Аристотель - Чанышев Арсений Николаевич - Страница 23

Более детально аристотелевская классификация наук представлена в следующей схеме.

Размышление, рассуждение(дианойна)

Теоретические(епистэмэ) Практические(праттейн) Творческие(поэтис)

Первая философия, или теология Физика математика этика экономика политика

космология астрономия

биология оптика

психология механика

учение о гармонии

Логика же не входит в эту классификацию, ибо она есть пропедевтика ко всем наукам, их методология.

Для сравнения приведем платоновскую классификацию наук, которая была субъективной, т. е. исходила из представлений о частях души.

Душа

Разум Чувство Воля

Диалектика Физика-Психология Этика-Политка

Логика Онтология Математика

Глава VI

ЭТИКА

Теперь перейдем к практическим наукам Аристотеля — к его этике и тесно с ней связанной политике. Они, по Аристотелю, являются науками о деятельности, но не всякой, а связанной со свободным выбором, осуществляемым человеком. Этика и политика — это «философия, касающаяся человека» (17, 206). Этика Стагирита доскональна. Он рассматривает частные (например, почему матери любят своих детей больше, чем отцы) и общие вопросы (что такое благо и др:).

Произвольное и непроизвольное. Нравственность, как уже было сказано, имеет дело со свободным выбором. В связи с этим Аристотель разбирает понятия «произвольное» и «непроизвольное». Непроизвольно то, что совершается по насилию или незнанию. Но все же существует такое, чего никакая сила никогда никого не может заставить сделать, н в таком случае смешно обвинять внешние условия, а не себя самого в том, что поддался им. Произвольные действия — это «те, принцип коих находится в самом действующем лице, и которые совершаются, когда все обстоятельства, касающиеся какого-либо действия, известны действующему лицу» (там же, 41). В нашей власти прекрасная и постыдная деятельность, «в нашей власти быть нравственными или порочными людьми» (там же, 47).

Нравственность — приобретенное качество души. Нельзя быть хорошим человеком непроизвольно, от природы. Аристотель утверждает, что добродетель не дается нам от природы, нам дается лишь возможность приобрести ее. И это не является свойством одной только нравственности, ибо «вообще все, что мы имеем от природы, то мы первоначально получаем лишь в виде возможности и впоследствии преобразуем их в действительность» (там же, 23). Поэтому «добродетелями вообще мы называем похвальные приобретенные свойства души».

Два вида добродетели. Душа, как мы видели в главе о психологии, имеет сложную структуру. Поэтому и добродетели как похвальные преобретенные свойства души различны. Что касается растительной души, то там нет ни добродетелей, ни пороков. Но разумная и страстная части души имеют каждая свои пороки и свои добродетели. У разумной части души это дианоэтические, или интеллектуальные, добродетели: мудрость, разумность и благоразумие. У аффективной части души это этические, или волевые, добродетели, добродетели характера. Вес они даны от природы только в возможности и приобретаются. При этом дианоэтические добродетели приобретаются путем обучения, а этические — путем воспитания, вырабатывающего в человеке хорошие привычки. Таким образом, приобретение нравственного характера — долгий и трудный путь, требующий опыта и времени. Аристотель подчеркивает, что «всякий в известном отношении виновник собственного характера» (там же, 49). Человек становится справедливым, совершая справедливые дела, умеренным — поступая умеренно, мужественным — действуя в опасных положениях и привыкая не испытывать страх. Трусами же делаются, привыкнув трусить. Любого человека можно сделать храбрым, если с молодости приучить его не трусить в опасной ситуации. Это дело воспитателя, а таким воспитателем у Аристотеля является государство и его законодатели. Как они приучают граждан быть хорошими, так могут сделать их и храбрыми. Аристотель недооценивает природное психофизическое неравенство людей, он смешивает разное: привыкнуть повиноваться закону и привыкнуть не бояться опасности — это не одно и то же, ибо повиноваться закону — это значит бояться закона, но приучить бояться гораздо легче, чем не бояться. Однако верно, что человек может становиться лучше путем упражнения своих душевных способностей.

Этические добродетели. Аристотель подробнейшим образом разбирает добродетели характера, этоса. Он определяет этическую добродетель как «середину двух пороков» (там же, 36), т. е. избытка и недостатка чего-либо. Например, недостаток мужества — это трусость, а избыток мужества — это безумная- отважность, которая также считается пороком, но так как такая отважность встречается редко, то люди и привыкли противопоставлять мужество трусости как две крайности, тогда как мужество не крайность, а именно середина. В крайностях середины нет: ошибочно было бы искать середины в трусости, также ошибочно искать середины в избытке или недостатке. Эту свою мысль Аристотель стремится провести во всех случаях. Но часто он для той или иной крайности не находит в обыденном языке соответствующего термина, ибо та или иная крайность встречается редко. Поэтому, признает он, для обозначения людей слишком бесстрашных язык не имеет названия. Если взять область наслаждения и страдания, то там есть термин для одной крайности, для избытка, — невоздержанность и для середины — умеренность, но нет термина для недостатка, и Аристотель предлагает называть таких людей бесстрастными. Щедрость — середина относительно траты денег и приобретения, где избыток — расточительность, а недостаток — скупость. В иных случаях нет названия для середины. Например, кто слишком стремится к чести, тот честолюбив, середина же не имеет названия. Для гнева нет названия ни для середины, ни для недостатка, ни для избытка. Аристотель предлагает назвать избыток гнева гневливостью, недостаток — смирением, а середину, т. е. соответствующую этим двум порокам человеческого характера добродетель, — кротостью. Негодование — середина между завистью и злорадством, ибо, поясняет Аристотель, «человек негодующий испытывает страдание при виде незаслуженного счастья дурных людей; завистливый идет далее, и всякое счастье ближних доставляет ему страдание; злорадный человек не только не страдает при виде бедствий других, а, напротив, испытывает радость» (там же, 34). Правдивость — середина между хвастовством и иронией (хвастун преувеличивает, ироничный человек умаляет); общительность— середина между шутовством и грубостью; любезность — середина между слащавостью и (если человек при этом преследует свою выгоду) льстивостью; стыдливость — середина между застенчивостью и наглостью и т. д.

Аристотель признает, что его система действует не всегда: не всякий порок есть отклонение от середины в ту или иную сторону; так у бесстыдства нет своей добродетели (если говорить об аффектах), а также прелюбодеяние, воровство, убийство (если говорить о действиях, не имеют середины, т. е. нет середины, например, между воровством и не воровством, нет хорошего воровства, все это само по себе дурно.

Знание как условие добродетели. Какова роль знания в формировании добродетели? В связь с этим важным вопросом Аристотель разбирает тезис Сократа, что «никто, обладая знанием, не станет противодействовать добру» (17, 123) Стагирит отмечает, что данный тезис противоречит очевидным фактам: иметь знание о добр) и зле и пользоваться им — не одно и то же люди порочные, имея это знание, не пользуются им намеренно; люди невоздержанные — не намеренно, забывая обо всем в состоянии аффекта, например «никто не способен думать о чем-либо в припадке любви» (там же, 139) Аристотель специально разбирает вопрос: кто хуже — человек порочный (его философ называет также необузданным) или же человек не воздержанный? Всякому, говорит он, покажется худшим тот, кто, не теряя разума, ему не следует, кто без страсти или же под влиянием незначительной страсти делает дурное; человек же невоздержанный, действующий под влиянием большой страсти, лучше, потому что в ней спасено высшее — уважение к добру, тогда как человек необузданный действует плохо из принципа и намеренно. Необузданный не хочет быть хорошим, невоздержанный не может, по этому сама по себе невоздержанность не есть порочность. Невоздержанный не порочен, а неумен — если под умом понимать не только знание, но и умение применять свое знание на деле. Итак, Сократ не прав: «Сократ полагал, что добродетели суть качества разума (ибо все они знания), мы же полагаем, что они сопряжены с разумом» (там же, 121). Разум — необходимое, но не достаточное условие для добродетели, ибо нужно еще уметь применять его на деле, внося в аффекты меру и применяя общее знание к частным случаям своей жизни, к конкретной ситуации. Так, знание того, что мужество — это середина между двумя пороками, — это общее знание; нужно еще на практике всякий раз находить эту середину, нужно выработать в себе умение, ставшее привычкой, быть мужественным в любой ситуации. Легко стать безрассудно отважным, но нелегко стать храбрым. Человек должен не только знать, что хорошо и что плохо, но и хотеть следовать благу и уметь ему следовать.