Ковчег детей, или Невероятная одиссея - Липовецкий Владимир - Страница 32

— Вот тебе, Артамоша, и большевики! А сыны-то их, оказывается, задарма хлеб не кушают.

А кусок хлеба не лез порой в горло… Это было, когда вспоминал он о своей сестре Леночке, о друзьях-колонистах, оставшихся в станице Уйской. Скорее всего они ложатся спать голодными. Может ли это быть сравнимым с теми религиозными постами, которые строго соблюдают жители Косогорок…

Зато когда наступил мясоед, на столе ежедневно появлялся то курник, то пирог с куриным мясом, а то пельмени — с ним же. Пельмени подавались и в постные дни. Тогда начинкой для них служила капуста, которая готовилась в особом отваре. Казаки ели пельмени в огромных количествах. И за их лепку садилась вся женская половина семьи.

…Спустя два месяца Петя попросил хозяина доверить ему уход за коровами и лошадьми.

— Пошто берешься, Петро, за скотину? Ведь тяжело будет.

— Ничего, дядя Артамон, я справлюсь, — самоуверенно ответил он.

На следующее утро мальчик выгнал лошадей за ворота, а затем, одев недоуздок на сивого мерина, стал сопровождать табун до гумна.

Все здесь привычно и знакомо. Скирды сена и соломы. Стог обмолоченного гороха. Петя уже знает, что солому следует разбросать на подстилку, а сено идет на кормежку. Днем — выгон скота на водопой. К вечеру — возврат домой под навес.

…Все шло как надо. Но однажды, в один из холодных дней, намерзшись на открытом воздухе, лошади после полуденного водопоя потянулись к дому. Мальчик пытался их догнать, но они пускались вскачь. И угнаться за ними было невозможно.

Со слезами на глазах Петя носился на своем мерине взад и вперед по полю, пытаясь поворотить лошадей. Но кнут не доставал до них, а щелканье нисколько не пугало животных.

Ездить галопом и в карьер Петя не мог, так как боялся упасть с неоседланной лошади. Зная об этом, Евстафий подговорил соседних мальчишек применить практиковавшийся у казаков способ преодоления страха.

Однажды у поворота дороги ребята устроили засаду. Выскочив с хворостинами в руках, они что было силы огрели мерина по крупу. Конь поднялся на дыбы. Петя едва успел выпустить из рук недоуздок и вцепился двумя пятернями в гриву мерина, который понес его в открытое поле.

С тех пор страх как рукой сняло, и он мог ездить любым способом.

Косогорки были глухим местом. Мало кто из жителей деревни видел кино. Редко сюда попадали и газеты. Весь свой досуг молодые казаки проводили в играх. И ни одна из этих игр не обходилась без лошадей.

Зимой, когда полевые работы уже позади, развлечений было особенно много. В них участвовали не только взрослые, но и ребята, начиная с десятилетнего возраста.

Очень нравилась мальчишкам игра «взятие города». Всадник должен сорвать с шеста шапку. Но сделать это очень нелегко, так как со всех сторон на него летит лавина снега. Снежки бросают сотни людей. Не только сорвать шапку, но и просто удержаться в седле — трудно.

А вот другая игра — «скачки через костер».

Вначале через небольшой костер прыгает сам всадник. Затем он садится на лошадь, разгоняет ее, заставляя перепрыгнуть через пламя. Высота костра постепенно увеличивается. Приз получает тот участник соревнования, чья лошадь преодолеет наибольшую высоту пламени.

Но самыми опасными были скачки на льду.

По голому льду едут на неподкованной лошади. Кто проедет дальше, тот и победитель. Но лошади довольно часто падают. И вот седок должен вовремя соскочить, чтобы не поломать ноги. Ну а синяки и ушибы — так это не в счет.

У взрослых были еще игры с применением холодного оружия. Проводились они не только ради развлечения, но и для подготовки молодых казаков и лошадей к военной службе.

Каждый казак имеет боевого коня, породистого и холеного. Артамон Дмитриевич держит вороного жеребца по кличке Ветер. Отзывается на эту кличку конь лишь по голосу своего повелителя. Жеребец находится в стойле, построенном из бревен, отдельно от других лошадей. Кормит его хозяин чистым овсом. Кормит сам, не доверяя даже своему старшему сыну. Каждый день вычесывает особым гребнем, а дважды в неделю объезжает вокруг деревни.

На большом ковре в горнице висит черная казацкая пика, а накрест с ней — шашка. Пика очень длинная, так что помещается она на стене лишь в наклонном положении — от потолка к полу.

Когда приходило время военных сборов, Артамон Дмитриевич седлал своего вороного коня, сбоку подвешивал шашку, а пику брал на спину. И так ехал на сборный пункт в Уйскую станицу, где получал карабин.

За ту зиму, что Петя Александров прожил в Косогорках, проводилась только одна мобилизация. На деревню пришла разверстка на сорок человек. Жеребьевку устроили в горнице хорунжего. Дворы, на которые пал жребий, выставляли бойца по своему усмотрению — либо хозяина, либо сына, не моложе двадцати лет.

Очень волновался в этот день Петя. Волновался вместе с тетей Марусей. Но, к счастью, жребий миновал двор Приданниковых. А вот соседу — достался.

В феврале после молебна отряд из сорока казаков отправился на фронт, который находился невдалеке. А в марте соседа привезли убитым. Хоронила его вся деревня.

Артамон Дмитриевич заболел.

Зима выдалась лютая. Печи пожирали много дров, и к концу февраля топливо почти закончилось.

— Хочешь, Петро, поехать со мной завтра в лес за дровами? — спросил Евстафий.

— Не откажусь, если возьмешь.

— Добро. Тогда собирайся.

Евстафий разбудил его рано. А сам встал еще раньше. Шесть лошадей уже были запряжены в сани. «Когда Евстафий успел?» — удивился Петя.

Прежде чем тронуться в путь, они выпили целую кринку молока с белым калачом.

Хозяйский сын поехал во главе обоза. Остальные лошади, будучи обученными и не нуждаясь в понукании, пошли самостоятельно друг за другом.

Петя сел в последние дровни.

Когда приехали к своему лесному наделу, уже совсем рассвело. Тут рос березняк. Довольно еще молодой. Так что можно было обойтись и без пилы. Сняв тулуп и вооружившись топорами, они пошли выбирать и засекать деревья на сруб.

Погода стояла ясная, без ветра. Снега в лесу было много, и был он рыхлый, так что ноги утопали по колено. Снег приходилось разгребать у каждого дерева, тратя на это время и силы.

— Давай, Петро, я буду подрубать березу под корень, а валить будем вместе.

Еще Евстафий поручил ему обрубку веток и сучьев. Пока хозяйский сын подрубал комель очередного дерева, Петя изо всех сил старался не отстать от него, выполняя свою часть работы. Затем сообща они тащили стволы по глубокому снегу к дороге и грузили на сани.

Мальчик очень устал, но виду не подавал, стараясь работать на равных. Но вот пришло время обеда.

— Ешь, ешь, — приговаривал Евстафий. — Накапливай силы. Видишь, еще только трое саней загружены.

Мороза Петя не чувствовал. Между лопатками бежала струйка пота, щекоча спину, но он знал, что останавливаться нельзя. Даже ненадолго. Иначе простудишься. И лишь изредка разворачивал шубу, лежавшую прямо на снегу, чтобы сделать несколько глотков молока. Оно было все еще теплым. Шуба оберегала молоко от мороза.

Работу закончили лишь к вечеру. Лес уложили в сани и перевязали веревками.

Обоз тронулся в обратный путь. В морозном воздухе слышался лишь скрип полозьев да голос Евстафия, изредка понукавшего переднюю лошадь. Светлая полоска горизонта все более меркла, пока не слилась с землей. А потом взошла луна. И простиравшаяся впереди равнина тускло засветилась отраженным светом.

Петя надел полушубок, а сверху прикрылся огромным овчинным тулупом. Но покрепчавший к ночи мороз сумел найти лазейку, и вскоре мальчик стал дрожать от холода. Он знал: чтобы согреться, надо слезть с саней и, сколько хватит сил, пробежать рядом. Но сил-то и не было. Усталость сковала тело ничуть не меньше мороза. Евстафий же находился на головных санях. Расстояние порядочное. Да и звать, заявляя о своем бессилии, не хотелось. Нет, уж лучше потерпеть.