Все из-за мистера Террапта - Буйе Роб - Страница 17

Прошло несколько недель с тех пор, как мистер Террапт погрузился в кому. В тот вечер маме позвонила миссис Уильямс. Она обзванивала всех родителей. Повесив трубку, мама объяснила, что с мистером Терраптом. Я сидела как парализованная и не могла ни шевелиться, ни говорить. Второй раз за несколько месяцев я не верила своим ушам. В первый раз это было, когда мама рассказала про папину девушку.

На следующий день после несчастья уроки заменяла какая-то учительница, не помню, как ее звали. Помню только абсолютную тишину в классе. Чтобы чем-нибудь нас занять, она раздала какие-то дурацкие задания, но сосредоточиться не мог никто — даже Люк. Погруженные в свои мысли, раздираемые эмоциями, мы невидящими глазами смотрели то на эти листки, то в окно. Потом в кабинете появилась миссис Уильямс.

— Ребята, я пришла поговорить с вами о мистере Террапте, — произнесла она, стоя у доски. — Я хочу, чтобы вам была известна правда, а не какие-то слухи, которые ходят по школе. Мистер Террапт находится в коме. Это значит, что он без сознания.

Миссис Уильямс сказала что-то еще, но я запомнила только эти слова. Я уже знала правду, но не была готова слышать, как она или кто-то другой говорит о трагедии так спокойно. Я знала, что такое кома. Люди не всегда из нее выходят. Ужасно несправедливо! Мне нужно было успокоиться. Я хотела перечитать «Мост в Терабитию» и «Пропавшую Мэй»[17]. Я хотела оказаться в компании Джесси Ааронса, Саммер и дядюшки Оба.

Впрочем, я услышала еще кое-что. Миссис Уильямс заявила, что случай со снежком был именно несчастным случаем и виноватых тут нет. Я, конечно, не поверила ей и знаю, что мои одноклассники тоже не поверили. Интересно, считает ли миссис Уильямс, что мистер Террапт позволял нам слишком много? И если считает — не будет ли у него неприятностей?

Я, конечно, надеялась, что не будет. На него и так достаточно всего свалилось. Кроме того, это миссис Уильямс выдала нам особое разрешение на прогулку. Мы могли бы во всем обвинить ее. Но мне не хотелось, чтобы неприятности возникли хоть у кого-то. Мне просто хотелось, чтобы мистер Террапт проснулся и навел здесь порядок.

Люк

Я хотел навестить мистера Террапта. Маме с папой эта идея не нравилась, но я их не слушал. Я продолжал их донимать. Мне нужно было пойти. В конце концов они сдались.

Мы с мамой вышли из больничного лифта, я посмотрел на длинный коридор. Мистер Террапт лежал в одной из этих палат. Медсестры суетились за своими стойками. Я услышал, как кто-то из них рассмеялся. Как они вообще могут смеяться? Как они могут смеяться, когда мой учитель в коме! Мы прошли мимо, и они притихли. Я чувствовал, что они смотрят на нас, но продолжал идти, пока не увидел на двери имя ТЕРРАПТ. Палата 404 (палиндром — прямо как номер нашего кабинета). Я остановился и набрал побольше воздуха. Мама положила руку мне на плечо. Я вошел.

Я увидел его. Он лежал на спине, совсем неподвижно. В руки воткнуты какие-то трубки. Лицо закрывает маска. Вокруг гудят приборы. Он не открывал глаз. Не шевелился. Вообще. Только еле заметно поднималась и опускалась его грудь.

Я хотел кое-что сказать. Я хотел сказать мистеру Террапту, что я здесь. Хотел сказать, что с ним все будет в порядке. Хотел, но не мог. Я пытался. Пытался и чувствовал, что у меня в горле ком.

Я не хотел плакать. Я велел себе не плакать. Я уже давно научился сдерживать эмоции, но сейчас ничего не мог с собой поделать. Слезы потекли по щекам. Я повернулся и выбежал из палаты.

Мистер Террапт умрет. Я знал это. Я видел его. Видел, на что он похож. Он умрет. Мой учитель умрет.

Двери лифта открылись, и я шагнул внутрь; мама вошла следом. Как он мог допустить, чтобы это случилось? Почему он нам так доверял? Неужели мое фасолевое удобрение его ничему не научило? Он знал, что моя затея не из удачных, и все-таки позволил мне смешать реагенты. И он знал, что наши побоища в снегу могут не довести до добра, но не разогнал нас. Он должен был наорать на нас. Наорать на Питера из-за летающей тарелки. Наорать на него из-за лужи воды. Он должен был орать, чтобы мы поняли, что он не шутит, — тогда бы ничего не случилось. Он должен был нас остановить. А теперь он умрет.

Джеффри

Террапт в коме. Я знаю, что это такое. Помню с самого детства. Кома — это ужасно. Ноги моей в больнице больше не будет. Ненавижу больницы, от них одни беды. Я бы хотел навестить Террапта, но я не могу. Совсем не могу. Люк сказал, что ему было страшно. Знаю. Люди в коме умирают.

Я должен был лежать в коме… не Майкл.

Я должен был лежать в коме… не Террапт. Снежок Питера должен был попасть в меня. А теперь наш учитель умрет. Это отстой. И школа отстой. Все отстой. Лучше бы мне по-прежнему было на все наплевать.

Анна

Я слышала, как Люк рассказывал Джеффри, что он ходил в больницу навещать мистера Террапта, и что это было ужасно, и что мистер Террапт лежал без сознания и не шевелился. Но я все равно не передумала — я тоже хотела пойти к нему. Но только мне одной это не по силам. Поэтому я попросила Джессику и Даниэль сходить со мной вместе.

Мы сидели и обедали молча. С тех пор как произошел несчастный случай, мы не особенно разговаривали.

— Анна, что случилось? — спросила Джессика. Она всегда знает, когда что-то не так.

— Ничего, — ответила я и принялась крошить бутерброд с маслом и вареньем.

— Ну скажи, — подхватила Даниэль.

Я по-прежнему молчала. Сосредоточенно отламывала от бутерброда кусочки и складывала их рядом с ним.

— Давай же, — настаивала Даниэль.

— Я хочу навестить его.

Тишина. Я собрала крошки в кучу. Я заметила, что Даниэль и Джессика тоже ничего не едят. Мы все уставились на свои бутерброды.

— Я тоже, — наконец сказала Джессика.

— Правда? — спросила Даниэль. — Девочки, а вы не боитесь?

— Я боюсь, — ответила я и подняла на них глаза. — Давайте пойдем вместе. Пойдете со мной?

— Я пойду, — сказала Джессика, отодвигая еду в сторону.

— Думаете, родители вам разрешат? — спросила Даниэль.

Она обращалась к нам обеим, но ответила я:

— Я уже спросила маму. Она сказала, что отвезет нас.

— Я попробую, — сказала Даниэль. — Я хочу пойти.

— Мы сильнее, когда мы вместе. Помните? — спросила Джессика. — Так мистер Террапт нам говорил.

Ее голос стал тише, когда она произнесла его имя. Мы замолчали и больше не говорили о нем. Было слишком больно.

Даниэль

Я знала, что мама и бабушка устроят сцену, если я пойду в больницу с Анной — а особенно с ее матерью, — но сейчас меня заботило не это. Гораздо важнее было попасть к мистеру Террапту, поэтому я и решилась на разговор.

Мы сидели на кухне и готовили ужин. Я чистила картошку, а бабушка — яблоки для пирога (пироги у нее — пальчики оближешь). Мама занималась всем остальным.

— И когда снег наконец сойдет? — сказала бабушка. Фермеры обожают говорить про погоду. Вкусный горячий яблочный пирог — именно то, что нужно в такой промозглый снежный вечер. Я набрала побольше воздуха и решилась:

— Я хочу навестить нашего учителя. Мама Анны отвезет ее и Джессику. Я бы хотела поехать с ними.

— Никуда ты не пойдешь ни с этой девчонкой, ни с ее матерью. Сколько можно повторять! — рявкнула бабушка.

— Мама, — сказала мама, — позволь мы сами поговорим. Пригляди, пожалуйста, за плитой. Даниэль, пойдем.

— Ох и не нравится мне это, — проворчала бабушка. Яблочные очистки скользнули мимо общей кучи и упали прямо на пол.