Алмазная колесница. Том 2 - Акунин Борис - Страница 78

На сей счёт титулярный советник ничего не думал, ему было над чем поломать свою (впрочем, и без того уже проломленную) голову.

– Так главный акунин в этой истории – Дон Цурумаки? – будто бы про себя прошептал он.

– Как вы сказали? Акунин?

– Ну да, главный злодей. Мне объясняли, что японские злодеи не похожи на прочих. То есть они, конечно, тоже негодяи и исчадия, но с п-принципами и не без благородства. Что-то в этом роде.

Всеволод Витальевич усмехнулся:

– Япония – страна благородных злодеев? Пожалуй. Уж Цурумаки-то – классический акунин.

– А я в этом не уверен… Видите ли, я неплохо знаю этого человека. – Фандорин не стал вдаваться в подробности. – Он… Он непохож на коварного интригана. И потом, так ли уж нужно верить предсмертному свидетельству? Я один раз уже совершил эту ошибку, поверил Суге. Тот же, как это теперь ясно, в последнюю минуту жизни думал лишь об одном: как бы послать нас по ложному пути.

– Онокодзи – не Суга. Тот был сильный, несгибаемый человек, не боявшийся смерти. А ваш японский декадент к категории акунинов никак не относится.

Замолчали, на сей раз думая об одном и том же.

Консул так ничего и не придумал, вопросительно посмотрел на поминутно хватающегося за виски помощника.

– Вы говорили, что знаете какой-то рискованный способ? Способ чего?

– Удостовериться в коварстве Дона Цурумаки. Либо же в его невиновности.

– Но как это сделать?

– Я ведь вызван на дуэль. Значит, понадобится секундант, верно? – Эраст Петрович хотел улыбнуться, но вместо этого скривился от нового спазма головной боли.

Тихий голос

Вечером в том же самом кабинете вновь состоялось совещание, но уже в несколько изменённом составе. Морского агента не было, вместо него Всеволод Витальевич пригласил Сироту – должно быть, в виде компенсации за давешнее унизительное ожидание в коридоре.

Японец, однако, обиженным не выглядел, скорее задумчивым, будто его мысли витали где-то очень далеко. Но, как свидетельствовали время от времени вставляемые им реплики, рассказ вице-консула он слушал не менее внимательно, чем Доронин.

От Дона Цурумаки титулярный советник вернулся, так и не разрешив своих сомнений.

– Поскольку никаких доказательств вины этого человека у нас нет, я построил операцию исключительно на одной п-психологии. – Бледно-зелёный Эраст Петрович говорил неторопливо – то ли от нехорошего самочувствия, то ли желая ещё раз проанализировать беседу с подозреваемым. – Если вкратце, я хотел напугать Цурумаки и заодно подсказать ему, как он может избавиться от опасности.

– Напугать Дона Цурумаки? – недоверчиво переспросил письмоводитель и покачал головой, будто Фандорин сказал несуразицу.

– Точнее, дать ему понять, что он в опасности. Для этого, изобразив п-потрясение от известных печальных событий (честно говоря, мне и притворяться для этого не пришлось), я пустился с ним в дружескую откровенность. – Вице-консул горько усмехнулся. – Мы же с ним д-друзья… Сказал, что всё это время вёл самостоятельное расследование убийства Окубо. Главным подозреваемым считал Булкокса, как представителя державы, более всего заинтересованной в устранении министра. Не забыл упомянуть и о своих помощниках, и о ценном свидетеле, хорошо известном Дону князе Онокодзи. Как видите, всё это довольно близко к истине. Но далее я позволил себе некоторую импровизацию. Рассказывая о последних мгновениях умирающего свидетеля, я несколько изменил его финальную реплику. Мол, испуская дух, Онокодзи прошептал: «Это не Булкокс, я обманул вас. Это мой…» – и не договорил, скончался. Затем я довольно п-пространно рассуждал вслух, кого мог иметь в виду бедняга князь. Спросил мнения Дона – тот ведь хорошо знал покойного и весь круг его знакомств. «Мой» кто? Брат? Кузен? Дядя? Цурумаки озабоченно сказал: «Брата у князька не было. А вот двоюродных и троюродных полно, и многие на очень видных постах. Кого же из них он имел в виду?» Перечислил одного, другого, третьего. Тут я делаю следующий выпад. Рассуждаю вслух: а что, если он имел в виду не родственника? «Мой бывший вассал»? «Мой друг»? Мне показалось, что здесь Дон насторожился, но я мог и ошибиться… Сделал вид, что оставляю эту тему. Говорю: «Но пришёл я к вам не только за этим». Рассказываю о вызове на дуэль, о том, что мне нужен секундант. «У меня серьёзная просьба, с которой я могу обратиться только к д-другу».

Эраст Петрович вспомнил, как при этих словах Цурумаки улыбнулся – вроде бы полноценно, но в памяти сразу же всплыла фраза, некогда сказанная миллионером про Булкокса: «Разве вы не знаете, мой дорогой Фандорин-сан, что одно из самых больших удовольствий – чувство тайного превосходства над тем, кто считает себя выше, чем ты».

– Пришло время проявить эмоциональность – от такого сдержанного субъекта, как ваш покорный с-слуга, её как-то не ждут. Тем сильнее впечатление. «Мне не к кому больше обратиться, – скорбно сказал я. – Консул не годится, ибо драться на дуэли мне запрещено начальством. А все мои друзья – доктор Твигс, сержант Локстон, инспектор Асагава – злодейски убиты. Да-да, убиты, я совершенно в этом уверен! Это дело рук проклятых ниндзя! Но они всего лишь исполнители, а подослал их человек, о котором хотел сообщить мне Онокодзи. Клянусь, я найду его, чего бы мне это ни стоило! Я выясню весь круг связей Онокодзи! Это кто-то очень к нему б-близкий, иначе он не назвал бы этого человека „мой“!» Ну, и ещё минут пять покричал на ту же тему, чтобы Цурумаки как следует впечатлился. «Мой благодетель» или «мой покровитель» – это же так просто. Если я не додумался до этого сегодня, то обязательно додумаюсь завтра. Если Дон виновен, он не мог из-за этого не встревожиться.

Эраст Петрович задним числом попытался припомнить, с каким выражением слушал миллионщик его крики. Бородатое лицо Цурумаки было сосредоточенно и серьёзно, густые брови сдвинуты. Что это – насторожённость или обычное дружеское сочувствие? Черт его знает…

– Потом я «взял себя в руки», и заговорил спокойней. «Понимаете, дорогой друг, приди этот вызов ещё вчера, я без колебаний убил бы Булкокса – не из-за женщины, а за все его п-предполагаемые злодейства. Но теперь получается, что я ошибался и никаких особенных злодейств он не совершал. Булкокс всего лишь оскорблённая мною сторона и по-своему совершенно прав. Я ворвался к нему в дом, затеял д-драку, насильно увёз женщину, которую он любит… Нет, я не хочу, я не имею права его убить. Но и быть убитым тоже не желаю. Я молод, я счастлив в любви. Зачем мне умирать? Вот вам суть моей просьбы. Станьте моим секундантом и помогите назначить такие условия дуэли, при которых мне не пришлось бы ни убивать, ни умирать – разумеется, без ущерба для моей чести. Я пробовал придумать что-нибудь сам, но плохо работает голова». И в этом, господа, можете мне поверить, я нисколько не солгал. – Титулярный советник сжал ладонями виски, закрыл глаза и позволил себе сделать небольшую паузу. – Как видите, расчёт мой прост. Если Дон – тот, кого я ищу, он непременно ухватится за удобную возможность избавиться от докучного и опасного расследователя чужими руками. Он надолго задумался, я терпеливо ждал…

– И что же? – не выдержал Доронин. – Виновен или нет?

Эраст Петрович вздохнул:

– По-моему, нет. Впрочем, судите сами. Цурумаки спросил: «Фехтуете хорошо?» «Посредственно. Подростком увлекался и даже был первой шпагой г-гимназии, но потом забросил. Стреляю гораздо лучше». Он говорит: «Огнестрельное оружие слишком смертоносно, лучше холодное. Если вы умеете держать шпагу, этого вполне достаточно. Я отправлюсь к Булкоксу и скажу, что выбор сделан. Отказаться он не сможет, драться тоже. Дело в том, что не так давно он упал с лошади и переломил запястье. Кисть руки у него утратила всякую гибкость». Я ему: «Нет, ни за что! Это подлость!» Дон в ответ: «Это была бы подлость, если б вы собирались Булкокса заколоть. А вы просто выбьете у него шпагу, приставите клинок к горлу и в этой выигрышной позиции принесёте свои извинения за то, что вторглись к нему в дом, – и только за одно это. Я же позабочусь о том, чтобы о дуэли узнала публика, так что в зрителях недостатка не будет. После того, как вы в присутствии публики обезоружите, а потом пощадите англичанина, он не сможет вызвать вас повторно». Такой вот план изобрёл Цурумаки. Несколько отдаёт восточным к-коварством, но по-своему остроумно. Получается, что Онокодзи наврал. Дон невиновен.