Игорь Саввович - Липатов Виль Владимирович - Страница 64

– Вы должны понять, Петр Петрович, что гибель кедровников ни с чем не сравнимая катастрофа…

На Валентинове были незнакомый Игорю Саввовичу черный костюм, лакированные туфли, галстук-бабочка и белая рубашка, накрахмаленная до того, что казалась выкованной из белой листовой стали; знаменитая бородка Сергея Сергеевича, естественно, торчала пикой. Сегодня Валентинов казался молодым, было трудно поверить, что он перенес два инфаркта. Наблюдая за ним, Игорь Саввович досадливо слушал протяжный и манерный голос Софьи Арсентьевны.

– Вы одного не учитываете, дорогой и многоуважаемый Сергей Сергеевич. Ирригация, как известно, вызывает приток влаги из близлежащих районов почв, между тем болота…

А чем занималась маленькая, худенькая и – это Игорь Саввович заметил не сразу – по-настоящему красивая девчушка? Выяснилось, что она предельно внимательно, серьезно и уважительно слушала ученую жвачку и была забавна тем, что то и дело меняла выражение лица. Когда говорил Валентинов, девчушка, казалось, думала: «Прав, совершенно прав!», – а когда брали слово Бережковы, на лице девчушки снова можно было прочесть: «Правы, они совершенно правы!» Это значило, что, во-первых, маленькая женщина очень добра и, во-вторых, не имела никакого отношения к лесосплаву и биологии, а по тому, как сидела в глубоком кресле – вместе с ногами, в привычной позе, было понятно, что она – давняя знакомая Валентинова. Поразмыслив, Игорь Саввович быстренько пододвинулся к ней со своим стульчиком, сморщив нос, интимно сказал:

– Если я не опоздал и Володечка Лиминский потерпел крах, то сразу вношу ясность. Я за вами ухаживаю, что значит произвожу закидоны. Вопрос первый: по какому рецепту и где производят таких, как вы? Вопрос второй: нравятся ли вам холостые мужчины моего типа? Третий, то есть последний, вопрос: по какому телефону вам звонить?.. Я ничего не забыл из большого джентльменского набора?

Светлана Ивановна негромко, но весело засмеялась, повернулась к Игорю Саввовичу, без смущения и кокетства посмотрела ему прямо в глаза, и он сразу понял, что перед ним – редкая в наше бурное и переусложненное время женщина. Естественность, простота, доброта к ближнему, полная искренность… На лице – ни следа косметики, ногти – красивые от природы – не накрашены, и пахло от маленькой женщины чем-то таким, что напоминало запах белья, когда его вносят с мороза в теплую комнату. Были ли это гениальные духи, или так всегда пахла эта особенная женщина? Игорь Саввович удивился, когда Светлана Ивановна с улыбкой спросила:

– А чему вы смеетесь? У меня, наверное, растрепались эти проклятые волосы. Просто грех с ними.

Игорю Саввовичу казалось, что он и не думал смеяться, но, видимо, смеялся, если об этом говорила Светлана Ивановна. Он еще ближе пододвинулся к ее креслу, сделав предельно серьезное лицо, сообщнически зашептал:

– Светлана Ивановна, ваши чудесные волосы в порядке, но отчего вы мне не напомнили, что я забыл произнести самую коронную фразу?

– Какую же? – Она совсем развеселилась. – Произносите.

Он проникновенно сказал:

– У меня такое чувство, словно мы с вами знакомы давным-давно.

Они так увлеклись, что не слышали финал спора на экологические темы, пропустили момент появления матери Валентинова, питье коктейлей и не сразу поняли, что уже готовы пельмени. Валентинов, видимо, не хотел прерывать их разговор. В свою очередь, Игорь Саввович, пресыщенный стильными красавицами с распущенными волосами, красотками из Дома моделей и зрелыми матронами, которых привлекали его широкие плечи и обвитое мускулами тело культуриста, так обрадовался простоте и молодости Светланы Ивановны, что не сразу поверил ее университетскому образованию и близкой защите диссертации – через год и три месяца.

Вот так все и началось. Примерно через неделю Игорь Саввович позвонил в общежитие аспирантов, где жила Светлана; пока ее искали, долго слушал, как пели, орали и хохотали будущие доктора наук и академики, затем раздался как бы шелестящий, негромкий, но всегда – это выяснилось позже – спокойный и веселый голос хорошо воспитанной дочери учительницы.

– Карцева слушает.

– А Гольцов говорит: «Здрасте!» Слушайте, гражданочка, не прошвырнуться ли нам в киношку? Неореализм или студия Довженко – нам без разницы! Ась? Не чувствую бурной, долго продолжающейся радости.

– Воспитана в послушании и терпении… Когда?

– Ай-яй-яй! Разумеется, немедленно, сию секунду. Стою с машиной на углу почтамта… Я заметил, что вы не пользуетесь косметикой. Это, безусловно, приближает свидание… Я говорю красиво?

– Ага, но для начала сойдет. Я пошла одеваться.

Светлана оказалась точно такой, какой Игорь Саввович увидел ее у Валентинова, – доброй, искренней, простой и вдобавок ко всему мужественной. Он понял, что она умна тем незаметным для поверхностных людей умом, который не демонстрируется, не растрачивается по пустякам, брезгливо чурается быть показным. Не одна неделя и не один месяц прошли, пока Игорь Саввович понял, как прекрасно образованна Светлана, как много и точно знает и как романтична и привлекательна естественным для нее стремлением не демонстрировать свои редкие ум и знания. Однако самым главным и решающим было то обстоятельство, что через месяц-другой Игорь Саввович понял и почувствовал, что он и Светлана оказались внутренне чрезвычайно похожими.

И неизбежное должно было случиться. Только глубоко мыслящие люди знают, что много лет прожившие счастливые и любящие супруги не становились за годы брака похожими друг на друга, как это часто кажется, а уже походили и при первом знакомстве невольно полюбили друг в друге самих себя. Каждый человек – это все-таки более или менее Нарцисс. Не понимая, что ему Светлана нравится внешне оттого, что у них одинаковые подбородки, разрез глаз и овал лица, что они одинаковым движением убирают со лба волосы, увлеченный ее добротой, умом и женственностью, Игорь Саввович вскоре уже не расставался со Светланой, и она первая с деревенской простотой в темноте дряхлого подъезда шепнула ему на ухо:

– Я тебя люблю! Могу сто раз повторить.

К этому времени Игорь Гольцов, потом Игорь Саввович Гольцов побывал, наверное, в десятке женских кроватей. В семнадцать лет его заманила к себе домой аспирантка мединститута Валентина Ускова, напоив коньяком, уложила рядом с собой. Перепуганный романами, грозящими болезненным отвращением, и хвастовством лгущих приятелей, Игорь Саввович никогда не забудет этой женщины, благодарность к Валентине навсегда останется в нем. Через неделю Валентина тактично и мягко выпроводила Игоря, замыслившего в день совершеннолетия жениться на ней, и он переживал страшную драму, кончившуюся, впрочем, через полтора месяца. Потом он влюбился в десятиклассницу, которой родители разрешали гулять только до одиннадцати часов, а в институте Игоря искренне полюбила красивая провинциалочка, и они часто ходили далеко вдоль реки, к знаменитым каменным столбам, так как крестьянская дочь была хороша и смела под звездным небом, и робка, застенчива в комнате Игоря, имеющего к этому времени отдельный вход и крыльцо в особняке родителей. Большой путь прошел к двадцати пяти годам красивый и сильный Игорь Гольцов, но бабником не стал, наоборот, взрослея, все сильнее презирал мужчин-проституток и к тому же Володечке Лиминскому – близкому и хорошему в конечном счете человеку – относился с едва скрываемой брезгливостью.

В конце на редкость теплого и ясного февраля он, денежный начальник отдела новой техники, предложил Светлане переехать из аспирантского общежития к знакомой Игорю славной молчаливой старушке, у которой он прожил свой первый месяц в Ромске. В квартире Игоря Саввовича, находящейся в многолюдном доме, Светлана чувствовала себя неуютно, и Игорь Саввович сказал Светлане, что будет платить за ее квартиру. Ему понравилось, как к этому отнеслась возлюбленная – без всякого ханжества, спокойно, только сказала, что он предлагает старушке на десять рублей больше, чем следует. «Сорок рублей – царская цена!» – объявила Светлана, и через неделю выяснилось, что сорок рублей – дар с неба для старушки. Игорь Саввович тогда зарабатывал уже двести двадцать рублей, а родители Светланы воспитывали ее с детства в спартанском духе. Как только дочь сделалась аспиранткой, председатель Кривошеинского райисполкома Карцев перестал переводить телеграфом пятьдесят «студенческих» рублей, и Светлана жила только на аспирантские, едва сводя концы с концами.