Лучшее во мне - Спаркс Николас - Страница 27

— Он хотел, чтобы я взял именно ее, — заявил он.

— Ты уверен? — Аманда бросила взгляд на квадрат красной материи. — Не так уж это и много.

— Уверен. Я в первый раз вижу здесь чистую бандану, значит, она предназначалась мне, — улыбнулся Доусон. — Всегда тот же самый цвет.

— Конечно, — согласилась Аманда. — Ведь это же Так, мистер Постоянство. Доусон спрятал бандану в задний карман.

— Это вовсе неплохо. Перемены не всегда к лучшему.

Аманда ничего не ответила, и его слова повисли в воздухе. Когда Доусон наклонился над «стрингреем», она вспомнила кое-что.

— Мы забыли спросить Тэннера, что делать с машиной, — сделала шаг к Доусону Аманда.

— Пожалуй, я смог бы довести ее до ума. Тогда Тэннер позвонит владельцу, и тот приедет и заберет ее.

— Правда?

— Насколько я вижу, все запчасти в наличии, — ответил Доусон. — Так, без сомнения, хотел, чтобы я закончил работу за него. И потом, ты все равно сегодня вечером ужинаешь с мамой, так что мне, по сути, делать нечего.

— Сколько времени это у тебя займет? — Аманда обвела взглядом ящики с запчастями.

— Не знаю. Несколько часов, наверное.

Аманда снова перевела взгляд на машину, прошлась вдоль нее, затем повернулась к Доусону.

— Хорошо, — сказала она. — Тебе нужна помощь? Доусон криво улыбнулся.

— А что, с тех пор как мы в последний раз виделись, ты научилась ремонтировать двигатели?

— Нет.

— Займусь этим после твоего ухода, — сказал Доусон. — Дело не бог весть какое.

— Развернувшись, он указал на дом. — Можем вернуться в дом, если хочешь. Здесь довольно жарко.

— Не хочу, чтобы ты работал допоздна, — сказала Аманда, и по старой привычке, отодвинув в сторону ржавую монтировку, забралась на верстак, то есть заняла свое законное еще с былых времен место. — У нас завтра важный день. К тому же я всегда любила смотреть, как ты работаешь.

Нечто похожее на обещание послышалось Доусону в ее словах, и словно бы годы вернулись назад, он оказался в том времени и в том месте, где был счастлив. Он тут же отвернулся, напомнив себе, что Аманда замужняя женщина. Меньше всего ему хотелось, чтобы у нее возникли сложности из-за попытки переписать прошлое. Он медленно, с силой выдохнул и потянулся к стоявшему на противоположном конце верстака ящику.

— Тебе станет скучно. Это не так быстро, — попытался он замаскировать под этими словами свои мысли.

— Не переживай из-за меня. Мне не привыкать.

— К чему? К скуке?

— Я еще тогда привыкла сидеть и часами ждать, когда ты наконец закончишь работу и можно будет куда-нибудь пойти развлечься.

— Тебе надо было сказать.

— Я говорила, когда становилось невмоготу, хотя знала, что если тебя слишком часто дергать, Так мне больше не разрешит сюда приходить, поэтому и помалкивала.

Лицо Аманды частично скрывала тень. Соблазнительным призывом звучал ее голос.

Слишком много воспоминаний нахлынуло оттого, что она рядом — сидит и разговаривает с ним, как раньше. Доусон вытащил из ящика карбюратор, осмотрел его. Было видно, что карбюратор перебирали, но сработан он был качественно, и Доусон, отложив его в сторону, пробежал глазами план работ.

Затем подошел к машине, открыл капот и заглянул внутрь. Услышав, как закашлялась Аманда, он поднял на нее глаза.

— Раз уж Така теперь здесь нет, — проговорила она, — нам можно разговаривать, даже если ты работаешь.

— Хорошо. — Доусон, выпрямившись, шагнул к верстаку. — О чем ты хочешь поговорить?

Аманда задумалась.

— Ну например, что тебе прежде всего вспоминается о нашем первом совместном лете?

Раздумывая, Доусон потянулся за гаечными ключами.

— Мне тогда все хотелось понять, почему, интересно, ты со мной гуляешь.

— Я серьезно.

— Я тоже. У меня не было ничего, а у тебя было все. Ты могла закрутить роман с любым. И хоть мы старались не бросаться в глаза, я уже тогда знал, что нас ждут сплошные проблемы.

Так что мне ничего не светило.

Аманда положила подбородок на колени, крепко прижав их к груди.

— Знаешь, что я часто вспоминаю? Как мы с тобой ездили на Атлантик-Бич. Помнишь морских звезд? Их вынесло на берег волной, а мы шли вдоль пляжа, сталкивая их обратно в воду. А потом мы ели один гамбургер с картошкой на двоих и наблюдали закат.

Проговорили, наверное, тогда часов двенадцать.

Аманда знала, что Доусон тоже помнил этот эпизод, и, прежде чем продолжить, улыбнулась.

— Мне нравилось с тобой потому, что ты оказался первым парнем, который не старался произвести на меня впечатление. Даже совершая обычные поступки, — бросая морских звезд в океан, деля один гамбургер на двоих и просто разговаривая, — я знала, что мне повезло. Ты никогда не старался выглядеть лучше, чем ты есть на самом деле, но главное, ты и меня принимал такой, какая я есть. А все остальное не имело значения — ни моя семья, ни твои родственники, вообще никто. Были только ты и я. — Аманда сделала паузу. — Не знаю, была ли я еще когда-нибудь так же счастлива, как в тот день. Впрочем, я всегда была с тобой счастлива. И хотела, чтобы это счастье не кончалось никогда.

Доусон посмотрел ей в глаза.

— А может, оно и не кончилось.

Услышав это, Аманда, уже опытная женщина, поняла, как сильно он ее тогда любил. «И любит до сих пор», — нашептывал ей внутренний голос. Внезапно у нее возникло странное ощущение, что все, что они пережили вместе, было лишь начальными главами некой книги, заключение которой еще не написано.

Эта мысль должна была бы ее напугать, но этого не произошло. Она скользнула ладонью по вырезанным на верстаке много лет назад полустершимся инициалам.

— Я приходила сюда, когда умер мой отец.

— Сюда?

Аманда кивнула, и Доусон снова занялся карбюратором.

— Ты вроде бы говорила, что начала навещать Така лишь несколько лет назад.

— А он не знал, что я приходила. Я ему не сказала.

— Почему?

— Не смогла. Только здесь я могла взять себя в руки. К тому же мне хотелось побыть одной. — Аманда помолчала. — Это случилось где-то через год после смерти Беи, и я еще не оправилась от удара, а тут звонит мама и сообщает, что от сердечного приступа умер папа. Меня это просто убило. За неделю до этого папа с мамой приезжали к нам в Дарем, и вот пожалуйста.

Следующее, что я помню — как мы сажаем детей в машину, чтобы ехать на похороны. Мы провели в пути все утро, а когда вошли в дом, я увидела разодетую в пух и прах маму, которая почти сразу же начала меня инструктировать насчет панихиды. Словом, никаких эмоций. Казалось, ее более беспокоили подходящие для службы цветы и то, всех ли родственников я обзвонила. Все проходило словно в дурном сне, и к концу дня я остро почувствовала свое… одиночество. Тогда я, не могу объяснить почему, несмотря на позднее время, вышла из дома и поехала сюда. Затем оставила машину у дороги, уселась здесь и стала плакать. И продолжалось это, наверное, не один час. — Аманда выдохнула. На нее снова нахлынули воспоминания. — Я знаю, мой отец никогда не давал тебе шанса, но на самом деле он был неплохой человек. Мы с ним всегда лучше ладили, чем с мамой, и чем старше я становилась, тем больше мы сближались. Он любил моих детей… особенно Бею. — Помолчав, Аманда грустно улыбнулась. — Тебе это кажется странным? То, что я приехала сюда после его похорон?

— Нет, — подумав, ответил Доусон. — Ничего странного. Я, когда освободился, в первую очередь тоже приехал сюда.

— Тебе больше некуда было ехать.

— А тебе? — вскинул брови Доусон.

Он, конечно же, прав: этот дом место идиллических воспоминаний, а также место, куда Аманда всегда приходила поплакать.

Она крепче сплела пальцы, прогоняя прочь воспоминания, и устроилась поудобнее, наблюдая, как Доусон начал собирать разобранный двигатель. Время шло, а они продолжали болтать обо всем на свете, о прошлом и настоящем, рассказывая друг другу о своей жизни то, что еще не успели рассказать, говорили о книгах и странах, где всегда мечтали побывать.