Лучшее во мне - Спаркс Николас - Страница 22

Разница между ней и ее матерью в том, что матери незнакомо сомнение. Она всегда точно знала, кто она такая и что ей нужно делать, словно жизнь — это песня, с которой лишь нужно шагать в такт, и тогда все получится как задумано. Ее мать никогда и ни о чем не жалела.

Однако Аманда совсем другая. К тому же она не могла забыть, как равнодушна была мать и во время болезни Беи, и после ее смерти. Нет, она, конечно же, выражала сочувствие и присматривала за Джаредом и Линн, когда Аманда с Фрэнком мотались в раковый центр Дьюка. В течение нескольких недель после похорон она даже пару раз приготовила обед. Но Аманда никогда не могла принять демонстрируемого матерью стоического смирения с происшедшим, и ее возмущению не было предела, когда мать через три месяца после смерти Беи стала читать ей лекцию о том, что Аманде необходимо «вернуться в строй» и «перестать себя жалеть». Как будто смерть ребенка — что-то вроде трагического окончания романа.

Аманду до сих пор душил гнев, когда она вспоминала об этом. Иногда она сомневалась, способна ли ее мать на сопереживание вообще.

Аманда выдохнула, напоминая себе, что мать живет совсем в ином мире, не похожем на ее.

Мать, судя по ее отрывочным воспоминаниям о своем детстве, выросла в семье, где царила любовь. Она не имела высшего образования и всю жизнь безвыездно прожила в Ориентале.

Возможно, именно это сформировало ее характер, ее однозначное отношение к вещам, ведь ей не с чем было их сравнить. И в ее семье всегда царила любовь, судя по тем отрывочным сведениям о ее детстве, которыми мать с ней делилась. Хотя никто ничего не знает наверняка.

Но точно Аманда знала лишь одно: откровения с матерью принесут скорее неприятности, чем пользу, а этого Аманде совсем не хотелось.

Только она накрыла стаканчик с кофе крышкой, как зазвонил сотовый. Звонила Линн. Аманда вышла на маленькое крыльцо, и несколько минут разговаривала с дочерью, потом позвонила Джареду на его мобильный и, разбудив его, в ответ выслушала сонное бурчание. Он только и сказал, что с нетерпением ждет ее возвращения в воскресенье, и отключился. Аманда жалела, что нельзя позвонить Аннет, но утешилась тем, что та наверняка здорово проводит время в лагере.

Помедлив, она позвонила на работу Фрэнку. Несмотря на то что она говорила матери, раньше у нее для этого времени не нашлось. Аманде, как всегда, пришлось дожидаться, пока у Фрэнка появится свободная минута между приемами.

— Привет, — бросил он ей, взяв трубку. Во время разговора Аманда сделала вывод, что он не помнит вчерашнего звонка. Тем не менее муж, казалось, был рад ее слышать, справился о маме, и Аманда сообщила, что они собираются вместе поужинать. Когда же Фрэнк сообщил ей, что воскресным утром собрался играть в гольф со своим другом Роджером, после чего они, возможно, пойдут посмотреть игру «Брейвз» в клубе, Аманда уже представляла ту грандиозную попойку, которой обычно завершалась подобная встреча. Она постаралась подавить волну накатившего на нее гнева, зная, что если только начать подначивать Фрэнка, будет еще хуже. Фрэнк спросил, что, кроме похорон, входит в ее планы пребывания в городе, на что Аманда честно ответила: «Не знаю». При этом она поймала себя на том, что избегает упоминать имя Доусона. Фрэнк вроде бы ничего не заметил. Но по окончании разговора Аманда ощутила отчетливый и неприятный укол совести, что, наложившись на раздражение, привело ее в крайнее смятение.

Стоя в тени магнолии, Доусон дождался, пока Аманда спрячет телефон в сумку. Он заметил промелькнувшее на ее лице беспокойство, но вот она расправила на плече ремешок сумки, и на ее лицо вновь опустилась непроницаемая завеса.

Она была в джинсах и бирюзовой блузке, которая, по мнению направившегося к ней Доусона, чудесно сочеталась с ее глазами. Погруженная в свои мысли Аманда, не сразу увидев Доусона, вздрогнула от неожиданности.

— Привет, — расплылась она в улыбке. — Не ожидала тебя здесь увидеть.

Доусон поднялся на крыльцо. Аманда скользнула рукой по своим аккуратно собранным в хвост волосам.

— Да вот, хотел купить воды перед встречей.

— Кофе не будешь? — Аманда махнула рукой в сторону кафе. — Тут лучший кофе в городе.

— Я уже пил за завтраком.

— Ходил в «Ирвинз»? Так никаких других заведений не признавал.

— Да нет. Поел в отеле, где остановился. Там кормят завтраками, и у Элис уже все было готово.

— Элис?

— Да, хозяйка заведения, супермодель в купальнике. У тебя нет повода для ревности. Аманда рассмеялась.

— Да, это точно. Как у тебя прошло утро?

— Хорошо. Немного пробежался — возможность увидеть произошедшие в городе перемены.

— И что же?

— Словно совершил телепортацию во времени. Чувствую себя как Майкл Дж. Фокс в фильме «Обратно в будущее».

— В этом отчасти состоит очарование Ориентала. Здесь легко себе представить, что остального мира не существует, и поэтому все твои проблемы куда-то мигом исчезают.

— Твои слова похожи на рекламу Торговой палаты.

— А вот умение так формулировать — одно из моих орудий очаровывать.

— Одно из множества.

Аманду вдруг снова пронзил его взгляд. Ей это было непривычно. В набившем оскомину круговороте своей жизни она почти перестала выделять себя. Прежде чем она окончательно смутилась, Доусон кивнул на дверь.

— Я пойду куплю воды.

Аманда видела, как он вошел внутрь, как хорошенькая двадцатилетняя кассирша изо всех сил старалась не глазеть на Доусона, когда тот подходил к холодильнику. Когда он прошел в глубь магазина, продавщица посмотрелась в зеркало за стойкой, после чего одарила его теплой улыбкой у кассы. Аманда поспешила отвернуться, чтобы Доусон не заметил, как она за ним наблюдает.

Доусон появился через минуту, продолжая на ходу обмениваться репликами с девушкой из магазина. Заставив себя сохранять невозмутимость, Аманда вслед за Доусоном спустилась с крыльца, затем оба по молчаливому согласию направились к тому месту, откуда удобнее было смотреть на пристань.

— Девушка за стойкой с тобой флиртовала, — заметила Аманда.

— Просто была любезна.

Настолько любезна, что это бросалось в глаза. Доусон пожал плечами, откручивая крышку бутылки.

— Я ничего такого не заметил.

— Как этого можно было не заметить?

— Я думал о другом.

По тому, как он это произнес, Аманда поняла, что он подразумевает нечто большее, а потому молча ждала продолжения. Доусон, прищурившись, устремил взгляд на выстроившиеся в линию у пристани яхты.

— Сегодня утром во время пробежки я видел Эби, — наконец выдал он.

Услышав это, Аманда насторожилась.

— Ты уверен, что это был он?

— Как-никак он мой двоюродный брат, не забывай.

— И что же?

— Да ничего.

— Ну и хорошо.

— Не уверен, что хорошо. Аманда напряглась еще сильнее.

— Что ты хочешь сказать?

Доусон помедлил, сделал глоток воды, и Аманда почти явственно слышала, как вращаются у него в голове колесики.

— Хочу сказать, что мне стоит как можно меньше высовываться. А там как получится.

— Может, они не пойдут на обострение.

— Может, — кивнул Доусон. — Пока ничего не случилось. — Он закрыл бутылку и сменил тему. — Как ты думаешь, что нам скажет мистер Тэннер? Во время нашего с ним разговора по телефону он был немногословен. Даже про похороны не упомянул.

— Да, и со мной тоже. Мы с мамой как раз обсуждали это сегодня утром.

— Кстати, как твоя мама?

— Слегка расстроена, что вчера вечером ей пришлось пропустить свой бридж. И в качестве компенсации заставила меня сегодня идти на ужин к ее подруге.

Доусон улыбнулся.

— Значит… ты свободна до ужина?

— А что ты надумал?

— Не знаю. Давай сначала послушаем мистера Тэннера. Кстати, нам, кажется, пора. Его офис где-то в этом квартале.

Аманда закрыла свой стакан с кофе крышкой, и они пошли по тротуару, передвигаясь от одного островка тени к другому.

— Помнишь, как ты в первый раз спросил разрешения купить мне мороженого? — вспомнила Аманда.