Польская фэнтези (сборник) - Дукай Яцек - Страница 66

Ван дер Крёге остановился, как только понял, что Мухобой заметил его: тот замер на мгновение, не завершив движения, потом опустил руки и, выпрямив полусогнутые в коленях ноги, повернулся к Петеру лицом. Это лицо, учитывая расположение мачт с лазерами, было посечено на многочисленные маленькие и большие участки кипящего свечения и холодные тени, словно облитая чрезмерно резким светом гранитная статуя. В этот момент Петер почти понял мрачные предчувствия Розанны, потому что дело здесь было вовсе не в самой физиономии Мухобоя, ее форме, выражении — а в полной неподвижности и мертвенности мрачного лица. Актерам приходится долго и упорно обучаться этому, и все равно им не удается достичь подобной змеиной неподвижности тела. Слишком много сложнейшим образом пересекающихся нитей связывают человеческую психику и сому, любая мысль, признак мысли, подсознательные аналогии, движение памяти — и вот уже дрогнули губы, затрепетали ресницы, шевельнулись пальцы, почти незаметно дернулись глазные яблоки и покатили цунами движений десятков мимических мускулов. Это невозможно сдержать. Как лесной пожар.

Но не у Мухобоя.

— Вы вернулись.

— Мы вернулись оба.

Ван дер Крёге пытался заглянуть Мухобою в глаза. Один был скрыт мраком, второй залит светом.

— Чем вы заплатили духам деревьев?

— Не все ли вам равно? — ответил Мухобой достаточно спокойно, чтобы мягким тоном снизить грубость самих слов.

— Чем-то должны были. Но вы солгали, сказав, что они убрались. А то и вообще лжете во всем.

— Я никогда не лгу.

— Неужто? — удивился ван дер Крёге, медленно направляясь к заднему входу в дом. — Достойно удивления. Тогда скажите, кто вы такой?

Мухобой загородил ему дорогу.

— Что вам надо?

— Кто вы такой? — повторил ван дер Крёге. — Вот что мне надо.

Мухобой взглянул на него равнодушно с высоты своих двухсот двенадцати сантиметров.

— Президент Клаймор нанял меня, чтобы я ликвидировал проблему духов. Я ликвидировал. Даю вам слово: больше вы их не встретите, они ни в чем не будут вам мешать. Чего вы еще от меня хотите?

Петер невольно улыбнулся:

— И вы также дадите слово, что все, рассказанное вами о духах, — правда?

— Даю.

— Значит, единственный торг, который вы могли вести с ними относительно их ухода с Дракона, должен был исходить из обещания противодействовать какому-либо дальнейшему вмешательству людей в развитие жизни на Моррисоне, то есть de facto на обещании удалить нас со спутника, ибо я не представляю себе, чем можно перебить при торговле цену права на жизнь для обладающего интеллектом существа. Я прав? Прав. Значит, вы солгали уже по крайней мере дважды: раз им, а раз — мне, утверждая, будто никогда не лжете. Ну? — Ван дер Крёге ткнул Мухобоя в оголенный торс выпрямленным указательным пальцем. — Теперь, вот теперь, дайте мне слово.

Мухобой мягко оттолкнул его от себя на расстояние вытянутой руки, однако сам не сдвинулся с места.

— Я ни разу не давал ложных обещаний, — сказал он. — Никогда не предпринимал ничего такого, что противоречило бы моим истинным намерениям. Я никогда не нарушал данного мной слова. Я никогда не обещал, не брал на себя обязательств и не свидетельствовал вопреки возможности. Такова моя честь. Такова моя... мой культ. Вы пытаетесь меня оскорбить.

— Культ, да? — Ван дер Крёге облизнул губы, отступил еще на шаг. Он начинал чувствовать дрожь возбуждения. — Значит, все-таки так. Я это вижу. Ты. Ты! — Он погрозил Мухобою сжатым кулаком. — Ты действительно намерен сдержать данное духам слово. Хотя это явно противоречит намерениям Клаймора; но ведь за что он заплатил, то ты и выполнил. Правда? Правда? Магия. Хрен это, а не магия. Ты — не Мрозович. — Здесь он замолчал, чтобы посмотреть, какое впечатление произвело на Мухобоя его замечание, однако реакции не дождался. — Как называлась та планета шейха? И вообще — была ли это планета? А? Полдня ушло на твою реанимацию. Это время необратимого изменения. Я знаю. И ты знаешь, что я знаю. Заклинаю тебя твоей честью, твоим культом, чем бы он ни был в действительности, заклинаю тебя, скажи: кто ты?

Мухобой молчал.

Ван дер Крёге удовлетворенно усмехнулся:

— Ты не думал, что кто-то тебя раскусит, да? Так вот — ты ошибся. Скажи, как выглядело существо, которым ты был при жизни? К какой расе принадлежало? Из чего было построено? Углерод? Кремний? Германий? Что-то еще? Существует ли еще его род, или ты отыскал Мрозовича на каком-то планетном некрополе вроде Рая? А может, ты знаешь Рай, может, знаешь... Зачем тебе «Чайник» и другие артефакты? Ты умеешь ими пользоваться? Что ты знаешь об их создателях? Что знаешь о «Филантропах»? Сколько времени прошло с момента возникновения твоего вида? Сколько — с момента твоей смерти? Каковы твои намерения? Говори!

— Что меня выдало? — тихо проговорил после недолгого молчания Мухобой.

Ван дер Крёге рассмеялся.

— Уверенность пришла только сейчас. Но что тебя выдало... Из-за чего я начал подозревать... Секс тебя выдал, дорогой мой. Да-да. Секс, чувство юмора, искусство — предполагаю, это те области, с которыми у тебя основные сложности, поскольку ты не можешь их понять разумом, перевести на язык своей логики, мгновенно и верно отреагировать. Здесь в основном надо полагаться на инстинкт, а твой инстинкт ведет тебя на бездорожье. Поэтому ты ничего не делаешь. Или делаешь скверно. Кто мог предполагать, а? Печально. Достаточно подослать к тебе этакую Сиену — и все станет ясно.

Мухобой молчал.

— Ну и что ты теперь будешь делать? — фальшиво озаботился Ван дер Крёге. — Ты уже не можешь сдержать слова. Исключительный контроль над Проходом, а значит, и над всем Моррисоном осуществляю я, и если я того захочу, ты никогда не вернешься на Землю. А если захочу другого, вернешься арестантом или официально погибнешь где-то в космосе. Даже если б ты оставил у нотариусов заявление, тяжелейшим образом обвиняющее компанию, — твои адвокаты сломают себе зубы на несовместимости запроходного права; я это знаю, потому что проконсультировался.

Пойми — ты обречен на мою милость и немилость. Но я не хочу причинять тебе зла. Я хочу лишь одно: знать. Узнать секреты твоей расы, секреты твоей жизни и смерти, тайны нечеловеческой магии... Понимаешь.

Мухобой стоял и смотрел. Вокруг него начали сгущаться тени. Свет снаружи затуманился, поблек даже серп Генд-рикса, даже звезды. Похолодало. Движение воздуха почти прекратилось.

Свет лазеров, доходящий до сада, как бы померк, потерял силу.

— Ну-ну, — забеспокоился Петер. — Лучше не выделывай такие фокусы. Розанна знает, куда я пошел...

Темно, все темнее...

— Ей-богу, вот уж не думал, что ты способен на такую примитивщину, — фыркнул ван дер Крёге, краем глаза наблюдая за тем, как между тенями проплывают какие-то овальные, не вполне материализовавшиеся сгустки, размерами и формой напоминающие молодых акул.

Мухобой продолжал молчать и по-прежнему стоял неподвижно, однако постепенно все это термовизуальное представление размылось и исчезло без следа.

— Та-ак. Уже лучше, — буркнул Петер, усмехаясь себе под нос. — Интересно: ты его убил или только заморочил? Может, где-то еще сохранилась долька Мрозовича? Ведь все это — лишь одержимость, не что иное. Эй, Мрозович, ты меня слышишь? Слышишь меня? Подай какой-нибудь знак! Ты еще тут? Явно — нет. — Ван дер Крёге почесал подбородок, наклонил голову, всмотрелся в неподвижного мужчину, щуря глаза и слегка надувая губы. Медленно полез в карман за телефоном. — Пора бы уж решиться, а? Ну, выбирай. Я тебе сказал: я не хочу причинять тебе вреда. Только удовлетвори мое любопытство. Сам понимаешь, что немного. Слова, данного духам деревьев, ты в любом случае сдержать не можешь. Клаймор уже развел пары; но ты не виноват, ты поклялся, искренне веря в сказанное. Ну? Решайся, пока я не врос здесь в землю. Ну? Мистер Мухобой?.. Кстати, откуда такое имя — «Мухобой»? А? Так тебя прозвали или же...

— Потому что я убиваю мух, — сказал Мухобой и, не проделав ни малейшего движения, прикончил ван дер Крёге.