Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Алмазная колесница. Том 2 - Акунин Борис - Страница 28


28
Изменить размер шрифта:

– Да, – невозмутимо ответил японец. – Если вы закончили разбирать вашу версию, я, с вашего позволения, доложу о результатах наших действий.

– П-прошу вас.

– Минувшей ночью, в два часа шестнадцать минут, Сэмуси покинул «Ракуэн» через потайную дверь, заранее обнаруженную моими агентами. Идя по улице, он вёл себя очень осторожно, но у нас опытные люди, и слежку Горбун не обнаружил. Он пришёл к годауну компании «Сакурая», в квартале Фукусима.

– Что такое г-годаун?

– Склад, пакгауз, – быстро объяснил Локстон. – Дальше, дальше! Что он там делал, в годауне? Сколько пробыл?

Асагава не спеша достал маленький свиток, испещрённый каракулями, провёл пальцем по вертикальным строчкам.

– Сэмуси пробыл в годауне четырнадцать минут. Что он там делал, агентам неизвестно. Когда Сэмуси вышел, один из моих людей последовал за ним, второй остался.

– Правильно, – кивнул Фандорин и смутился – инспектор явно знал своё дело и в одобрении вице-консула не нуждался.

– Ещё через семь минут, – всё тем же ровным тоном продолжил Асагава, – из годауна вышли трое мужчин. Сацумцы они были или нет, неизвестно, поскольку между собой они не разговаривали, но один прижимал к боку левую руку. Агент не вполне уверен, но ему показалось, что рука скрючена.

– Сухорукий! – ахнул сержант. – Что ж вы, Гоу, раньше молчали?!

– Меня зовут «Гоэмон», – поправил японец, судя по всему, относившийся к своему имени более бережно, чем Фандорин. А вопрос оставил без ответа. – Агент проник в годаун и произвёл обыск, постаравшись ничего не потревожить. Обнаружил три катаны прекрасной работы. У одной катаны необычная рукоятка, обклеена шлифовальной бумагой…

Тут уж все три слушателя заговорили разом.

– Это они! Они! – всплеснул руками Твигс.

– Черт! – отшвырнул сигару Локстон. – Чтоб тебе провалиться, темнило проклятый!

Фандорин выразил ту же мысль, но более артикулированно:

– И вы говорите об этом только теперь?! После того, как мы б-битый час толковали о событиях шестнадцатого столетия?!

– Вы начальник, я подчинённый, – хладнокровно сказал Асагава. – Мы, японцы, приучены к дисциплине и субординации. Сначала говорит старший, потом младшие.

– Слыхали, Расти, каким тоном сказано? – покосился на Фандорина сержант. – Вот за это я их и не люблю. На словах вежливые, а сами только и думают, как бы нас болванами выставить.

Японец обронил, по-прежнему глядя только на титулярного советника:

– Для совместной работы любить друг друга необязательно.

Эраст Петрович не больше Локстона любил, когда его «выставляют болваном», и потому очень сухо сказал:

– Полагаю, инспектор, это все факты, которые вы хотели нам сообщить.

– Факты все. Но ещё есть предположения. Если они представляют для вас ценность, я с вашего позволения…

– Да говорите же, черт бы вас п-побрал! Не тяните! – взорвался, наконец, и Фандорин, но тут же пожалел о своей вспышке – губы несносного японца дрогнули в едва заметной усмешке: мол, я знал, что ты того же поля ягода, только притворяешься воспитанным человеком.

– Говорю. Не тяну. – Вежливый наклон головы. – Трое неизвестных ушли из годауна без оружия. По моему скромному разумению, это означает две вещи. Во-первых, они намерены вернуться обратно. Во-вторых, им откуда-то известно, что у министра Окубо теперь хорошая охрана, и они отказались от своего плана. Либо же решили подождать. Нетерпеливость господина министра и его нелюбовь к телохранителям хорошо известны.

– Годаун, к-конечно, под наблюдением?

– Очень строгим и аккуратным. Из Токио мне в помощь прислали самых лучших специалистов. Как только появятся сацумцы, мне немедленно сообщат, и можно будет произвести арест. Конечно, с санкции господина вице-консула.

Последняя фраза была произнесена столь почтительным тоном, что Фандорин стиснул зубы – так это отдавало издевательством.

– Б-благодарю. Но, по-моему, вы уже всё решили без меня.

– Решили – да. Однако произвести без вас арест было бы невежливо. И без вас, конечно, тоже, господин сержант. – Снова издевательски вежливый поклон.

– Да уж. – Локстон свирепо оскалился. – Не хватало ещё, чтобы туземная полиция хозяйничала на границе Сеттльмента. Только вот что я вам, ребята, скажу. Дерьмо ваш план. Нужно поскорей бежать к годауну, сесть в засаду и сцапать этих субчиков на подходе. Пока они безоружные и не добрались до своих сабель.

– При всем почтении к вашей точке зрения, мистер Локстон, этих людей нельзя «сцапать, пока они безоружные и не добрались до своих сабель».

– Это ещё почему?

– Потому что Япония – не Америка. У нас нужны доказательства преступления. Никаких улик против сацумцев нет. Нужно арестовать их с оружием в руках.

– Асагава-сан прав, – был вынужден признать Фандорин.

– Расти, вы здесь новый человек, вы не понимаете! Да если эти трое – опытные хитокири, то бишь головорезы, они изрубят в капусту уйму народу!

– Или, что ещё вернее, зарежут себя, и тогда следствие зайдёт в тупик, – вставил доктор. – Это же самураи! Нет, инспектор, ваш план решительно нехорош!

Асагава дал им ещё немного покипятиться, потом сказал:

– Не случится ни первого, ни второго. Если бы вам, господа, было угодно переместиться ко мне в участок, я показал бы, как мы намерены провести операцию. К тому же, от участка до квартала Фукусима всего пять минут ходьбы.

* * *

Кэйсацу-сё, японский полицейский участок, был мало похож на контору сержанта Локстона. Муниципальный оплот правопорядка производил внушительное впечатление: массивная дверь с медной вывеской, кирпичные стены, железная крыша, стальные решётки на окнах тюремной камеры – в общем, оплот, и этим все сказано. Ведомство же Асагавы располагалось в приземистом дощатом доме с черепичной крышей, очень похожем на большой сарай или овин. Правда, у входа дежурил часовой в аккуратном мундирчике и начищенных сапожках, но сей японский городовой был крошечного росточка и к тому же очкастый. Локстон, проходя мимо, посмотрел на него и только крякнул.

Внутри оказалось и вовсе чудно.

Муниципалы передвигались по коридору важно, даже сонно, а здесь все носились, будто мыши; быстро кланялись на бегу, отрывисто здоровались с начальником. Беспрестанно открывались и закрывались двери. Эраст Петрович заглянул в одну – увидел ряд столов, за каждым по маленькому чиновнику, и все шустро-шустро скользят кисточкой по бумаге.

– Отдел регистрации, – пояснил Асагава. – У нас это считается самой важной частью полицейской работы. Когда власть знает, кто где живёт и чем занимается, преступлений меньше.

С противоположной стороны коридора доносился звонкий перестук, будто целая орава озорной ребятни самозабвенно колотила палками по доскам. Эраст Петрович подошёл, пользуясь преимуществами роста, заглянул в окошко, расположенное над дверью.

Два десятка людей в чёрных ватных костюмах и проволочных масках почём зря лупили друг друга бамбуковыми дубинами.

– Занятие по фехтованию. Обязательно для всех. Но нам не туда, а в тир.

Инспектор завернул за угол и вывел гостей во двор, поразивший Фандорина чистотой и ухоженностью. Особенно хорош был крошечный, затянутый ряской прудик, в котором величественно описывал круги ярко-красный карп.

– Мой помощник увлекается, – пробормотал Асагава, кажется, не без смущения. – Особенно любит каменные сады… Пускай, я не запрещаю.

Фандорин огляделся вокруг, ожидая увидеть какие-нибудь изваяния, но высеченных из камня растений нигде не обнаружил – лишь мелкий гравий, и на нем несколько грубых булыжников, расставленных безо всякой симметрии.

– Как я понимаю, это аллегория борьбы порядка и хаоса, – кивнул доктор с видом знатока. – Недурно, хоть и несколько прямолинейно.

Титулярный советник и сержант переглянулись. Первый озадаченно нахмурился, второй ухмыльнулся.

Спустились под землю, в длинный погреб, освещённый масляными лампами. Судя по мишеням и ящикам со стреляными гильзами, здесь находился полицейский тир. Внимание Фандорина привлекли три соломенных чучела в человеческий рост: каждое обряжено в кимоно, в руке бамбуковый меч.