Господство - Литтл Бентли - Страница 38

– Привет.

Через распахнутую настежь дверь он увидел стоящих в холле матерей. Все они были одеты в одинаковые облегающие зеленые платья, подчеркивающие их фигуры. Через легкую прозрачную ткань были видны темные соски, а также смутные очертания темных треугольников внизу с едва заметными волосиками. Он вдруг с ужасом понял, что все женщины надели свои туалеты на голое тело.

Пенелопа тоже была в зеленом одеянии, но более свободном, менее откровенном, сшитом из материала поплотнее.

Все они были босые.

Дион почувствовал себя неловко. Он пришел в синих джинсах и белой рубашке, в черных кроссовках, и эта одежда показалось ему сейчас совершенно неподобающей.

– Входи, – сказала Пенелопа. – С автоматикой у входных ворот проблем не было?

Он мотнул головой.

– Никаких.

– Это хорошо. – Она улыбнулась, бросила на него заговорщицкий взгляд, как бы говоря: «Держись за меня», и развернулась назад. – Дион, я хотела бы познакомить тебя с моими матерями. На этот раз они здесь все. – Она указала по очереди на каждую из женщин. – Это мать Марго, мать Фелиция, мать Маргарет, мать Шейла и мать Дженин. – Она сделала жест в сторону Диона. – Мамы, это Дион.

Женщины поклонились. Это было несколько странное, почти нелепое движение, какая-то средневековая полукуртуазность. Оно показалось ему знакомым, но он не мог вспомнить откуда.

– Нам очень приятно, что вы приняли приглашение отужинать у нас, – произнесла мать Марго. – Мы очень много о вас наслышаны и предвкушали удовольствие от знакомства. – Она улыбнулась ему широкой белозубой улыбкой, как на рекламе зубной пасты. Видимо, эта улыбка означала гостеприимство, но почему-то Дион чувствовал себя довольно неловко.

– Почему бы нам не пройти в соседнюю комнату? – предложила мать Фелиция. – Мы можем поговорить там, пока я не подам ужин.

– У нас сегодня суп, цыплята с козьим сыром и лимонный пирог, – сказала Пенелопа. – Надеюсь, тебе понравится.

– Звучит здорово, – отозвался он.

Мать Дженин схватила его за руку и потащила прочь от Пенелопы, к двери, ведущей в следующую комнату. Он ощутил, как ее слабые пальцы слегка сжали его кисть.

– Я так польщена, что наконец познакомилась с вами, – произнесла она, – так заинтригована.

Он оглянулся на Пенелопу, но та только слабо улыбнулась, пожала плечами и последовала за ними.

– Вам снятся сны, Дион?

– Всем снятся сны, – ответил он.

Мать Дженин засмеялась низким, знойным, хрипловатым смехом, который его в какой-то степени взволновал.

– Прошлой ночью мне приснилось, что я блоха и купаюсь в вашей крови…

– Дженин! – резко оборвала ее мать Марго.

Его руку наконец отпустили, и Пенелопа скользнула рядом с ним.

– Садись ближе ко мне, – прошептала она. – Я помогу тебе сориентироваться.

Они вошли в гостиную.

В обеденном зале стоял громадный, почти королевский стол – настоящее место для торжественных церемоний. В комнате пахло чем-то незнакомым, присущим именно этому дому, и чужим. Дион сел рядом с Пенелопой почти в начале стола. Разговор перед ужином в гостиной был не столь уж неловок и напряжен, как он ожидал. Матери Пенелопы задавали обычные вопросы, какие задают родители, когда ты в гостях. Правда, с определенным подтекстом, побуждая его высказаться о намерениях насчет их дочери. Кажется, его ответами они остались довольны.

За ужином все было совершенно по-другому. В тот момент, когда они ступили в обеденный зал, все разговоры сразу же прекратились, единственное, что можно было уловить, – это легкое шлепанье босых ног по дощатому полу из твердой древесины, а за столом – едва слышные удары ложек о тарелки.

Дион откашлялся. Он намеревался сказать много, но успел произнести только что-то вроде комплимента матери Фелиции за превосходный суп. При этом голос его в застывшей тишине прозвучал так неуместно громко, что он немедленно отказался от всяких попыток вообще что-либо говорить.

Сидящая напротив мать Шейла взяла графин, стоявший между двух супниц.

– Может быть, немного вина? – спросила она Пенелопу почти шепотом.

Та с удивлением посмотрела на нее.

– Вообще-то я не собиралась…

– Но ведь сегодня особый случай. Кроме того, тебе уже почти восемнадцать. Я думаю, ты достаточно взрослая, чтобы немного выпить. – Она дразняще улыбнулась. – Ты живешь на винном заводе всю свою жизнь. Не говори мне, что никогда украдкой не попробовала его на вкус.

Пенелопа покраснела.

– Я не думаю, что ей следует сейчас пить, – процедила сквозь сжатые губы мать Фелиция.

Пенелопа благодарно улыбнулась ей за поддержку.

– Она может выпить, если пожелает, – сказала сидящая во главе стола мать Марго.

– Выпей немножко. – Мать Шейла наполнила бокал Пенелопы и вопросительно посмотрела на Диона. – А вам, Дион?

Он застыл на своем стуле, чувствуя себя исключительно неуютно. Уж ему-то приходилось наблюдать разрушительное действие алкоголя с весьма близкого расстояния, и поэтому возможность выпить не являлась для него ни свидетельством взрослости, ни вообще чем-то захватывающим. К алкоголю он относился однозначно отрицательно. Но обижать матерей Пенелопы ему тоже не хотелось.

– Только немного, – произнес он с сильно бьющимся сердцем.

Мать Шейла улыбнулась и налила.

Дион сделал глоток. Первый в своей жизни. Вино оказалось слабее, чем он ожидал, и более приятное. Прежде он никогда даже не попробовал спиртное, несмотря на то что это можно было делать хоть каждый день. Мама часто оставляла всюду в доме початые бутылки, а уж сколько раз она дышала на него перегаром, и не сосчитать, поэтому один только запах вызывал у него спазмы в желудке.

Но это вино было хорошим. Он сделал еще один глоток, на сей раз побольше.

За столом все снова погрузились в молчание. Мать Фелиция вышла проверить, как там цыплята, остальные продолжали есть суп, время от времени потягивая вино.

Дион первым расправился с супом и волей-неволей был вынужден допить вино. Он старался пить медленно, но как только бокал опустел, мать Шейла быстро наполнила его снова. Юноша даже не прикоснулся к нему, так как почувствовал себя странно – его слегка подташнивало, немного кружилась голова. Он посмотрел на улыбающихся матерей Пенелопы, и в голову пришла нелепая мысль, что его отравили. Что-то подсыпали в вино, чтобы убить и тем самым убрать его с дороги их дочери. Все это было до чрезвычайности глупо, просто безумие какое-то, но у него хватило здравого смысла понять, что это действие алкоголя. Теперь Дион сам ощутил его влияние на человеческий мозг, и это ему совсем не понравилось.

– Выпейте еще, – предложила мать Шейла, кивая в сторону нетронутого бокала.

Он покачал головой. Его мысли с трудом ворочались, как будто их перегрузили.

– Нет, с меня достаточно.

– Отчего же? – сказала мать Дженин.

Он почувствовал, как ее босая ступня потерлась о его ногу, лаская икру. Думать о чем-то сейчас было очень трудно. Он переглянулся с сидящей рядом Пенелопой, но та неуверенно пожала плечами в знак того, что не знает, как ему следует себя вести.

– Вам не нравится наше вино? – спросила мать Марго.

Молодой человек послушно поднял свой бокал, сделал глоток, одобрительно кивнул.

– Вино очень хорошее.

Затем отпил еще вина. Ощущения изменились: тяжесть в голове и тошнота исчезли, сменившись утонченным чувством приятного возбуждения, и это состояние ему понравилось.

Матери Пенелопы ему улыбались.

Мать Фелиция принесла цыплят.

Остаток ужина они провели в тишине.

После ужина Пенелопа сходила к себе наверх, переоделась в джинсы и футболку, и они вдвоем вышли в сад. Воздух был прохладен и живительно бодрящ, но Дион ощущал тепло внутреннего огня. «Это все алкоголь, – заключил он. – Интересно, смогу ли я вести машину? Очень хотелось бы знать».

Пенелопа привела его к каменной скамье, на которой они сидели в прошлый раз. Опершись спиной на стену, справа от себя Дион увидел прислоненные к ней несколько длинных дротиков, увенчанных сосновыми шишками, и нахмурился. Он не мог сказать почему, но они показались ему знакомыми, так же как и галантные поклоны женщин при встрече.