Господство - Литтл Бентли - Страница 85

Дом был не тронут.

Еще бы. Ведь это дом менад, женщин, которые являются правой рукой бога. Интересно, кто это осмелится сюда войти?

Надо только подняться наверх и взять фотоальбомы. Это не займет и минуты.

Она поспешила внутрь, не закрывая за собой дверь, проскочила мимо кабинета матери Марго, в холл и дальше по лестнице наверх, в свою комнату. Открыла дверь и…

В ее постели мать Диона занималась сексом с другой женщиной.

Они лежали, прижавшись друг к другу. Голова этой другой была закрыта раскинутыми ногами матери Диона, но Эйприл, ласкающая вагину своей партнерши, увидела девушку.

Пенелопа застыла у дверей. Вот теперь появились и страх, и напряжение, чего до сих пор она, к своему удивлению, у себя не обнаруживала.

Очевидно, что-то почувствовав, женщина высунула лицо между ногами матери Диона и лениво посмотрела в сторону двери. Увидев Пенелопу, она села.

– Это она! – истерически закричала женщина, показывая пальцем. – Это…

И тогда Эйприл сломала ей шею.

Это случилось внезапно и как-то очень легко. Она схватила ее за голову и резко повернула. Раздался громкий треск, тело женщины обмякло и упало поперек кровати.

Прежде чем встретиться глазами с матерью Диона, Пенелопа в течение нескольких секунд смотрела на мертвую. А затем робко произнесла:

– Я зашла взять свои фотоальбомы.

Эйприл оцепенело кивнула. Она казалась ненормальной, пьяной, но что происходит, кажется, понимала.

– Уходи отсюда, – сказала она. – Бери свои книги и уходи. Я не скажу им, что ты была здесь.

Может быть, ее стоит предупредить? Пенелопе показалось странным, почему это мама Диона решила ей помочь. Должна ли она отплатить ей тем же?

У двери она обернулась.

– Уходите и вы. И как можно быстрее.

Ничего не спрашивая, Эйприл устало кивнула, а Пенелопа побежала вниз по лестнице, через дом и из боковой двери выскочила во двор, чуть не столкнувшись с Холбруком и Кевином, которые тащили ящики, ее и свои, приближаясь к дому.

– Мне удалось их забрать, – показала она на фотоальбомы.

– Мы подумали, что с тобой там что-то случилось, – сказал Кевин. – Ты там никого не видела?

Она отрицательно покачала головой.

– Нет.

Взяла у Кевина ящик и положила сверху свои альбомы.

– Мы теряем время, – многозначительно заметил Холбрук.

– Сюда. – Она повела их по дорожке, что огибала сад матери Шейлы за домом, к задним зданиям винного завода.

Дверь черного хода главного здания была открыта и сорвана с петель. Входные ступени перед ней покрывала огромная лужа засохшей крови. Прежде чем войти, Пенелопа поколебалась с секунду. Открытая дверь ее беспокоила. Но долго оставаться здесь было опасно, потому что всего лишь за углом безумные фанаты таскали в грузовики ящики со склада.

Холбрук прошел мимо нее внутрь помещения.

Она посмотрела на Кевина, и их взгляды на секунду встретились. Кевин последовал за Холбруком. Пенелопа вошла за ними.

Внутри все было заполнено мертвыми телами.

У нее перехватило дыхание. Вот это бойня! Несмотря на то что за последние несколько дней она насмотрелась на многое, несмотря даже на сцену там, за лугом, и на то, что она стала уже привыкать к трупам, начала рассматривать их как жертвы войны, как нечто естественное, то, что она увидела теперь, было поистине ужасно.

Длинный коридор покрывал ковер из человеческих внутренностей, стены обклеены человеческой кожей, как обоями. Останки тел после расчленения были развешаны на стенах, подвешены к потолку, болтались на крепкой веревке, которую использовали для подвязывания виноградных лоз. Все части висели на разной высоте, примерно на одинаковом расстоянии друг от друга, создавая импровизированную ширму, и лишь узкий проход между ними зигзагом прорезал широкий коридор.

И что ее окончательно доконало, так это то, что она распознала некоторые лица на стене. Без глаз и без зубов, они были растянуты и искажены. Но она смогла узнать знакомые черты, индивидуальные особенности, которые все же проглядывали на этих искаженных, потерявших форму лицах. Вот большой нос Тони Велтри. А вон близко посаженные брови Марти Робертса.

Зловоние в этом коридоре было ужасным, мерзким и отвратительным. Кровь, желчь, экскременты – все это гнило. Пенелопа заткнула нос, стараясь дышать только ртом.

Но… это не было для нее таким ужасным, каким должно было бы быть. Да, да, это все, конечно, жутко. И гниение тоже. Но запах крови приятно возбуждал, повсюду витал сладкий аромат вина, и девушка почувствовала знакомое покалывание между ногами.

Пенелопа пыталась не улавливать все эти запахи и ароматы, пыталась о них не думать.

Рядом с ней сильно рвало Кевина. Он отвернулся в сторону, не выпуская ящик из рук.

Холбрук уже почти прошел весь коридор, беспечно отталкивая плечом части человеческих тел, которые мешали ему двигаться.

– Далеко еще идти? – спросил он.

Обернувшись назад в сторону открытой двери и глубоко вдохнув, Пенелопа последовала за ним. Ее ноги утопали в каше из человеческих органов, покрывающих пол.

– Вторая дверь направо. Там должны быть цистерны, – ответила она.

Позади нее, шумно дыша, шагал Кевин, буквально след в след. Его ботинки издавали громкие чавкающие звуки.

Дверь, должно быть, была заперта, потому что, когда она догнала учителя, Холбрук уже поставил свои ящики и ударил плечом в дверь. Но ударил как-то неудачно, поскользнулся и упал в месиво на полу. Сразу же поднявшись, он ударил снова. На пятый раз дверь немного подалась, а на шестой распахнулась.

Внутри цеха прессовки было чисто. Ни тел, ни запекшейся крови. Холбрук наконец поставил свои ящики на пол. Он оглядел комнату – огромные стальные цистерны и блестящие металлические части машин. Затем повернулся к Пенелопе, показывая на трубу с красными вентилями на ближней стене.

– Это подача энергии? – спросил он. – Электричество или газ?

– И то и другое, – ответила Пенелопа.

Учитель усмехнулся.

– Газ, – сказал он. – Уж он-то подействует.

Кевин ввалился в комнату, проковылял мимо Холбрука, стараясь пройти как можно дальше, прежде чем поставить свои ящики, и громко выдохнул.

– Вот это да, – произнес Холбрук, похлопывая себя по карманам. – А кто-нибудь догадался принести с собой коробку спичек?

Сердце в груди Пенелопы упало.

– Что… – начал Кевин.

Холбрук широко улыбнулся.

– Шучу, шучу. – Он открыл один из своих ящиков. – Поспешим. Давайте работать.

Под руководством учителя они пропитали тряпки и газеты газолином и рассовали их во все необходимые места. Пенелопа показала Холбруку, где находятся вентили сброса, и он начал открывать. Из трех кранов потекли тонкие струйки. Вскоре из-за винных паров дышать стало совершенно нечем, и Кевин даже был вынужден постоянно оборачиваться назад к двери, чтобы схватить ртом немного воздуха. Того воздуха, из коридора.

– А разве все это не взорвется, как только вы поднесете спичку? – спросил Кевин. – Удастся нам до взрыва выбраться наружу?

Холбрук вылил последние капли газолина на жгуты, соединяющие одну кучу тряпок с другой, отбросил канистру в сторону и усмехнулся.

– Я все же не такой непроходимый тупица, как вам кажется. – Он залез в карман и извлек запечатанный конверт. Открыл его. Внутри был бело-голубой кристаллический порошок. – Хлорин, – объявил он.

Кевин нахмурился.

– Что-что?

Учитель полез в ящик и вытащил пластиковую бутылку с тормозной жидкостью.

– Надо смешать это вместе, и оно загорится.

– Но ведь для этого есть спички. Какой же смысл?

– Смысл в том, что произойдет замедленная реакция. Чтобы возникло пламя, потребуется минута или около этого. Я положу это возле газет, которые не облиты газолином. Они загорятся первыми. Затем начнут гореть тряпки. И только потом поднимется настоящий огонь. Но к тому времени мы уже уйдем отсюда.

– Будем надеяться, что это сработает, – сказал Кевин.

– Сработает обязательно.