Школьный роман (СИ) - Анисимова Ольга - Страница 40

– Сегодня вечером я приглашаю тебя в ресторан.

– Все служебные романы весьма чреваты, мой дорогой директор! – полуулыбнулась ему в ответ Марго.

– Не слишком ли резво мы в него запустились?

– Я ждал десять лет, я имею право позволить себе фривольность.

– Ты знаешь, сколько о нас с тобой ходит разнообразных небылиц?

– Вот пусть теперь все любопытные успокоятся. Это не роман – это прелюдия. Я хочу, чтобы ты стала моей женой.

– О-ла-ла, – легко засмеялась Марго своим переливчатым смехом, от которого у Бориса Ивановича пробежали мурашки по телу, – Муж – директор, жена – завуч? Не думаю, что это понравится попечительскому совету. Семейственность всегда была не в моде.

– Если это станет помехой, я сложу с себя директорские полномочия и уйду, – Борис Иванович говорил уверенно, казалось, он все продумал наперед. – Уйду куда-нибудь, хоть простым учителем. Если ты согласишься стать моей женой, на нашем пути не будет ни одного препятствия.

– А я бы не смогла так легко отказаться от своей работы, – раздумчиво проговорила Марго. – Она для меня важнее многого в жизни. Тебя это не смущает?

– Нет, я ведь прекрасно тебя знаю, изучил за столько лет… Так ты согласна? – почти робко спросил Борис Иванович.

– Не будем спешить, хорошо? Мы знаем друг друга много лет, но это были чисто деловые отношения.

А в быту я могу стать для тебя совершенно невыносимой.

– Никогда! Но если ты хочешь, давай немного подождем. Но только немного! Очень скоро все узнают о наших отношениях, и многих будет раздражать именно то, что у нас всего лишь служебный роман. Почему-то окружающие считают, что учителя не имеют права на такую вольность… Словно мы не люди и не можем любить. Но все же, чтобы оградить тебя от сплетен и любопытных глаз, я готов немедленно вести тебя в ЗАГС.

– Может быть, пока все же немедленно отвезешь меня в школу, где мы оба еще работаем? – засмеялась Марго. Все разговоры о предстоящем браке ей немедленно хотелось свести к шутке.

Борис Иванович наконец-то завел мотор, и через несколько минут они уже въезжали на задний двор школы.

Этот вечер и все другие вечера Марго и директор провели вместе. Борис Иванович каждый раз придумывал что-нибудь новенькое. Одними ресторанами и кафе его фантазия не ограничивалась. Он водил Марго в театр, клуб элитарного фильма на премьеру, приглашал на выставки. А потом он мягко, но настойчиво брал ее за руку и вел к себе домой, где среди мерцающих свечей под трогательную музыку они занимались любовью. Борис Иванович был так ласков, так чарующе нежен, он думал только о том, как доставить своей ненаглядной, безумно им любимой женщине максимум удовольствия. Ему не нужно было быстрой победы, он так долго ждал своего счастья, которое вдруг могло улыбнуться ему. А могло и ускользнуть, растаять как дым.

Могло, потому что, кроме того, что Марго теперь в его постели, он не чувствовал никаких перемен.

Марго осталась прежней Марго. Она смотрела на него, и он не видел в этих красивых глазах ни капли любви.

Ее великолепное тело вовсе не начинало дрожать от его горячих прикосновений, красиво очерченные губы не раскрывались в ответном поцелуе. Марго оставалась по-прежнему пугающе сдержанной, по-царски невозмутимой. Она улыбалась ему в отчет на страстные признания своей холодной таинственной улыбкой, смотрела на него немигающим пронизывающим взглядом, и от этого Борису Ивановичу становилось вроде как-то нехорошо. Неустанно билась в мозгу одна неприятно-навязчивая мысль о том, что эту женщину ему никогда не покорить. Даже если она сама этого будет хотеть, чуда не произойдет. Она никогда его не полюбит.

Марго иногда казалось, что она поступает нечестно, играя чувствами Бориса, ради собственного душевного спокойствия. Разве этот боготворящий ее мужчина виноват в том, что в ее сердце неожиданно поднялась буря из смятенных чувств, которая может погубить ее в одно мгновение? Но не признаваться же ему в том, что мальчишка – школьник смутил ее настолько, что она кинулась искать успокоения буквально у первого встречного поперечного. Она в привычной своей манере в очередной раз воспользовалась чувствами неравнодушного к ней человека, чтобы обрести душевный покой. Марго нужно было пресытиться плотским до отвращения, чтобы томительный огонь больше не пронизывал ее тело. Ей нужен был только секс – ночи напролет, до тех пор, пока она сможет спокойно и равнодушно скользнуть взглядом по лицу Егора Васильева, не обмирая внутренне от его серых смелых глаз, в которых она могла прочитать только одно – желание. Но прошла неделя в нежных и страстных объятиях Бориса, а она по-прежнему избегала даже повернуть голову в сторону одиноко сидящего за партой у стены мальчика. Недуг не исцелен, огонь продолжает тлеть, готовый вспыхнуть с всепожирающей силой. Значит, после долгого и трудного школьного дня она снова пойдет с Борисом Ивановичем прогуляться по вечернему городу, чтобы потом лечь в его постель, отдаться его ласкам.

Что она чувствует при этом? Если она считает себя изголодавшейся без мужчины, одинокой неудовлетворенной женщиной, должен ведь секс доставить ей хоть каплю радости! Но Марго постоянно ловила себя на мысли, что ничего в ней не изменилось с той поры, когда она еще была замужем за Сергеем.

Только сейчас она была покорной и терпеливой, в ожидании, что все же произойдет нечто, заставящее ее забыть обо всем. Поэтому она не испытывала к Борису, сотрясающего ее тонкое нежное тело своими мощными толчками, раздражения и неприязни. Она принимала его ласки как необходимое лекарство – горькое, неприятное, но крайне полезное. Она старалась расслабиться, думать о том, что многие получают от физической близости немыслимое удовольствие, не закомплексовывать себя рассуждениями о том, что с ней что-то не так. Марго, раскинувшись на простынях, разглядывала мутные отблески свечей на потолке, слушала музыку и частое дыхание мужчины, который, забыв о себе, пытался разгорячить ее холодную кровь. А в его глазах она читала только одно – страстную мольбу: «приласкай!» и поэтому старалась не смотреть в его глаза.

Ее руки были непослушны, она не могла заставить себя шевельнуть ими, чтобы всего лишь обнять любящего ее мужчину.

Больше всего Марго ненавидела утренний секс, которым ежедневно мучил ее бывший муж. Она считала это даже не мукой, а откровенным издевательством, когда Сергей, вроде бы ласково, но на самом деле бесцеремонно и грубо входил в нее, разрывая очарование предутреннего сладкого сна. Каждый раз после этого она поднималась с головной болью, разбитая, изможденная долгими, а порой многократными безжалостными соитиями. Часто ночью она плохо спала, дожидаясь, что вот – вот снова ощутит внутри себя агрессивную захватническую твердость, и нечуткие руки мужа стиснут ей грудь, его бедра механически быстро задвигаются, а глаза и губы будут требовать ласки в ответ. Как ее тогда мучительно тошнило от всех слов и ласк, она ненавидела их, терзалась, ожидая снова. Но теперь ей всего этого будто бы даже хотелось.

Возненавидеть весь этот род мужской с их жадными руками и раздевающими взглядами, могущий грубо обладать, подавлять, заставлять покорно отдаваться всякий раз, когда этого желает мужчина. Как жаль, что подвернувшийся Борис чрезмерно нежен, чуток, ласков и тактичен. Вот Сергей бы за пару ночей заставил ее забыть про всяческие томления и неудовлетворенность на добрый десяток лет! И не прятать глаз от сексуально – озабоченного мальчишки, а наоборот возненавидеть его заранее, только за то, что он посмел признаться ей в любви, посмел смотреть на нее раздевающим взглядом. Даже Женька заметил это! А она, как гимназистка, не нашлась, что ответить, чтобы сын прикусил язычок. Ну, теперь вот целуй нелюбимые губы, ощущай в себе чужого мужчину, слушай его дыхание, прячь глаза и разглядывай тени на потолке. Если не можешь иначе взять себя в руки!

НО она не могла.

Однажды воскресным утром Женька столкнулся в дверях кухни с Борисом Ивановичем. Вчера ночью после концерта в ночном элитном клубе, Марго впервые пригласила Бориса Ивановича к себе. Марго не рассчитывала, что сын, обычно с превеликим трудом поднимаемый с постели на завтрак, встанет сам и так рано.