Белые искры снега (СИ) - Джейн Анна - Страница 76

   - Кстати, - вдруг взял дядя Тим с дивана лежащий рядом дипломат и поставил его на колени перед собой. - Встречу с тобой я уже планировал некоторое время и даже приобрел тебе подарок. Это удивительно, что мы встретились именно сегодня. Вообще-то я хотел заявиться с визитом к тебе домой, - доверительно сообщил мне Тимофей. Я чуть не подавилась вином, но смолчала. Представляю, что бы было, если бы дядюшка заявился ко мне домой, когда у меня в гостях, например, находилась Алена.

   - Не хочешь узнать, что именно я хочу подарить тебе? - почти весело спросил родственник, доставая из дипломата бархатную синюю коробочку.

   - Понятия не имею, - настороженно следила я за его действиями. Дядя Тим дарит подарок?! Мне? Что с ним? Во всем виновато действие вина?

   - А на что тебе фантазия? Ты же журналист. А журналистика - творческая профессия. Подумай, что там может быть. Протяни руку, - велел он мне без перехода.

   - Зачем? - всегда отличалась я некоторой подозрительностью.

   - Твои вопросы начинают надоедать, дорогая племянница. Протяни руку, - приказали мне вновь мягким голосом.

   Я сделала еще один большой глоток вина, вновь подивившись, какое же оно приятное, и с большой неохотой подчинилась и протянула руку вперед, ладонью вверх, не понимая, что этот человек опять задумал. Надеюсь, более мы не встретимся, или он будет меня преследовать со своим предложением работать вместе с ним?

   - Как думаешь, что это? - спросил Тимофей.

   - Украшение?

   - Именно.

   Миг - и на моей левой руке оказался браслет. Моя кожа даже не почувствовала прикосновений пальцев Тимофея. Я резко поднесла запястье к своему лицу, разглядывая неожиданно свалившийся на меня подарок. Нечего необычного - тонкий браслет из платины или белого золота, без камней или вставок, похожий на стальную полосу шириной около сантиметра, с лаконичным геометрическим узором по краям. Пальцем правой руки я осторожно провела по холодному металлу, украшающему теперь мою руку. Странно, но дядя Тим угадал с моим вкусом - я люблю простые вещи без особых излишеств, украшений и прибамбасов. Четкие линии, аккуратный дизайн, гармоничность и простота - вот что я ценю.

   - Ну как тебе, Настя? - дядя, не отрываясь, смотрел на мою руку, словно видел браслет в первый раз.

   - Нравится, - правдиво сказала я, глядя на запястье. Честно говоря, мне безумно понравилось, но попыталась тут же снять украшение. Голова вдруг слабо закружилась, но я списала это на эффект от вина. Я сделала всего лишь несколько глотков, но все равно, алкоголь есть алкоголь. - Спасибо, конечно, но я не возьму.

   - Тебе же нравится, - удивился родственник, глядя, как я пытаюсь стянуть с руки браслет - это получалось крайне плохо. Застежек на нем не было, а сниматься через ладонь он никак не желал. И как его только этот умник мне его на руку натянул-то?

   - Не снимай, - почему-то сдвинул брови к высокой переносице дядя. - Он твой.

   - Да мне не нужен подарок от тебя! - я почему-то занервничала, чувствуя, как сильнее начинает кружиться голова. В глазах появилось напряжение, заставляющее их закрыться, но я силой воли не позволила векам сомкнуться.

   - Почему же? - осведомился дядя Тим.

   - Потому... - Договорить я не смогла. Слабость, завладевшая мной, стала такой сильной, что я начала заваливаться на бок.

   Мне показалось, что я больше не сижу, а как будто бы парю.

   - Настя! Настя, что с тобой? - говорил мне голос дяди сквозь какую-то непонятную пелену, застилавшую глаза. Я пыталась не потерять сознание и боролась до последнего, но все-таки не смогла бороться с чернотой, пришедшей на смену болезненной пелене, и упала лицом на диван.

   Я не знаю, подхватил ли он меня или нет.

   Мне снился удивительный сон, который легко можно было перепутать с явью. Я находилась все в том же ресторане, все в том же кабинете и все около того же человека, с которым пришла сюда. Я неподвижно лежала на диване, с ногами, касаясь щекой кожаного подлокотника, словно меня кто-то заботливо уложил на него, но чувствовала себя так, словно я лечу, не имея крыльев за спиной, а имея лишь одно желание. И лечу не вверх, а вниз, а когда мне кажется, что сейчас столкнусь с препятствием, делаю резкое пике*, взмываю вверх и опять на всей скорости мучусь вниз.

   Это было далеко не единственной странностью сна.

   Я как будто бы оказалась в другом измерении с давящей тишиной, в которой время от времени слышались приглушенные удары колоколов, а в воздухе витал смешанный аромат вина, смолы и каких-то пряных трав. Эти же травы весело шептали мне на ухо, легонько касаясь моих щек и лба своими длинными тонкими зелеными листьями цвета неяркого, зализанного солнцем, малахита:

   - Настя, Настя, хозяйка, Настя, хозяйка, Настя...

   Цвета вокруг стали более яркими, насыщенными, а контуры предметов - более размытыми, как будто бы я смотрела на мир сквозь особую линзу, дающую сказочную яркость, но ставшую почему-то мутной. Или как будто бы я попала в измерение, живущее по законам эффекта какой-то графической программы.

   Кожаный диван стал ярко-бордовым, стены - пылающе-красными, пол - затягивающе-черным. Замысловатые рамы картин сияли, как золото на полуденном солнце. Белая скатерть казалась горным снегом, от которого слепило глаза. Хрусталь сиял и переливался всеми цветами радуги.

   - Настя, хозяйка, - все так же слышала я сквозь замедленные удары колоколов шепот высоких трав. - Настя...

   К этим звукам присоединилось ясное цоканье копыт и детский радостный смех.

   Я с трудом перевела взгляд вверх, откуда исходил звук, и увидела, что за окном, которое раньше казалось мне ненастоящим, шел снег, мягкими хлопьями ложась на старинную улицу, по широкой мощеной дороге которой неспешно ехали кареты*, запряженные лошадьми, бодро трусившими по мостовой*.

   Около нарядных особняков, крыши которых были в снегу, лепили снеговика дети в странной несовременной одежде, весело смеясь и крича что-то друг другу. Они как будто бы сбежали со спектакля про позапрошлое столетие, где были актерами.

   *крик про вечерние газеты.

   Я лежала, падала и зачарованно смотрела на снег за окном то ли несколько секунд, то ли целую вечность. Мне казалось, что я - это снег, который падает вниз, на землю.

   Невероятно чудной сон.

   - Настя, Настя, Настя, - трижды, каждый раз чуть более повышая голос, позвал меня кто-то по имени, и я отвлеклась от созерцания своего чудной картины и странного чувства, что я - снег. С трудом повернув голову направо, откуда исходил звук, я увидела дядю Тима, стоявшего с опущенными руками позади дивана, около самой двери и смотрящего на меня спокойным, но странным сосредоточенным взглядом. Пиджака на нем не было - только лишь антрацитового цвета жилет.

   - Настя, - вновь повторил дядя мое имя и чуть склонился вперед. Мои губы сами собой приоткрылись от удивления - не только цвета и предметы стали странными. Тимофей в этом сне тоже был необычным. От него исходило странное спокойное светло-стального цвета сияние, в котором иногда мелькали всполохи то ярко-красного, то зловещего бордового, то мелькали тонкие четкие прямые линии сапфирового цвета, устремляющиеся вверх и пропадающие, а потом вновь появляющиеся. Сияние повторяло контуры его тела.

   - Ты меня слышишь?

   Я прикрыла ресницы, говоря "да".

   - Это сон, Настя. Просто красивый странный сон.

   Тимофей едва слышно вздохнул, посмотрел на часы, удовлетворительно кивнув чему-то, обошел стол, засунув руки в карманы брюк, подошел ко мне и присел около дивана, все так же глядя на меня. А я во все глаза рассматривала сияние, исходящее от него. Электрический свет тоже стал неестественным - медленно пульсирующим, с голубоватыми прожилками. Казалось, что лампа становится то ярче, то тусклее. Иногда по воздуху прокатывалась радужная рябь, и это тоже было очень необычным, но одновременно завораживающим.