Молчаливый гром - Таскер Питер - Страница 12

— В отсутствие шефа я отвечаю за дела группы. Я хочу, чтобы ты возглавил церемонию.

В голосе Аги слышались резкие нотки. Они не нравились Тэраде.

— Проблема финансирования неотложна, — упрямо сказал он. — Любая проволочка будет стоить нам сотни миллионов иен.

Ага вышел из себя, как и предполагал Тэрада. Его кулак опустился на стол так, что задребезжали чашечки с сакэ.

— Ты будешь присутствовать, — взревел он. — Ты будешь уважать законы организации!

Тэрада кивнул с легкой усмешкой. Некоторые из его союзников подавили снисходительные ухмылки.

— Конечно, уважаемый господин заместитель руководителя, — сказал он.

Он сидел молча до конца совещания. Лицо потерял Ага, а не он, Тэрада. Во всяком случае, новый проект, реализация которого начата, поставит его в положение, позволяющее ему заняться братьями Ага как только он того пожелает.

Спустя два часа, когда «феррари» уже мчалась обратно в Токио, Тэрада думал о том, чем он займется, когда вся Восточная Япония перейдет под его контроль. Но вот на его автомобильный телефон поступил вызов, и голос издалека прорвался сквозь помехи.

— А, сэнсэй, — наконец сказал он. — Как дела в Америке?

— Все по плану. А у вас?

— Все в порядке, — сказал Тэрада.

— А завершающий контракт, который мы обсуждали? Вам удалось это дело?

— Все работает как часы.

— Быстро. Вы просто молодец!

— Люблю порядок, сэнсэй. Когда я чищу, пятен не оставляю. Ни одного. Думаю, вы убедились в этом, проверив дела, касающиеся ресторана в Гринвич-Виллидж?

Тэрада чувствовал понимание. Приятно работать с людьми большого ума и высокой изысканности. Когда новый проект будет завершен, он, Тэрада, будет стоять плечом к плечу с сэнсэем, одним из хозяев новой Японии.

Глава 5

«Дзинь!» — зазвенел телефон.

Половина седьмого? Невероятно! Во рту Кэндзи было бревно — его собственный язык. Голова его раскалывалась от неиссякающей боли, веки не поднимались.

Он провел рукой по лбу и брови, скользких от пота. Лицо — как чужое.

Дзинь… дзинь… дзинь… дзинь…

Обрывки картин предшествующего вечера смешались в мозгу. Вот он кланяется, принося извинения, прижимая лоб к ковру. Вот клиент, глядящий на него сверху вниз. Потом в ресторане… огромное морское ухо, напоминающее мышцу, его запекли на открытом огне, и оно извивалось… горячее сакэ, холодное пиво…

Дзинь, дзинь…

Затем под ручку по улицам Кавасаки. Скользкое тело девушки, ползающее по нему. Клиент, ревущий какую-то балладу в микрофон. Виски, бренди, снова пиво. Пробуждение, когда его тряс железнодорожный охранник на конечной станции. Свою остановку Кэндзи проехал… Тужась от рвоты, он обнимал телеграфный столб, ноги не держали его.

Дзинь, дзинь… щелк.

— Доброе утро, Окада-сан. Это Сатико. Вы хорошо себя чувствуете сегодня?

Ее голос шепелявил из динамиков в ногах постели. Кэндзи промычал в микрофон, свисающий с тумбочки:

— Не-е-е… неважно…

— Жаль. А я вчера вечером ходила на дискотеку со своим новым парнем. Он из медицинского училища.

— Еще один?

— Он хотел добраться до «В» при первом свидании, но я позволила только «А» и «Б». Он еще поднесет мне уйму подарков, прежде чем мы перейдем к «В»! Я приняла душ, и у меня еще мокрые волосы. Хотите узнать, где мой палец?

— Где? — Кэндзи открыл наконец глаза.

— У меня в ухе. Но я устраиваю его между ног, Окада-сан, вот так…

В динамиках послышались бурные вздохи. Кэндзи резко выпрямился. Сон как рукой сняло.

— О, Окада-сан… о, Окада-сан… — стонала девушка, явно мастурбируя.

Кто такая Сатико, как выглядит, где живет? Он понятия о ней не имел, но каждое утро в течение трех минут она была его лучшим другом и стоила, безусловно, десяти тысяч иен членских взносов.

Са… ти… ко… Ничего себе физзарядка.

Пять минут спустя Кэндзи уже скатал постельное белье и запихнул в шкаф. Сверху, снизу и с обеих сторон лилась музыка просыпающегося человечества: закипала вода в баках, урчали трубы, стонали краны, громыхали стоки в туалетах. В том углу, где Кэндзи готовил себе пищу, были отлично слышны споры супругов, живущих за стеной. Они обсуждали бюджет семьи. Из-за стены напротив неслись жужжание электробритвы и детский плач.

Многоквартирный дом был реален и населен, как пчелиный улей. Располагался он неподалеку в пригороде Тиба. Квартирная плата была здесь очень, неимоверно высокой, а ежедневные поездки отсюда на работу и возвращение с работы отнимали часы. Но Кэндзи чувствовал себя, как в раю, после того, как прожил три года на трех с половиной метрах в холостяцком общежитии фирмы ценных бумаг «Маруити секьюритис». Там двери запирались ровно в полночь. Вход дамам был вообще воспрещен. Все ели за длинным деревянным столом в общем зале. Мыться приходилось в душевой на четыре-пять человек. В туалете рядом с его кабиной неизменно тужился еще какой-нибудь работяга из «Маруити». И все время приходилось подстраиваться к разным людям в зависимости от их положения в фирме. Двадцать четыре часа в сутки, семь дней в неделю он был имуществом «Маруити секьюритис».

Переселение из общежития стоило восьмидесяти тысяч иен в месяц за аренду нового жилья и многих шансов на продвижение в должности. Некоторые из старших по должности сослуживцев, оставшихся в общежитии, почувствовали себя оскорбленными. Кэндзи Окада — человек, в котором нет истинного духа коллективизма, говорили они за его спиной, ненадежный индивидуалист. Но теперь… Как бы ни мала и ни тесна его комнатка номер 809 в доме под названием «Роял гарден хейтс», это заповедник, и здесь Кэндзи Окада мог быть самим собой.

Станция находилась в десяти минутах езды на велосипеде. Поставив велосипед на стоянку — огромное пространство со скопищем двухколесных машин, — окружавшую северный вход на станцию, Кэндзи купил книжку комиксов и бутылку тоника, которую тут же и опорожнил. Согласно рекламной этикетке, эта смесь кофеина и никотина с каким-то рассолом оказывала замечательное воздействие на мужскую потенцию. К тому же, это было хорошим средством от похмелья.

Поездка в электричке была мучительной: пятьдесят минут люди стиснуты в массу плоти — глаза в сантиметрах от чьих-то ноздрей, нос в сантиметрах от чьего-то рта, кисть руки, захваченная чьей-то мокрой подмышкой, чьи-то острые каблуки вдавлены в носки твоих ног, а чье-то колено — тебе в промежность, и чужой пот смачивает твою рубашку. Безмолвие, и глаза стараются избежать встречных глаз.

Заскрежетали тормоза, у открывшихся с шипением дверей тотчас же образовались заторы. Кэндзи пробрался к свободному сиденью и сел в тот момент, когда на это же сиденье готовился опустить свой квадратный зад мужчина средних лет. Мужчина обиженно отвел глаза. А народ все валил и валил в вагон, притискивая ширинку этого мужчины к лицу Кэндзи. Пахло какой-то кислятиной, как от мокрого картона.

Сидящая слева от Кэндзи девушка, крепко уснув, стала клевать носом ему в плечо. У нее на голове был плеер, прикрытый гривой волос. Кэндзи слышал его верещание — урок английского языка: «Повторяйте, пожалуйста, за мной…» Голова девушки соскользнула ему на грудь и в конце концов упала на колени, покачиваясь в такт поезда. В смущении Кэндзи полуотвернулся и открыл книжку комиксов.

Кэндзи нравились комиксы. Особенно его привлекали картинки, их настрой и сюжеты. Некоторые пассажиры в вагоне как будто прямо сошли со страниц «Большого приключения призраков». Коллеги на службе вели себя как персонажи комиксов.

Под крышей вагона трепетали на сквозняке рекламные страницы журналов новостей. У кумира подростков Юми-тян, по слухам, новый любовный роман… Команда «Великанов» намерена уволить управляющего. Два миллиарда иен обнаружено в ящике для мусора…

Поезд стал пробираться змейкой между крышами, и Кэндзи увидел жирные иероглифы «Маруити секьюритис». Здание было единственным небоскребом в финансовом квартале. Его крыша отражала лучи утреннего солнца.