Университет - Литтл Бентли - Страница 41

А-а, ковбойские сапоги!

Гленна проворно встала с колен и отряхнула джинсы — она расставляла книги на нижней полке. Мышцы ее лица напряглись. Могла бы и раньше сообразить, что он непременно явится, чтобы извиниться и помириться!

Гленна торопливо покатила тележку к дальней стене, где находилась "клетка" — отделенный металлической сеткой закуток с запирающейся дверью.

Однако Гленна оказалась недостаточно проворной и чуть не столкнулась с Кэлхоуном, когда пересекала центральный проход между стеллажами. Одет он был как обычно: прямые джинсы, фланелевая рубашка и ковбойские сапоги с металлическими финтифлюшками. Увидев Гленну, парень сделал виноватое лицо.

Пару секунд и она, и он молча смотрели друг на друга.

Глаза Гленны горели праведным гневом, а его глаза униженно молили о прощении.

Первым заговорил Кэлхоун:

— Прости меня. Я просто...

— Катись-ка ты знаешь куда! — холодно перебила она его.

Девушка собралась покатить тележку дальше, к "клетке", но Кэлхоун крепко схватил металлический край тележки и не дал сдвинуть ее с места.

— Да, согласен, я вел себя по-свински, — сказал он. — Я должен был позвонить и предупредить тебя, что не приду...

— Два часа! — воскликнула Гленна. В тишине шестого этажа эти два слова прогремели как два выстрела. Поэтому она заставила себя сбавить децибелы и уже почти шепотом возмущенно повторила:

— Два часа! Я ждала тебя битых два часа! Вся извелась! Уже стала думать, что с тобой случилось несчастье! Машина сбила или какой-нибудь придурок напал.

— Прости.

— Потом я позвонила тебе домой — и что же? Оказывается, ты преспокойно отправился с дружками в клуб! Хорош! Ничего не скажешь, хорош!

— Я забыл. Как еще мне извиняться? Потом я вспомнил про наше свидание и пытался до тебя дозвониться.

— Врешь. Я была дома весь вечер.

— Ну, может, когда я звонил, ты уже отключила телефон и заснула...

— Я ждала возле этого проклятого ресторана два часа!

— Да что ты заладила! Слышал уже.

— Пусть и слышал, а я еще сто раз готова повторить: я ждала тебя два часа, а ты так и не явился. — Гленна стряхнула его руку с тележки и покатила ее вперед. — Я тебе дам полезный совет на будущее, Кэлхоун. Если приглашаешь девушку на свидание, то на него надо приходить.

— Кончай дуться, — сказал он. — Ты ведь не хочешь, чтобы маленькое недоразумение испортило наши добрые взаимоотношения.

— Какие такие добрые взаимоотношения? У нас с тобой нет никаких взаимоотношений! У нас с тобой было всего лишь одно свидание. Точнее, полтора, если считать и то, на которое ты не явился.

Сопровождаемая понурившимся Кэлхоуном, Гленна дошла до проволочной сетки, открыла металлическую решетчатую дверь и вкатила тележку в "клетку". После этого с силой захлопнула дверь перед носом у провинившегося приятеля.

Тот с видом побитой собаки смотрел, как девушка поворачивает ключ в замке. Теперь их встреча напоминала свидание в тюрьме — с решеткой посередине. Гленна набрала побольше воздуха в легкие и, стараясь говорить спокойно, сказала:

— Разговор закончен. Раз и навсегда. Пожалуйста, уходи.

Он несколько секунд таращился на нее, потом удрученно потряс головой.

— Мне просто не верится...

— Пожалуйста, уходи, — повторила она.

— Это университетская библиотека, а не твой дом, — вдруг рассердился Кэлхоун. — Ты не имеешь права прогнать меня отсюда. И вообще, нечего мною командовать. Кто ты такая, чтобы мною командовать!

— Если ты не оставишь меня в покое, я кого-нибудь позову и тебя выставят, как нарушителя порядка. Он взбесился не на шутку.

— Ах ты, паскуда! Какого черта ты корчишь из себя не знаю что! Сколько гонора! Чего ты добиваешься? Хочешь ноги о меня вытирать? Я и так дал тебе выговориться, пока не надоест. А теперь, когда ты провезла меня мордой об стол, ты хочешь вдобавок вызвать охрану и вышвырнуть меня из библиотеки. Я не верю, что у тебя настолько крыша поехала!

Кэлхоун вцепился пальцами в решетку и так энергично придвинул лицо вплотную к металлическим прутьям, что Гленна с другой стороны невольно отпрянула назад.

Она упрямо молчала.

— Ну я был не прав, — снова начал парень. — Я дико извиняюсь. Чего еще ты хочешь от меня?

— Я хочу, чтобы ты оставил меня в покое. Хочу побыть одна.

— Отлично, — сказал Калхоун.

Он отпустил решетку. Его лицо перекосилось от жалкой и вместе с тем циничной улыбки, как будто он еще не решил, что сделать — заплакать или облить девушку холодным презрением.

— Напрасно я так переживал. Думаю, в постели ты колода колодой.

С этими словами он подскочил к двери и изо всей силы ударил по ней. От этого проволочная сетка затряслась. Ужасающий грохот.

— Мать твою! — завопил Кэлхоун. — Сука поганая! Гленна попятилась в дальний конец "клетки".

— Сейчас я позвоню и вызову университетскую полицию, — произнесла она громко и твердо.

— Все, ухожу, ухожу, дрянь ты этакая!

Он развернулся и пошел прочь.

Девушка в изнеможении закрыла глаза и слушала.

Шлеп-шлеп. Шлеп-шлеп.

Она мысленно проследила весь его путь по центральному проходу между стеллажами. Но глаза открыла лишь после того, как услышала два щелчка: пришел лифт, дверь — щелк — открылась, пауза, дверь — щелк — закрылась, и лифт пошел вниз.

Только тут Гленна заметила, что ее всю трясет. И ладошки мокрые. Ну и трусиха, просто стыд! Когда Кэлхоун не явился на свидание, она рассердилась всерьез. Но к этому часу гнев перегорел, и в разговоре с провинившимся парнем она только имитировала ярость. В воспитательных целях. Похоже, немного пересолила. Кстати, и возле ресторана она ждала всего-навсего сорок пять минут, а не два часа.

Но самое смешное было то, что она и воспитывать-то Кэлхоуна не собиралась. Он ей вообще не нужен. То, что он так легкомысленно забыл о свидании, стало для нее прекрасным поводом порвать с ним. Однако она не умела вежливо сказать парню, что она не хочет больше встречаться с ним. В таких случаях ей было проще закатить сцену, довести дело до зверской ссоры — и расстаться врагами. Ей казалось, что скандал лучше вялого "извини, мне кажется, нам не стоит больше встречаться". По-хамски наскакивая на парня, она испытывала меньшее чувство вины: он видит в ней грубую дуру, и ему мнится, что это он стал инициатором разрыва, а следовательно, благодаря Гленниной парадоксальной тактике его мужское самолюбие страдает в меньшей степени.

Тленна не любила обижать людей.

Все еще дрожа, она думала: слава Богу, что блеф насчет охраны сработал. Никакого телефона в "клетке" не было. Кэлхоун был так ослеплен гневом, что не заметил этого.

А впрочем, он не стал бы ломиться сюда. Не до такой же степени он взбесился! Да и проволочная сетка крепкая, черта с два порвешь...

Но оставался без ответа главный вопрос: какого дьявола она вообще снова и снова ходит на свидания с парнями? Она совершенно ими не интересуется. Ради внешнего приличия, для отвода глаз? Дескать, пусть все видят, что я встречаюсь с мужчинами? Да плевать ей, что про нее думают!..

Гленна только храбрилась. На самом деле она не имела сил наплевать на общественное мнение. В этом-то и заключалась вся беда. У нее не поворачивался язык даже родителям признаться в том, что она не интересуется мужчинами и предпочитает женщин. Какое там родителям!.. Она и сестре-то не способна сказать!

Самое грустное в этом желании сохранять вид "нормальной" девушки было то, что в итоге у Гленны не возникало никаких прочных отношений — ни с кем. Только череда ненужных, ни к чему не приводящих свиданий.

Неподалеку раздались шаги. Гленна вся напряглась. Но звук был приглушенный, деликатный. А кэлхоунские сапоги — бесцеремонные. Значит, идет кто-то в кроссовках или в мягких туфлях. Гленна облегченно вздохнула. Новой перепалки с Кэлхоуном она бы не вынесла.

— Похоже, наша альма-матер превратилась в какой-то насилодром, — донесся мужской голос. — Девиц насилуют на каждом углу.