Истребитель ведьм (сборник) - Внук-Липиньский Эдмунд - Страница 48

— Привет, — сказал он, подняв руку в дружеском жесте. И сделал шаг в сторону девушки. Та, легко поворачивая голову, следила за его движениями. Лицо ее было бледным, глаза черными и огромными. Улыбка — если это была улыбка — исчезла с лица, словно кто-то стер ее резинкой. Геральт сделал еще один шаг. Зашелестела листва. Девушка сбежала по склону, как косуля, промелькнула среди кустов орешника и превратилась просто в белую полосу, исчезая в глубине леса. Длинное платье,’казалось, совершенно не ограничивало свободы ее движений.

Кобыла ведуна плаксиво заржала, резко подняв голову. Геральт, все еще глядя в направлении леса, машинально успокоил ее Знаком. Ведя лошадь за уздечку, он пошел дальше, медленно, вдоль стены, по пояс утопая в лопухах.

Ворота, солидные, обитые железом, навешанные на ржавые скобы, были снабжены большой бронзовой колотушкой. Поколебавшись немного, Геральт протянул руку, коснулся позеленевшего кольца и сразу отскочил, так как ворота в ту же секунду открылись, скрипя, скрежеща и раздвигая в стороны кучки травы, камешки и веточки. За воротами никого не было — ведун видел только пустой двор, запущенный и заросший крапивой.

Он вошел, ведя лошадь за собой. Ошеломленная Знаком кобыла не сопротивлялась, однако неуверенно ставила негнущиеся ноги.

Двор с трех сторон был окружен стеной и остатками деревянных лесов, четвертая представляла собой фасад небольшого особняка, испещренного оспинами отвалившейся штукатурки, грязными потеками, гирляндами плюща. Ставни, с которых облезла краска, были закрыты. Двери тоже.

Геральт накинул вожжи Плетки на столбик у ворот и медленно пошел к особняку по дорожке, покрытой гравием, пролегающей рядом с низким бассейном небольшого фонтана, полным листьев и мусора. Посреди бассейна на причудливом цоколе пружинился и загибался вверх выщербленный хвост дельфина, высеченного из белого камня.

Рядом с фонтаном на чем-то, что некогда было клумбой, рос куст розы. Ничем, кроме окраски цветов, этот куст не отличался от других розовых кустов, какие приходилось видеть Геральту, Цветы являлись исключением — они были цвета индиго, с легким оттенком пурпура на кончиках некоторых лепестков. Ведун потрогал один, приблизил лицо и понюхал. У цветов был типичный для роз запах, но несколько более интенсивный.

Дверь особняка — а одновременно и все ставни — с треском открылась. Геральт поднял голову. По дорожке, хрустя гравием, прямо на него неслось чудовище.

Правая рука ведуна молниеносно взлетела вверх, над правым плечом, в тот же миг левая сильно дернула пояс на груди, благодаря чему рукоять меча сама прыгнула в руку. Клинок, со свистом вылетев из ножен, описал короткий сверкающий полукруг и замер, направленный острием в сторону атакующего зверя. Чудище при виде меча затормозило и остановилось. Гравий брызнул во все стороны. Ведун даже не дрогнул.

Существо было человекообразным, одето в поношенную, но хорошего качества одежду, не лишенную изысканных, хотя и совершенно нефункциональных украшений. Человекообразность, однако, доходила не выше воротника кафтана — ибо, над ним возвышалась огромная косматая, как у медведя, голова с огромными ушами, парой диких глазищ и ужасной пастью, в которой метался красный язык.

— Прочь отсюда, смертный! — рявкнуло чудище, размахивая лапами, но не двигаясь с места. — Не то я тебя сожру! Разорву на куски!

Ведун не сдвинулся с места и не опустил меч.

— Ты что, глухой? — заорало существо, после чего исторгло из себя нечто среднее между визгом вепря и ревом оленя-самца. Ставни на окнах застучали и загрохотали, стряхивая щебенку и штукатурку с подоконников. Ни ведун, ни зверь не шевельнулись.

— Мотай, пока цел! — зарычало создание, но уже как будто менее уверенно. — А не то…

— Не то — что? — прервал Геральт.

Чудище гневно запыхтело, перекосило уродливую голову.

— Смотрите-ка, какой храбрый, — спокойно сказало оно, оскалив клыки, глядя на Геральта налитыми кровью глазами. — Будь любезен, опусти меч. Может, до тебя не дошло, что ты находишься во дворе моего собственного дома? А, может, там, откуда ты родом, есть такой обычай — угрожать хозяину мечом в его собственном дворе?

— Есть, — сказал Геральт. — Но только относительно хозяев, приветствующих гостей медвежьим ревом и обещанием разорвать на куски.

— Ах, зараза! — заволновалось чудище. — Он еще будет меня здесь оскорблять, приблуда. Гость нашелся! Лезет во двор, портит чужие цветы, хозяйничает и думает, что я сейчас вынесу ему хлеб и соль. Тьфу!

Существо сплюнуло, вздохнуло и закрыло пасть. При этом нижние клыки остались снаружи, придавая ему вид дикого кабана.

— Ну и что? — немного погодя сказал ведун, опуская меч. — Так и будем стоять?

— А что ты предлагаешь? Лечь? — фыркнуло чудище. — Говорю тебе, спрячь это железо.

Ведун ловко сунул оружие в ножны на спине, погладил верхушку его рукояти, торчащую над плечом.

— Я предпочел бы, — сказал он, — чтобы ты не делал резких движений. Этот мечь можно вытащить в любой момент и гораздо быстрее, чем ты думаешь.

— Видел, — прохрипело чудище. — Если бы не это, ты давно уже был бы за воротами со следами моих каблуков на ягодицах. Откуда ты тут взялся?

— Заблудился, — соврал ведун.

— Заблудился, — повторило чудище, скорчив грозную гримасу. — Ну так выблудись. За ворота, значит. Наставь левое ухо на солнышко и так и держи — и сразу вернешься на дорогу. Ну, чего ждешь?

— Вода здесь есть? — спокойно спросил Геральт. — Лошадь хочет пить. И я тоже, если тебя это не затруднит.

Чудище переступило с ноги на ногу и почесало ухо.

— Послушай-ка, ты, — сказало оно. — Ты и вправду меня не боишься?

— А должен?

Чудище огляделось, кашлянуло и размашисто подтянуло широкие штаны.

— А, зараза, какое мне дело. Гость в дом! Не каждый день встречается кто-нибудь, кто при виде меня не убегает или не падает в обморок. Ну, ладно. Ты утомленный, но вежливый путник, приглашаю тебя к себе. Но если ты разбойник или вор, предупреждаю — этот дом исполняет мои приказания. В этих стенах распоряжаюсь я.

Оно подняло косматую лапу. Все ставни снова застучали по стенам, а в каменной глотке дельфина что-то заурчало.

— Приглашаю, — повторило оно.

Геральт не двинулся, изучающе глядя на него.

— Ты живешь один?

— А какое твое дело, с кем я живу? — гневно сказало существо, раскрыв пасть, затем громко загоготало. — Ага, понимаю. Ты, очевидно, спрашиваешь, нет ли у меня сорока слуг, равных мне по красоте. Нет. Ну так как, зараза, воспользуешься приглашением, данным от чистого сердца? Если нет, то ворота вон, за твоим задом!

Геральт официально поклонился.

— Приглашение принимаю, — формально сказал он. — Закон гостеприимства не нарушу.

— Мой дом — твой дом, — ответило создание, также формально, хотя и небрежно. — Прошу, гость. А лошадь давай сюда, к колодцу.

Внутри особняк также требовал ремонта, но тут было в меру чисто и опрятно. Мебель, вероятно, была изготовлена хорошими мастеровыми, даже если это и произошло очень давно. В воздухе ощущался резкий запах пыли. Было темно.

— Свет! — коротко рыкнуло чудище, и лучина, воткнутая в железный зажим, тотчас полыхнула пламенем и копотью.

— Неплохо, — сказал ведун. Чудище загоготало.

— Только и всего? Воистину, я вижу, тебя не удивишь чем-нибудь. Я говорил тебе, этот дом исполняет мои приказания. Сюда, пожалуйста. Осторожнее, лестница крутая. Свет!

На лестнице чудище обернулось.

— А что это болтается у тебя на шее, гость? Что это такое?

— Взгляни.

Существо взяло медальон в лапу, подняло к глазам, слегка натянув цепочку на шее Геральта.

— Нехорошее выражение у этого зверя. Что это такое?

— Цеховой знак.

— Ага. Очевидно, ты занимаешься изготовлением светильников. Сюда, пожалуйста. Свет!

Середину большого помещения, совершенно лишенного окон, занимал огромный дубовый стол, совсем пустой, если не считать большого подсвечника из позеленевшей бронзы, покрытого фестонами застывшего воска. По очередному приказу чудища свечи зажглись и замерцали, несколько прояснив окружающее.