С привкусом пещерной соли (СИ) - Шолох Юлия - Страница 37

    Она провела рукой по простыне, на которой лежала и не ощутила ни малейшего дискомфорта, который появлялся каждый раз при попытке расслабиться в любом месте за пределами собственной квартиры. Тогда, видимо из-за нарушенного ночью иммунитета и ослабевшей брони в Наташкину голову пришла одна удивительная мысль. Она хотела остаться в этой кровати. Не одной. Она хотела оказаться тут вместе с хозяином комнаты и чтобы сверху нависал не потолок, а его взволнованное лицо и придавливало к кровати не одеяло, а его тело.

    Она хотела его в самом примитивном смысле этого слова.

    И даже сил сопротивляться воображению не осталось. Все, что удалось сделать Наташке - так это сесть на кровати и осторожно спустить ноги на пол.

    Дверь распахнулась от толчка и в комнату вошел Гонза с подносом в руках. Наташкин взгляд тут же прилепился к его лицу. Гонза выглядел отлично - выспавшийся, свежий и бодрый. Он успел побриться и где-то раскопать идеально выглаженную футболку, что смотрелось странно благодаря тому, что футболка была дешевой и ношеной. Наташку всегда бесила необходимость выглаживать ткань, особенно те труднодоступные места, которые выглаживать все равно что подковать блоху, и она не могла понять, с какого перепугу кто-то станет тратить столько времени и сил на приведение в порядок того, что изначально привести в приличный вид невозможно.

    Гонза, однако, такими вопросами не заморачивался. Поднос, на котором стояли две большие кружки, сахарница и накрытое салфеткой блюдце с бутербродами он нес так торжественно, будто собирался вручить Наташке, как медаль герою, с максимальными почестями.

    При виде Наташки Гонза остановился и широко улыбнулся.

    - Подумать только! Сто лет не приносил женщине завтрак в постель, - сообщил Гонза, отворачиваясь и пристраивая поднос на небольшой столик.

    Его коротко стриженый затылок выражал не меньше восторга, чем лицо.

    'Вот и все, - обреченно подумала Наташка. - Вот и влипла'...

    Больше всего пугало чувство единения, осевшее на кожу после их ночного разговора, как морская соль оседает после купания в соленой воде. Обманчивое чувство, которое грозит вылиться в сплошные неприятности.

    - Колбасу не завезли, поэтому бутерброды с сыром. - Гонза жестом фокусника сдернул с тарелки голубую салфетку. - Тададам! Ну чего ждешь? Вставай уже. В постель - это не значит, что надо крошить хлебом на простыни.

    - Гонза, - Наташка встала на ноги и выпрямилась. - У тебя есть женщина?

    Он тут же замер, осторожно опуская салфетку обратно.

    - Какая?

    Наташке захотелось ему врезать. То ли за отсутствующий вид, который он принял, то ли за собственную боль, накатившую, когда его лицо растеряло безмятежность и озорство, становясь прежней маской.

    - Женщина, с которой ты спишь, - упрямо процедила Наташка сквозь зубы.

    - Да, - без промедления ответил Гонза, вытягиваясь напротив. Так они и стояли - прямые, с вздернутыми подбородками и крепко сжатыми губами.

    - Одна?

    - Да.

    - Почему я ее не видела?

    - Она приходит тогда, когда нам обоим хочется встретиться.

    Наташка медленно выдохнула, отворачиваясь. Неужели она и правда считала, что между ними возможна какая-то связь?

    - Очень удобно, правда? - привычка удерживать в голосе изрядную долю сарказма, к счастью, не подвела. - Все современные мачо предпочитают такой тип отношений - захотелось, встретились, пообщались, разбежались в стороны. Простое удовлетворение естественных потребностей. Никаких тебе обязательств, никаких привязанностей, чужих проблем и радостей. Модно и комфортно.

    - Нас обоих это устраивает. Я не скрывал, что ничего большего не планируется. Да ей и самой больше ничего не нужно.

    - Ну конечно, ты же у нас честен до зубовного скрежета. Наверняка все сразу расставил по местам! И конечно выбрал себе полную дуру, которая готова и на объедки бросаться, только бы не одной.

    Наташке даже стало ее жалко. Сколько она навидалась таких неуверенных в себе слабых баб (слово женщина к ним неприменимо), которые судорожно держались за какого-нибудь морального садюгу, свято веря, что лучше такой мужик, чем вообще никакого. Которые ради ласкового слова горы свернут. И навидалась не меньше тех, которые, прибитые телевизионной свободой отношений рады хотя бы тому, что мужик готов встретиться с ними больше одного раза, пусть и без намека на серьезные отношения.

    И все равно каждая из них верила, что однажды ее герой передумает и поймет, что семья, где она станет его женой и есть единственное настоящее счастье.

    - А ты, конечно, иная, - с пониманием кивнул Гонза.

    Наташка зло вскинулась. Ей всегда хотелось быть иной, дай ей хоть кто-нибудь такую возможность! Конечно, большинство людей считает, что это все отмазки и желающий вести себя безупречно всегда найдет способ вести себя безупречно, даже под дулом пистолета, потому что лучше сдохнуть, чем отречься от своих убеждений, но Наташка не была святой - она осознавала пределы своих душевных возможностей. Невозможно вечно подставлять другую щеку. Это слишком больно и совершенно бесполезно.

    - А ты, конечно, знаешь, какая я, - сказала она вместо этого.

    - Конечно. Чего тут знать? Женский пол предсказуем. Узнал одну - считай, знаком со всеми. Вы все одинаковые. Пожалуй, этому стоит учить в начальной школе.

    - Ну, завелся!

    - А ты к тому же слышишь зов.

    - И что?

    Гонза зло растянул губы.

    - Как можно серьезно воспринимать того, кто тупо жаждет хлеба и зрелищ? Набитого живота, телесного ублажения, в общем, халявной поездки в райские кущи?

    - Прекрати говорить загадками! И хватит сравнивать меня со всеми остальными!

    - Правда? - его брови дрогнули. - Позволь сообщить тебе кое-что потрясающее. Ты - такая же, как все остальные. И когда Гуру тебя позовет, ты пойдешь за ним, как на поводке. Как вы все ходите!

    Наташка не понимала, о чем он говорит, но считала необходимым немедленно возразить.

     - А если нет?

    - О... - неожиданно Гонза протянул к ней руку и расчетливым жестом коснулся щеки. Его голос звучал очень нежно. - Тогда я признаю, что ни черта в устройстве нашего мира не понимаю.

    - Признаешь, что туп как пробка?

    - Легко. - Однако усмешка с его лица тут же исчезла и он отдернул руку. - Только забудь. Тебе слабо.

    - Знаешь что? - Наташка внезапно успокоилась. - Мне вдруг жутко захотелось это сделать! Знаешь, зачем? Только для того, чтобы потом красиво послать тебя в глубину веков! Чисто чтобы насладиться видом того, как ты обламываешься! Чтобы всласть позлорадствовать!

    - Ну так сделай это! - вызывающе, но удивительно тихо ответил Гонза.

    Наташка тяжело дышала, прикидывая, как бы еще его опустить. Осадить жестоко и бессмысленно, одернуть, как надоевшего прилипчивого щенка. Нечасто у нее возникало желание сделать живому существу больно, потому что ей было на всех плевать. Но сейчас ей этого хотелось и появившаяся зависимость пугала ее до смерти.

    В ее жизни не было людей, которые нуждались в ее привязанности.

    К счастью, в этот момент в дверь осторожно постучали.

    - Да! - недовольно крикнул Гонза, отворачиваясь.

    В дверную щель просунулась голова Рафы, он окинул их изучающим взглядом, но остался серьезным.

    - Тебе записка сверху. Звонил Павел Константинович.

    Гонза отшатнулся в сторону, моментально забыв про Наташку, очередную перепалку, всех на свете одинаковых баб и поднос с остывающим кофе.

    - Что-то случилось?

    Рафа пожал плечами и протянул листок. Чтобы никто не подумал, что ее терзает любопытство (хотя она терзало Наташку так сильно, что зудели кости), она отошла подальше и села к столику. Надо же позавтракать! Негоже портить желудок, он не виноват, что ты любительница нервотрепки и ненормальных мужчин.