Поцелуй смерти (ЛП) - Сойер Мерил - Страница 41

У Эшли возникло подозрение, что он не все рассказал. Ах, мужчины. Удивительные создания.

Адам ждал на стоянке у «Шафран Блу». Этот так называемый клуб для джентльменов стоял открытым семь дней в неделю почти пятьдесят лет. Джаред Кабрал приобрел деньги самым старым способом: он их унаследовал. Его отец, Саймон Кабрал, завел стрип–клуб еще в далекие пятидесятые, когда голые груди и обнаженные женщины считались табу.

Хитрый старик умудрялся держать клуб несмотря на то, что по меньшей мере разок в месяц в первые годы существования заведения владельца арестовывали. Трудоголик, у которого, казалось, не было никакой личной жизни, греб деньги лопатой и делал вложения в еще большее число клубов. Никто не знал, что, оказывается, у Саймона есть семья, пока его не сразил сердечный приступ сразу же после того, как он отпраздновал пятидесятилетие.

И тогда состоялось явление Джареда Кабрала. Когда умер его отец, ему было восемнадцать. У парня не имелось опыта в бизнесе ночных клубах, не говоря уже о стрип–клубах и их особых проблемах… Да и неважно. Яблоко от яблони недалеко упало. Джаред вступил в права наследования и набрал обороты.

Пареньку понадобился год, чтобы ознакомиться с наследством. Пропахшие табачным дымом темные и промозглые клубы, в которых выступали известные стриптизерши, чьи лучшие дни миновали, требовали больших перемен. Новый владелец избавился от вывесок «топлесс» и ярких неоновых огней. Он переоборудовал клубы, придав им современный вид, что включало в себя оклеивание уборных обоями с рекламой презервативов. Он также нанял «экзотических танцовщиц», источавших сексуальную энергию, которая завораживала мужчин. Клубы переживали бум, и можно было почти услышать, как старик из могилы аплодирует.

Изменения привлекли новую, более молодую клиентуру, готовую тратить деньги на простую выпивку и на модные энергетические напитки вроде «Пимп Джус». Клиенты приносили хорошие чаевые, постоянно предлагая танцовщицам деньги с «доставкой на дом». Несомненно, вокруг клубов буйно процветала и торговля наркотиками, но на поверку все наркотики оказывались связаны со стоянками. Приплести к ним Джареда Кабрала полиции никогда не удавалось.

Про «Шафран Блу» ходили слухи, что каждую ночь в задних комнатах там по–крупному играют в покер. Действуя по наводке, полиция регулярно проводила рейды, но находила игроков, ставящих на кон зубочистки. Адам не думал, что дело того стоило. В Сан–Диего достаточно криминала и без таких попыток поймать людей, ведущих нелегальную игру, особенно со всеми этим узаконенным игровым бизнесом в индейских казино.

Расследуя одно убийство несколько лет назад, он выяснил, что Джаред появляется в клубе сразу после открытия и остается там до закрытия. Адам откинулся на сиденье серебристого «Лексуса». Машина была дядина. Адам взял ее из гаража несмотря на то, что она являлась частью наследства и все еще не прошла через процедуру утверждения завещания.

Мысли вернулись к прошлому вечеру. Черт возьми, Уитни чуть не убили вчера из–за кузины. Адам подозревал, что ответ может быть где–то здесь. Миранда, должно быть, растратила полученные по страховке деньги и нуждалась в наличных, которые приносил стриптиз. Она встретила кого–то или увидела что–то и стала помехой.

Адам не хотел, чтобы от ошибок кузины страдала Уитни. На нее и так достаточно всего свалилось, по его мнению. Опустошительный развод. Когда эта идиотка, вторая жена Райана, привела в исполнение безумную схему кражи собаки, Уитни чуть сама с ума не сошла.

Его мучили угрызения совести. Ему следовало бы на самом деле рассказать Уитни, кто стоит за исчезновением ее ретривера. Затем он убедил себя, что у нее сейчас и так голова занята заботами, чтобы добавлять ей еще одну. В любом случае, дело прошлое, и это наименьшая из ее проблем.

Он вспомнил, как Уитни вела себя прошлым вечером. Она охотно дала себя обнять и позволила утешить. Все тело Адама напряглось от желания увести ее к себе, но он был не настолько глуп. Она пребывала в шоке от пожара, чтобы соображать, что делает.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

А он сам–то соображает, что делает?

Адаму стоит быть честным самим с собой. После Ирака он не мог на себя полагаться. Он приказывал себе держаться подальше от Уитни, пока не будет уверен, что она больше не тоскует по своему бывшему мужу. О, чтоб тебя. Да это, черт возьми, почти невозможно, когда она теперь живет рядом в доме.

И как ему теперь отправляться в постель, когда она так близко спит? Прошлой ночью он долго не мог сомкнуть глаз, представляя Уитни обнаженной. Ее теплое тело и нежная грудь под его любимой футболкой.

Он втянул воздух сквозь стиснутые зубы. Признай, приятель. Ты по–настоящему влип. Как ты можешь жить с ней в одном доме и не прикасаться к ней?

Он с болью повернул время вспять к прошлой ночи. Он бы сбежал вниз в комнату Уитни. Снял бы с нее поношенную футболку и обнажил гладкую сливочную кожу и полные груди. Даже простая мысль о ее ничем не прикрытом теле обожгла его пах.

Адам мог почти почувствовать, как Уитни прижимается к нему. Как плавится рядом ее теплое тело. Почти. Он остановил себя. Сейчас ему нужно заниматься расследованием и быть собранным. Что в первую очередь вдалбливали новичкам–полицейским? Эмоции в сторону.

Кабрал свернул на почти пустую стоянку на красном, как губная помада, «феррари» с персональными номерными знаками в виде надписи КАБРАЛ1. Владелец клуба припарковался на зарезервированном около входа месте, открыл дверь спортивной машины и вылез из–за руля. Адам долго вглядывался, прежде чем удостовериться, что это именно Джаред Кабрал.

С тех пор как Адам видел его в последний раз, парень сменил прическу. Сейчас у него был пышный «маллет» – прическа, добавлявшая дюйма четыре его тонкой высокой фигуре. Джинсы и рубашку поло, сохранившиеся в памяти Адама, сменили камуфляжные брюки и куртка. Не та чертова форма, которую носили они в Ираке. Этот прикид выдумал какой–то идиот дизайнер, так представляя себе экипировку для пустыни.

Адам дал время Кабралу войти внутрь, пересечь вестибюль и дойти до конторы в задней части клуба. Для вышибал, стороживших вход, было еще рано. Адам вошел и помедлил минуту, чтобы привыкли глаза. Внутри стояла тьма, но она не производила гнетущее впечатление. Он имел дело со стрип–клубами. «Шафран Блу» во всех отношениях был первоклассным заведением.

Банкетки, окружавшие бар, обили кожей на тон светлее, чем стены цвета индиго. По бокам зала находились альковы с диванами и мягкими креслами. Приглушенные светильники и лампы величиной с палец лили мягкий свет, отражавшийся от хромированной отделки бара и ножек стульев.

К Адаму подскочила официантка в трусиках леопардовой расцветки и в чем–то, что могло сойти за бюстгальтер. Буфера дамы вряд ли сошли бы за природное оснащение, но эй, кто он такой, чтобы критиковать?

– Что могу сделать для вас, красавчик?

– Ничего. Я здесь, чтоб повидать Джареда.

Густо, как кистью художника, намазанный рот, изобразил букву О.

– Как вас…

– Не беспокойтесь. Я знаю дорогу.

Адам прошел через весь клуб и заметил, что для такого раннего часа на удивление много посетителей. На стойке бара расхаживала туда–сюда экзотическая танцовщица, тряся своими грудями размером с дыню и улыбаясь, словно только что сорвала куш в лотерею.

Дверь в офис Кабрала оказалась открытой. Адам помедлил, глядя на сидевшего внутри хозяина заведения, и постучал.

– Кто там? – спросил тот. – А, Хантер. Адам Хантер, если не ошибаюсь?

Адам кивнул, входя. Кабрал ничуточки не насторожился, не выказал ни малейшего удивления. Надо отдать парню должное. Прошло три года с тех пор, как он допрашивал Кабрала о человеке, посещавшем клуб, а позже застреленном на пороге своего дома. Тысячи людей прошли через «Шафран Блу» за это время.

Адам остановился перед столом Кабрала:

– Хорошая у вас память, Кабрал. Как идут дела?

– Грех жаловаться. – Он показал на высокую бутылку на столе: – Пытаюсь решить, стоит ли нашим барам запастись ромом «10 Cane». Его делают из первой выжимки девственного сахарного тростника в Тринидаде.