Идущие - Литтл Бентли - Страница 25

Он начал с осторожностью извлекать предметы из ящика и расставлять их на столе. Зубы постукивали в дрожащей руке. Жесткую пыльную лягушку он попросту уронил. Все это выглядело как магические атрибуты, предметы, которые применяются для совершения заклинании и приготовления ядов.

Мысли мелькали в возбужденном сознании.

Магия.

Буду.

Зомби.

Он представил отца, безостановочно вышагивающего по разоренной спальне, и уперся невидящим взглядом в предметы, расставленные на столе. В глаза опять бросилось ожерелье из зубов. Это ему не нравилось. Просто категорически не нравилось.

Он сидел неподвижно, чувствуя пустоту и леденящий холод в душе.

3

Фред Танни проснулся среди ночи и увидел перед кроватью женщину – прекрасную женщину с длинными прямыми черными волосами, чудесной улыбкой и самыми злыми глазами, которые ему когда-либо доводилось лицезреть.

Он моментально понял, кто это, и произнес ее имя, хотя никогда раньше с ней не встречался, никогда раньше не видел и слышал про нее только от своих родителей.

Улыбка стала еще шире. Улыбка тоже была злобной.

Разумеется, он испугался, удивился, но на самом деле ее появление не было для него полной неожиданностью. За последние несколько месяцев он не раз видел сны про старые времена, про город, про магию и про стену воды, от которой он не мог убежать и которая накрыла его, стоящего, как приклеенный, в собственной спальне.

И вот она здесь.

Родители всегда боялись, что это может случиться, и куда бы они ни уезжали, призрак города и проклятие преследовало их повсюду, бросало тень на все, что они делали. Он лично никогда в это не верил, думал, что они преувеличивают, но он был ребенком, когда они покинули город, и, очевидно, они обладали знанием, которого у него не было.

Теперь он это понял.

Фред сел в кровати, уперевшись в спинку и не отводя глаз от женщины. Он чувствовал исходящую от нее силу, которая накатывала на него волнами, имеющими сенсорный эквивалент мрака. Он уже промерз до костей и испытывал такой страх, которого просто не мог себе раньше представить.

– Фред.

Тот факт, что она знала его имя, ужаснул его еще больше, и он подтянул под себя колени, готовый спрыгнуть с кровати и ринуться куда-нибудь подальше отсюда.

Впрочем, она оказалась гораздо быстрее. Одним неуловимым движением она переместилась к боку кровати, перекрывая путь к бегству. Он почувствовал исходящий от нее холод, поднял голову, заглянул в эти кошмарные глаза и понял, что он – не первая и не последняя жертва. Она приходит к каждому из них по очереди, приходит к каждому из обитателей города, ко всем обитателям, которым удалось спастись.

Женщина еще больше расплылась в улыбке, словно подтверждая его догадку, и тут же его озарила еще одна – возникшая ниоткуда, просто он вдруг понял,что она приходит не только за ними. Она приходит и за строителями. За всеми государственными служащими, которые осуществляли этот проект.

В сознание вторглась еще одна мысль. Нет, не мысль, а образ. Образ обезглавленного тела в залитой водой могиле.

– Фред, —повторила она еще раз.

И потянулась к нему.

Он попытался призвать на помощь все свои силы, попытался противостоять ей, но прошло слишком много времени и он все забыл. Она лишь усмехнулась на его жалкие попытки. Тогда он решил оказать ей физическое сопротивление – сбросив покрывало, он ударил в нее обеими ногами, но, несмотря на видимую материализацию, на самом деле ее здесь не было. Она была тенью, проекцией, и он вдруг понял, зачем она пришла.

Она хотела, чтобы он освободил ее.

Она хотела, чтобы он помог ей воскреснуть.

Одновременно с этим он понял, что должен умереть.

Вскочив, он попробовал пробежать сквозь нее – в коридор, на улицу, на свободу. Однако, несмотря на нематериальную сущность, она имела плотность. Он как будто ударился в ледяную стену, и столкновение вызвало такое глубокое, такое мрачное чувство отчаяния, что он отшатнулся обратно к кровати.

Выражение ее лица изменилось. При этом черты лица остались прежними, не стали чудовищными или деформированными, но в этом и не было необходимости. Просто взгляд стал настолько злобным, настолько отличным от всего, что ему доводилось видеть или воображать, что у него просто зашлось сердце.

В груди поселился холод.

Почувствовав резкую боль в груди, он не устоял на ногах и медленно стал опускаться на пол, судорожно пытаясь набрать в легкие воздуха.

С ним произошел сердечный приступ. Она стояла и смотрела сверху вниз, наблюдала, как мучительная боль корежит все его тело, как на глаза наворачиваются слезы и агония уступает место еще худшему онемению.

Молча, улыбаясь, она начала таять, оставив вместо себя только ледяную точку в комнате, которая быстро погружалась во мрак.

Задыхаясь, он попробовал шевельнуться. Попробовал сесть или хотя бы дотянуться до телефона на прикроватном столике, но боль была невыносимой и он уже не мог шевельнуть рукой.

Мир погрузился во мрак и исчез.

Он умер.

А после этого встал и пошел.

4

Расс Уинстон сидел в своем кабинете и смотрел в окно. Над крышами заурядных правительственных зданий едва просматривался белый фаллический шпиль монумента Джорджа Вашингтона. Небо было голубым и безоблачным, январский воздух холоден и свеж.

В такие дни он начинал жалеть, что вообще когда-то согласился перейти на кабинетную работу. С самого начала не надо было соглашаться на это продвижение по служебной лестнице своего министерства; может, он до сих пор бы работал на улице. Снова в Йеллоустоуне, к примеру. Или в Эгейском море. Или на Сионе. Или...

Нет.

Только не в Волчьем каньоне.

Куда угодно, только не это.

Его пробрала непроизвольная дрожь. Он поерзал в кресле и отвел взгляд от окна. Все равно для такой работы он уже слишком стар. Черт побери, он вообще слишком стар для любой работы. После достижения пенсионного возраста уже миновало два президентских срока, и ему просто повезло иметь достаточно влиятельных друзей в министерстве, чтобы оставаться хотя бы на своей должности.

Расс поглядел на фотографию президента, висевшую в рамочке на противоположной стене. Он попробовал подумать о чем-нибудь ином, но уже не мог, как раньше, контролировать свои мысли. Мозг сам, помимо его воли, продолжал возвращаться к Волчьему каньону.

Это было его первым правительственным заданием. До этого он занимался строительством и бетонными работами, из-за чего его и пригласили возводить одну из крупнейших на Западе плотин. Он проработал там почти десять лет, постепенно – благодаря личным способностям и неожиданным знакомствам – поднявшись в служебной иерархии до начальника смены.

Они ставили плотину на Рио-Верде в нижней части Волчьего каньона. Другая, меньших размеров плотина была возведена в двадцати милях выше по реке, в горловине каньона, лет двадцать назад, и уже спустя десять лет стало ясно, что этого водохранилища недостаточно для обеспечения нужд Аризоны. Требовалась другая, более мощная плотина, способная к тому же обеспечить электричеством как город Рио-Верде" так и другие степные поселения, разбросанные на обширной территории этой части штата. Поэтому пока возводили плотину, реку отвели в другое русло, а на старом месте остался практически слабый ручеек.

В каньоне между двумя плотинами располагался город, небольшое население которого необходимо было эвакуировать по суверенному праву государства на принудительное отчуждение частной собственности. Обитатели, разумеется, категорически не хотели никуда переселяться, слали одну за другой жалобы в Вашингтон, получали отсрочку за отсрочкой, хотя исход битвы был предрешен уже давно и однозначно.

За исключением этого обстоятельства все остальное шло гладко, и Расс с удовольствием занимался строительством. Ему нравилось теплое западное солнце, нравился суровый ландшафт, нравились легкие дружеские отношения, которые установились у него с людьми.