Господство - Литтл Бентли - Страница 73

– Но ведь он умрет. Вот что главное. Дионис, возможно, и возродится, но Дион нет. Если мы убьем его сейчас, мы убьем Диона.

Холбрук закрыл свою тетрадь.

– Вы правы. Вы оба правы. Диониса, как, впрочем, и всякого бога, убить вообще невозможно. Это можно проделать только с формой, в которую он облечен. В данном случае с телом Диона. Но если в течение тысячелетий он пребывал в спячке, то, видимо, его можно снова погрузить в это состояние.

– Как? – спросил Кевин.

– Пока не знаю. Но все эти столетия Дионис пребывал как бы в оболочке семени, которое ожидало пересадки в благодатную почву. И этой почвой оказался Дион. Если мы уничтожим эту оболочку, пройдут, возможно, века, прежде чем снова найдется подходящая форма.

Кевин сделал глубокий вздох. Он ощутил дрожь в руках и, чтобы успокоиться, сунул их в карманы джинсов.

– А как насчет Бога? Нашего Бога? Чем Он сейчас занимается? Почему Он ничего не предпринимает? Мы что, все время поклонялись неправильному Богу? Мы что, Его просто выдумали?

Мистер Холбрук покачал головой.

– Нет, друг мой. Бог существует. По крайней мере я считаю, что Он существует. Но я также считаю, что мы не можем и не должны рассчитывать на Его помощь. Он никогда не вмешивался в войны, не предотвращал естественные катастрофы. Он не останавливал также и распространение разного рода болезней. Это все наши проблемы. И я думаю, что здесь то же самое. Вот ведь как получается – мы привыкли считать Диониса и всех остальных античных идолов «богами», и, наверное, для нас они действительно таковыми и являются. Но я не думаю, что они боги в подлинном смысле этого слова. И не думаю, что они всемогущи. Даже мифы, – а единственное, на что мы можем опираться, так это на них, – говорят нам, что это не так. Я думаю, эти существа наделены гораздо большей мощью, чем люди, но вряд ли их сила может быть соизмерима с силой подлинного Бога… хм, нашего Бога.

– Значит, они вроде демонов? Монстры?

– Да.

В первый раз с тех пор как они спустились в подвал, все замолчали. Холбрук положил тетрадь на стол. Кевин смотрел на него и думал: «А Пенелопа была права. В этом Холбруке есть что-то жутковатое, что-то таинственное и неопределенное». И хотя Кевин не сомневался, что учитель целиком на их стороне, что он не такой, как они, все равно общаться с ним было как-то неприятно. Ему хотелось, чтобы на его месте был кто-нибудь другой. Из взрослых, но другой. И вообще ему много чего хотелось. Например, чтобы на месте Пенелопы был парень. С ней все в порядке, она отличная девчонка, но все равно он чувствовал бы себя в сто раз лучше, если бы с ним рядом сейчас был парень.

Она бы, наверное, треснула его сейчас по башке, если бы могла прочитать, эти мысли.

Он улыбнулся про себя, а затем посмотрел на Пенелопу. Она в ответ не улыбнулась, но на сей раз не отвернулась, и по взгляду девушки можно было предположить, что с ней все в порядке.

Он снова принялся осматривать подвал. Его взгляд натолкнулся на большую урну, резной мраморный сосуд, на котором были изображены сатиры и нимфы, резвящиеся между дорическими колоннами. Он обернулся к Холбруку, собираясь спросить насчет всех этих фотографий, макета гробницы и всего прочего, но Пенелопа его опередила.

– И для чего это здесь? – Она показала жестом на комнату.

Холбрук вскинул глаза.

– Что?

– Ну, все это… вся эта мифологическая греческая мура.

Мистер Холбрук гордо улыбнулся:

– Я знал, что этот день придет. И готовился.

Кевин фыркнул.

– Да вы просто настоящий Шерлок Холмс.

Пенелопа не обратила внимания на его слова, она повернулась лицом к учителю.

– Вы знали, что это придет? Что заставило вас так думать?

– Фамилия Диона. Семел. Вот почему я спрашивал вас о вашей фамилии, ваших матерях и вашем вине. Семела – принцесса Фив, дочь Кадма. Она погибла от огня, когда Зевс предстал перед ней во всем своем великолепии. Дионис сын Зевса и Семелы.

Пенелопа недоверчиво смотрела на него.

– И что, это единственное, что заставило вас так думать? Фамилия Диона?

– Не только. Ваша фамилия тоже. Аданем. Это «менада», прочитанная наоборот.

Пенелопа молчала. Такое ей просто в голову не приходило.

– Ну и что? – сказал Кевин.

– Все это явилось не вдруг. Подготовка шла столетия. – Холбрук сделал паузу. – Но не дремали и мы.

Кевин бросил беспокойный взгляд на Пенелопу.

– Мы?

Учитель выпрямился.

– Да, мы. Последователи Овидия. – Он гордо посмотрел на них. – Защитники рода человеческого от богов.

Кевин снова взглянул на Пенелопу, но ее глаза были прикованы к Холбруку.

– Наша цивилизация сформировалась в борьбе против вмешательства богов в человеческие дела. В Древней Греции в тот период, когда правили боги, жить было очень и очень неуютно. Они всегда насиловали наших женщин, играли с нами, забавлялись. Им было скучно, ведь они были бессмертны, вот боги и искали, чем бы развлечься. Мы же пытались положить этому конец.

– Бунт против богов, – сказал Кевин.

– Если хотите, да.

– А Овидий? Это тот самый Овидий?

– Да.

– Я считала, что он просто записывал мифы и тем самым сохранил их для потомков.

– Он был римским летописцем богов, но считал все это бессмыслицей. К тому времени уже несколько сотен лет люди протестовали против бесчинства богов, но протест этот, как бы теперь сказали, не был оформлен организационно. У движения не было лидера. А пренебрежительное отношение Овидия к богам, его утверждения, что мифы – это сказки, ничего общего не имеющие с действительно имевшими место событиями, заставили людей объединиться… Они назвали себя его последователями. Овидианцами, если хотите. Сам он в этом движении не участвовал, но дал толчок нашему делу.

Кевин посмотрел на учителя.

– Неужели среди этих богов нет ни одной симпатичной физиономии?

Холбрук подался вперед.

– Они дьяволы. Все без исключения. – Он обвел рукой подвал, показывая картины на стенах. – Существует мнение, что в античные времена жизнь была идиллической, что будто бы это был золотой век, что все люди тогда были вдохновенными поэтами, художниками и учеными, что все они славно трудились и счастливо жили в своих храмах, слушая своих оракулов. Но вы не знаете, какие ужасы боги приготовили для людей! Мы все были рабами. Хозяева – они. И они этим забавлялись. И процветали. Наша цивилизация выросла на противоборстве с ними.

– Значит, это ваши предки их всех уничтожили?

Холбрук покачал головой.

– Мне бы очень хотелось сказать, что да, их убили мои пращуры, но это не так. Они лишь пытались поддерживать в людях неверие в «богов», и именно это отсутствие веры постепенно ослабило небожителей до такой степени, что они были вынуждены прятаться и защищать себя, а потом и вовсе исчезнуть. И в этом деле огромную помощь оказал Овидий. Но самым главным, конечно, было распространение христианства. Оно помогло больше, чем что-либо, – заставило людей окончательно порвать с верой в старых богов.

– Но овидианцы свою деятельность не прекратили, – сказала Пенелопа, не то спрашивая, не то констатируя факт.

– Они знали, что боги вернутся. Не знали как, не знали где, не знали когда, но, поскольку менады и остальные, кто поклонялся богам, выжили, они знали, что эти дьяволы окончательно не умерли.

– Значит, ваш папа и дедушка были последователями Овидия? – спросил Кевин. – То есть вы овидианец далеко не в первом поколении?

– Нет. Я имею в виду, что мой отец действительно был овидианцем, но его отец – нет. Принадлежность обществу овидианцев по наследству не передается. Ими не рождаются. Обычно ими становятся. – Холбрук сел на вращающееся кресло перед компьютером. – Мы поддерживаем связь друг с другом по компьютерной сети. – Он потянулся и включил компьютер.

– Но ведь телефонные линии не работают…

– Да. Сейчас мы связаться не можем. И я не уверен, что они в курсе того, что произошло. У меня здесь большая база данных. Практически все, что касается овидианцев. Я знал, что это должно будет случиться, поэтому все последние недели усиленно работал.