мурашки. Почему дядя послал за ними парсинанина? Неужели сам не мог прийти? А что будет с папой и мамой, запертыми в подземных лабиринтах? Если бы Локрин и Тайя не настояли на своем, не вынудили бы дядю взять их с собой, может быть, все было иначе, родителей еще можно было спасти!

Затравленно озираясь, мальчик обхватил руками колени и мучительно размышлял, что бы такое придумать.

Вдруг его внимание привлекли трое медленно ковыляющих по дороге рэнсников. Один вел под руку прихрамывающего товарища, очевидно раненного в ногу, а третий тащил за руку странную долговязую фигуру в капюшоне, с ног до головы обмотанную тряпьем и платками. Что-то тревожное угадывалось в этой фигуре. Даже наметанным взглядом мьюнанина Локрин не мог определить, к какому племени принадлежит незнакомец. Судя по походке, его можно было принять за рэнсника, но по одежде он был выходцем из Сестиньи.

Подтолкнув локтем сестру, Локрин кивнул на обмотанного. Тайя подползла к сетке и удивленно посмотрела на брата.

— Кто это? — вырвалось у нее.

— Понятия не имею.

Рэнсники подвели странную фигуру к одной из обычных клеток и распахнули дверцу.

— Ну-ка полезай, — приказал один из них.

Долговязая фигура покорно опустилась на четвереньки и заползла в клетку. Дверцу тут же захлопнули и, опустив засов, заперли на замок. Поддерживая под руки раненого товарища, рэнсники удалились.

— За что тебя? — поинтересовался у обмотанного Локрин.

Незнакомец затряс головой, как будто не понимал, о чем его спрашивают, и сиплым, словно сорванным голосом переспросил:

— За что меня… что?

— За что тебя заперли в клетку?

— Н-н… не знаю… — пробормотал человек.

— Наверное, за то, что ты чужестранец. Здесь не очень-то жалуют чужаков… Откуда ты родом?

— Не знаю…

— Понятно, — хмыкнул Локрин и многозначительно подмигнул сестре. — А как тебя зовут?

— Не знаю…

— А ты вообще хоть что-нибудь знаешь? — потеряв терпение, воскликнула Тайя.

— Я знаю, что давно странствую… — промолвил человек, с трудом подбирая слова. — Но не знаю, откуда пришел… Ничего не помню…

— Совсем ничего? — сочувственно вздохнула Тайя. — Наверное, это ужасно, когда у тебя вдруг напрочь отшибает память. Нужно начинать жизнь заново. Снова всему учиться…

Скептически покачав головой, Локрин оглянулся вокруг.

— Если уж начинать жизнь заново, — невесело заметил мальчик, кивая на грязную улицу и зловонные жилища рэнсников, — то не в этой чертовой дыре!

Воцарилось молчание. Незнакомец оказался неразговорчив и не мог отвлечь детей от печальных мыслей.

Ухватившись за проволочную сетку пальцами, Локрин с тоской смотрел на лачугу, в которой заперли связанного Дрейгара. Судя по едкому запаху, это была дубильня для выделывания кож. О том, что происходило внутри, можно было только догадываться.

Локрин снова перевел взгляд на пленника в соседней клетке. У того были длинные и, вероятно, очень сильные руки. Оглянувшись вокруг и убедившись, что поблизости нет рэнсников, мальчик постучал ладонью по сетке.

— Эй, ты, обмотанный!

Человек медленно повернулся и посмотрел на него.

— Тс-с!.. — прошептал Локрин. — Сможешь дотянуться до задвижки на нашей клетке? Попробуй вытащить штырь, которым заперта дверца!

— Ты хочешь, чтобы… я это сделал? — переспросил человек.

— Ну да! Вдруг у тебя получится, а?

Странный человек внимательно посмотрел на задвижку, затем, просунув руку между прутьями, попытался дотянуться до нее. Не хватало каких-нибудь нескольких сантиметров. Тогда он с силой налег плечом на прутья, которые заскрипели и начали раздвигаться. Еще немного, он бы ухватился пальцами за штырь. Локрин с изумлением смотрел, как разгибаются толстые прутья.

— Эй, вы, тихо! — шикнула Тайя. — Кто-то идет!

Обмотанный вопросительно взглянул на Локрина.

— Спрячь руку обратно в клетку! Быстро! — шепнул ему Локрин. — Не то тебя заметят!

Явно не понимая, что плохого в том, если увидят, как он пытается открыть клетку, человек тем не менее послушно убрал руку и проводил взглядом рэнсника, который вошел во двор и поднялся на крыльцо.

Когда рэнсник исчез за дверью, Локрин снова окликнул обмотанного:

— Сиди тихо! Придется подождать. Когда немного стемнеет, попробуем еще раз.

— Попробуем что?.. — заторможенно поинтересовался странный человек.

— А он мне нравится, этот тряпичник, — шепнул сестре Локрин. — Хотя у него явно недостает нескольких шариков… — И покрутил пальцем у виска.

Пытаясь размять поврежденную ногу, Калам разогнул колено и, чертыхнувшись, поморщился. Ему досаждали не боль, не полученное ранение, а то, как глупо и бессмысленно он попался. Опершись на боевой топор, как на костыль, он подошел к грузовику и толкнул в бок спящую в кузове Казиль.

— Твоя очередь дежурить, — сказал он. — Мьюнанин до сих пор не вернулся. Разве мы можем столько ждать?

— Если на нас снова нападут, мы вряд ли вообще доберемся до места, — проворчала женщина-воин. Она потерла ладонью затекшую шею и водрузила на коротко остриженные волосы боевой шлем. — Он старается принять все меры предосторожности. Похоже, он сам не ожидал этого нападения.

— Я готов сражаться, — хмыкнул Калам, похлопав по рукояти топора. — Это моя работа.

Казиль презрительно прищурилась и поднялась на ноги. Джуб беспокойно ходил взад-вперед от одного фургона к другому.

— Почему он так долго? — цедил сквозь зубы рудокоп. — Они уже сто раз могли погибнуть. Мы едем слишком медленно.

Хрустнула ветка, и они разом оглянулись. Казиль вскинула арбалет. Послышался детский смех и топот убегающих ног. Джуб раздвинул кусты и махнул рукой.

— Ничего страшного. Это ребятишки габбитов. Похоже, нас заметили.

— Если так, пора сниматься с места, — рявкнул Калам. — Я не собираюсь дожидаться, пока габбиты сообщат о нас рэнсникам. Нужно немедленно отсюда убираться! А мьюнанин может догнать нас по дороге.

— Будем ждать, — твердо заявила Казиль тоном старшего по званию. — Он знает, что делает, и вот-вот вернется.

— С чего это ты прониклась к нему доверием? — с усмешкой поинтересовался Калам.

— Ему есть что терять. Поэтому я ему верю.

Среди деревьев послышалось хлопанье крыльев, и на крышу фургона уселся растрепанный, мерзкий падальщик.

— Рэнсники разослали поисковые отряды по всему лесу, — сообщил Эмос, стряхивая с себя птичье обличье. — Однако не похоже, что вся кутерьма только из-за нас. Я по-прежнему уверен, они напали на нас по ошибке. Как бы там ни было, выбора у нас нет. Я отыскал к Пещере Отшельника другую дорогу — далеко в стороне от охотничьих угодий и поселков рэнсников. Нас не выдаст даже тарахтение моторов.