Польская фэнтези (сборник) - Дукай Яцек - Страница 49

— Чем я провинился, отец?

— Чем провинился? И ты смеешь об этом спрашивать? Считаешь меня глупцом? Или себя? Ты сегодня встречался с женщиной, вернее, с ребенком из касты Повинующихся. Ты долго беседовал с ней, явно слишком долго для случайной встречи и времени, которое требуется, чтобы поздороваться. Конечно, вы можете с ней здороваться, потому что вы знакомы, к тому же того требуют культура и обычай. Но ты провел с ней много времени. Сегодня — и две недели назад, и раньше, много, много раз. Не вздумай возражать! Ты опозорил не только себя и свою семью, но и Мараену и ее близких. Что может сказать священник отцу, ведущему дочь на инициацию, просящему Богов ниспослать ей любовь и удачу? Что его дитя встречается со взрослым мужчиной из касты Чистых? Что она не порвала детского знакомства, а общается с ним, нарушая наши законы?

— Закон не запрещает разговаривать!

— Молчи! Запрещают Боги, запрещают обычаи, запрещаю я! Сегодня ты не можешь сдержать своих чувств и отказаться от детских иллюзий. Говоришь, закон разрешает тебе ее видеть, вот ты и видишь? Да, закон не запрещает! Но обычай велит ограничить такие контакты. Сдержать чувства не потому, что они запрещены, а по своей доброй воле. Права — важны. Священные книги говорят правду. Но Богам нет никакой пользы от твоих добрых дел, если ты совершаешь их не по доброй воле, а исключительно из страха перед законом! Ты понимаешь, что я тебе говорю?

— Да, отец...

— Это не все, еще не все. Ты, вероятно, думаешь: почему закон разрешает, а обычай запрещает? Почему между ними нет согласия? Я знаю, многие молодые люди задают себе такой вопрос. Отвечаю: каждому юноше необходимо время, чтобы научиться жить правильно и праведно. Поэтому если сегодня ты не сдержишься по доброй воле, то подвергнешь позору лишь себя и своих близких. Но если ты не научишься владеть своими желаниями, то позже, когда уже главенствовать будет не обычай, а закон, ты подвергнешь себя огромной опасности. Снова начнешь потакать слабостям. Втайне, по секрету ты будешь повторять прежние ошибки. Будешь жить в страхе и все же поддаваться искушениям. И тогда тебя постигнет серьезное наказание. Ибо ни один дурной поступок Боги не оставляют без возмездия. И здесь, и в посмертном мире Дат[135].

Они разговаривали долго. Под конец отец снова дал Каззизу пощечину, чтобы показать, как сильно он гневается и что считает разговор очень важным. Однако потом улыбнулся и сказал:

— Есть у меня для тебя и хорошая новость. Мы с матерью уже выбрали девочку, которая станет твоей женой. Мы разговаривали с ее родителями, и они согласны. Завтра мы вместе пойдем к ним, чтобы подписать свадебный контракт. Твоей нареченной девять лет, так что тебе еще много лет не придется выполнять отцовские обязанности — будешь учиться и совершенствоваться в избранной профессии. Какое изумительное положение! Прежде чем тебе исполнится двадцать один год, ты женишься и создашь семью. Да благословят тебя Боги!

Каззиз не спорил с отцом, не пытался переубедить, даже не спросил, кого для него выбрали. По соседству жили много девятилетних девочек. Он их не знал, так как дружил в основном с теми, кто постарше. К тому же гулял, как правило, в центре, где много времени проводил с Мараеной и знакомыми из других кварталов. Таков закон: дети должны были знакомиться с представителями других каст, чтобы понять, что и они тоже серьезные и достойные уважения члены народа Свитков. Но после того как дети вступали в касты, им приходилось прекращать дружбу со сверстниками из иных каст, а контакты могли осуществляться только в соответствии с закрепленными в кодексах принципами.

Каззиз на минуту подумал о той девятилетней девочке. Знает ли она уже о свадебном контракте? Слышала ли вообще о нем, Каззизе? Гордится ли его карьерой и рассказывает ли о нем подружкам? А может, как и он, удивлена? Может, не хочет его видеть и боится своего будущего? Ведь она же всего лишь девятилетняя девочка...

В тот вечер Каззиз все-таки добрался до портовых доков. Смеркалось. На небе разгорелись первые звезды, но ни одна из трех лун, «людей с лицами без глаз», еще не вышла в путь. Зато прямо над головой Каззиза горела желто-красная точка — висящая в ста тысячах километров над планетой орбитальная космическая база.

Каззиз взглянул на чернеющий во мраке контур грузового дебаркадера. Именно здесь он часто встречался с другими ребятами и с Мараеной. Именно на этой платформе он чуть было когда-то не погиб.

Каззиз наклонился, присел на пятках, положил руки на колени и прикрыл глаза. Сидел почти неподвижно, не обращая внимания на стелющийся по земле холод. Чтобы успокоиться, взялся читать молитву Богу Света. Размеренные, ритмичные слова вызывали в сознании юноши удивительную мелодию, звучащую сегодня точно так же, как она звучала четыре тысячелетия назад в древних храмах. Закончив молитву, он принялся читать снова. С начала. Потом еще и еще, так что наконец потерял счет и ощущение времени. Его охватил ночной холод, и ему казалось, что сквозь прикрытые веки он видит яркий свет первого из лунных странников.

Открыл он глаза, только когда услышал приближающиеся шаги. Мягкие, тихие — знакомые. Перед ним стояла Мараена. Он поднялся и подошел к девушке, в голове все еще звучали ритмичные слова молитвы. Мараена обняла Каззиза, прижалась лицом к его груди. Он начал гладить ее волосы, целовать шею. Его руки превратились в два существа, жаждущие тепла ее тела.

У последовавшей потом молитвы был совсем другой ритм, нежели у той, которую он твердил мысленно, но она была столь же всепоглощающей и всеохватывающей. Мараена вскрикнула. Очень тихо.

Крики людей под окнами родительского дома Каззиза были перенасыщены гневом. Они разбудили юношу утром, когда после недолгой ночи в своей постели, ночи, наполненной не только прекрасными воспоминаниями, но и страхом, он наконец сумел уснуть.

Перед дверями дома стояли священнослужители из его района и из квартала Повинующихся и кричали на отца. За их спинами толпились любопытствующие и возбужденные люди. Отец пытался что-то объяснить, но когда до него дошли слова священников, он онемел от изумления. Попятился к двери и глянул на окно спальни сына. В тот момент Каззиз не мог сказать, какие чувства отразились на лице отца. Но гримасу он запомнил навсегда. Священники и стражи закона вбежали в дом и уже спустя минуту колотили в дверь его спальни. Он едва успел надеть набедренную повязку, как они ворвались, грубо схватили его за руки и выволокли на улицу. Покрикивая, подталкивая и тыча в спину, двинулись к храму судей.

4

Оронк, друг мой, как отблагодарить тебя? Ты был посланцем, хоть ни разу не принес ни единого листка, ни пленки, ни снимка. Ты просто бывал там и здесь. Тебя касались ее и мои руки. Это все, что было нам дано.

Они разрешили нам это, ведь в законе не было ни слова о такой ситуации. Вдобавок ты — кот. Мой народ почитает многих животных, хоть на Регелисе живут всего несколько видов привезенных с Земли существ. Только кошек здесь много, потому что кошка — самое главное животное нашей религии, частица первородной материи Ну, переносящая древнейшую энергию, но отгороженная от реального мира шкуркой и шерстью. Будь ты ибисом или собакой, они, возможно, попытались бы тебя удержать. Однако не отважились коснуться кота с прекрасным пятнистым мехом, красивой мордочкой и смешным розовым пятнышком на носу. Ведь они знали, что когда-нибудь придет конец твоим странствованиям. И тогда-то, как раз сегодня, начнется исполнение самой ужасной части приговора.

— Мой сын преступил закон. Он должен понести наказание. Но это она своей греховной юностью навлекла позор на наш род, она отрывала его от работы, она использовала любую возможность, чтобы пробудить в его сердце чувство. Я требую сурового наказания для моего сына, а она должна быть изгнана из города. Она покрыла себя позором!