Монстры - Джонс Стивен - Страница 129

А снаружи полыхала деревушка Зил.

Кровавой Башке и раньше приходилось устраивать пожары, причем много раз. Но бензин оказался новым для него оружием, и он пока только учился. У него быстро начало получаться. Трюк заключался в том, чтобы поранить коробки на колесах, — а это было просто. Он вспарывал их бока, и из ран начинала литься кровь, от которой у него болела голова. Коробки оказались легкой добычей. Выстроенные в линию, они напоминали бычков на бойне. Он ходил среди них, совсем свихнувшись от желания сеять смерть, пускал им кровь и тут же ее поджигал. Потоки огненной жидкости лились в сады, доставали пороги домов. Соломенные крыши занимались огнем, вспыхивали деревянные перекрытия коттеджей. За несколько минут всю деревню охватил огонь.

В церкви Святого Петра Рон стянул загаженную ткань с алтаря, пытаясь не думать о Дебби и Маргарет. Наверняка полиция успела перевести их в безопасное место. Для него сейчас важнее другое.

Под тканью оказался большой ящик, на верхней крышке которого можно было разглядеть грубую резьбу. Рон не стал в нее всматриваться, у него было неотложное дело. Там, снаружи, зверствовала тварь. До него доносился ее торжествующий рев, и ему не терпелось, вот именно, не терпелось немедленно пойти к ней. Чтобы убить или погибнуть самому. Но сначала — ящик. В нем скрывалась какая-то сила, он не сомневался в этом; сила, от которой у него даже сейчас волосы на голове вставали дыбом, сила, заставившая его возбудиться до болезненной эрекции. Казалось, все его существо было охвачено этой силой, воодушевлявшей, как любовь. Он нетерпеливо положил на ящик руки, и они чуть не обуглились от жара. Рон отпрянул, ему показалось на секунду, что он потеряет сознание от такой невыносимой боли, но она через несколько мгновений отступила. Он бросился искать какой-нибудь инструмент, чтобы взломать ящик и не остаться при этом безруким.

В отчаянии он обмотал одну руку куском алтарной ткани и выхватил из костра медный канделябр. Ткань начала тлеть от горячего металла. Он вернулся к алтарю и принялся остервенело бить по ящику, только щепки посыпались. Руки у него теперь онемели; если бы даже раскаленные канделябры сожгли ему ладони, он этого не почувствовал бы. Да разве и не все равно? Совсем рядом, в нескольких дюймах от него, находилось оружие, до которого оставалось только добраться и завладеть им. Чувственное возбуждение нарастало, в паху покалывало.

— Иди ко мне, — неожиданно для самого себя проговорил он, — иди ко мне, иди ко мне. Иди ко мне. Иди ко мне. — Он словно приказывал этому сокровищу прийти к нему в объятия — можно подумать, это была желанная девушка и он заманивал ее к себе в постель. — Иди ко мне, иди ко мне…

Деревянная крышка начала поддаваться. Задыхаясь, он поддел острым углом в основании канделябра самую большую планку. Алтарь оказался полый, как он и предполагал. И пустой.

Пустой.

Если не считать камня размером с футбольный мяч. Это и есть его вожделенная добыча? Он глазам своим не верил, насколько непримечательно она выглядела. И тем не менее воздух вокруг него был по-прежнему насыщен электричеством, кровь по-прежнему играла в жилах. Он сунул руку в отверстие, проделанное в алтаре, и достал реликвию.

За стенами церкви Кровавая Башка праздновал победу.

Рон взвешивал в помертвевшей руке камень, а перед его мысленным взором проносились отдельные картины. Труп с охваченными огнем ногами. Пылающая детская кроватка. Бегущий по улице пес — живой огненный шар. Все это там, снаружи, ждало своей очереди.

А он мог противопоставить убийце всего лишь камень.

Он поверил во Всевышнего на каких-то полдня, а в результате получил кусок дерьма. Это был обыкновенный камень, просто долбаный камень. Он все вертел и вертел его в руках, пытаясь увидеть в бороздках и выступах какой-то смысл. Быть может, в этом булыжнике заключено что-то важное, а он этого не понимает?

В другом конце церкви послышался шум: стук, громкие голоса, треск пламени из-за двери.

Двое ввалились внутрь, впустив клубы дыма и крики мольбы.

— Он поджег деревню, — произнес знакомый Рону голос.

Это был тот добродушный полицейский, который не верил в ад. Полицейский пытался держаться спокойно — скорей всего, ради своей спутницы, миссис Блаттер из отеля. Ночная рубашка, в которой она выбежала на улицу, была порвана. Обнажившиеся груди вздрагивали при каждом ее всхлипывании, а она, видимо, даже не сознавала ни в каком она виде, ни где находится.

— Помоги нам Христос, — произнес Айвенго.

— Да нет никакого Христа, — раздался голос Деклана.

Он поднялся с пола и, покачиваясь, двинулся к выходу.

Рон не мог видеть его лица с того места, где стоял, но почему-то был уверен, что оно стало почти неузнаваемым. Миссис Блаттер отскочила в сторону, пропустив его, а сама бросилась к алтарю. Когда-то она венчалась здесь, на этом самом месте, где Деклан развел костер.

Рон оцепенело уставился на нее.

Она была невероятно тучная, с обвисшей грудью, с огромным животом, закрывавшим лобок, который, наверное, она не могла теперь видеть. Но именно это Рон и вожделел, именно от этого у него кружилась голова…

Ее образ он держал в своей руке. Ну да, она была живым воплощением того, что он держал на ладони. Женщина. Каменное изваяние женщины. Венера, крупнее миссис Блаттер, груди — как горы, живот, раздувшийся от потомства, под лобком — зияющая долина, открытая всему миру. Все это время они склоняли головы перед богиней, спрятанной под алтарной тканью и распятием.

Рон отошел от алтаря и кинулся по проходу, оттолкнув на ходу миссис Блаттер, полицейского и безумца.

— Не выходите! — прокричал Айвенго. — Оно тут рядом!

Рон крепко держал в руках Венеру, чувствуя ее вес. Ему казалось, она его защищает. А за его спиной вопил церковный сторож, предупреждая своего хозяина. Да, несомненно, это было предупреждение.

Рон пинком распахнул дверь. Повсюду горел огонь. Полыхающая детская кроватка, труп (это был начальник почты) с охваченными огнем ногами, мчащийся мимо пес с подпалинами. И разумеется, Кровавая Башка на фоне бушующего пожара. Чудище оглянулось — наверное, услышало предостерегающие вопли сторожа, но более вероятно, как подумал Рон, потому что оно знало, знало без всякого предупреждения, что камень найден.

— Сюда! — прокричал Рон. — Я здесь! Я здесь!

И оно пошло на него размеренной походкой победителя, заявляющего о своей полной и окончательной победе. В душе Рона шевельнулось сомнение. Почему чудовище прет с такой уверенностью, почему его не пугает то оружие, что он держит в руках?

Разве оно ничего не видит, разве оно не слышит предостережения?

Если только…

О, святые небеса.

…если только Кут не ошибся. Если только он не держит в руках обыкновенный камень, бесполезный, ничего не значащий булыжник.

И тут чья-то пара рук вцепилась ему сзади в шею.

Безумец.

Тихий голос прошипел на ухо:

— Шваль.

Рон смотрел, как приближается Кровавая Башка, под пронзительное верещание безумца:

— Вот он! Забери его! Убей! Вот он!

Хватка неожиданно ослабла, и Рон, слегка повернув голову, увидел, что Айвенго оттащил безумца назад к церковной стене. Разбитая рожа продолжала открывать рот, и оттуда все вырывался оглушительный визг:

— Вот он! Вот!

Рон опять развернулся к Кровавой Башке: тварь была почти рядом, и он уже не успевал поднять над головой камень, чтобы защититься. По Кровавая Башка и не собирался на него нападать. Зверь чуял и слышал только Деклана. Айвенго отпустил служку, когда огромные лапы чудовища потянулись не к Рону, а принялись обшаривать воздух в поисках безумца. На то, что затем последовало, смотреть было невозможно. Рон не мог вытерпеть этого зрелища, когда лапы монстра раздирали Деклана на части, но он слышал, как бессвязная мольба переросла в удивленные, скорбные вопли. Когда он решился посмотреть по сторонам, то ни на земле, ни у стены не увидел ничего, что напоминало бы человеческие останки…