Кровь? Горячая! (Сборник) - Гейтс Р. Патрик - Страница 23

Мрачная, неудовлетворенная собственными объяснениями, Эллен вернулась назад в кухню. Она обнаружила, что шкафы битком набиты всякими консервами, и сварила себе суп. Когда она села за стол, шаги послышались снова — на этот раз ей показалось, что ходят по комнате у нее над головой.

Эллен уставилась в потолок. Если там действительно кто-то бродит, то он вовсе не пытается это скрыть. При этом ни на что другое, кроме шагов, звук похож не был: наверху определенно кто-то был.

Эллен отложила ложку, чувствуя, как все внутри похолодело. Поскрипывание продолжалось.

Неожиданно все стихло. Нервы Эллен были так взвинчены, что ей казалось, будто она видит, как человек становится на колени, прикладывает к полу ухо и ждет, не будет ли от нее какого-нибудь отклика.

Эллен вскочила, вознаграждая своего слушателя грохотом отодвигаемого стула. Она подошла к шкафчику около телефона — и здесь, на полке, рядом с телефонной книгой, аптечкой и лампочками нашла карманный фонарик, точно такой же, как в доме у папы.

Фонарик работал, и при виде ровной полоски света она приободрилась. Вспомнив, что в комнате у нее света нет, Эллен взяла из шкафчика еще и лампочку и пошла наверх.

Эллен шла по коридору, открывая все двери подряд: все это были комнаты без мебели, ванные или чуланы. Шагов она больше не слышала и не обнаружила никаких признаков того, кто мог бы расхаживать здесь. Постепенно напряжение отпустило ее, и она вернулась в свою комнату, захватив с собой белье из шкафа в коридоре.

Ввинтив лампочку и убедившись, что она работает, Эллен закрыла дверь и подошла к кровати, чтобы застелить ее. На подушке что-то темнело: присмотревшись, она поняла, что это что-то вроде горсти мелких опилок. Подняв глаза, она увидела, что деревянная планка над кроватью вся изрешечена крохотными дырочками, из которых сыплется древесная пыль. Она брезгливо поморщилась: термиты. Энергично тряхнув подушку и натянув на нее наволочку, она решила, что завтра первым делом позвонит отцу. «Тетя Мэй не должна больше жить в подобном месте».

Лучи солнца, хлынувшие в незанавешенное окно, разбудили ее рано утром. В полусне она слышала крики чаек и чувствовала соленый запах моря.

Она встала и быстро оделась, дрожа от холода и чувствуя, что сырость пронизывает ее до самых костей. Тетю она нашла на кухне, где та пила чай.

— Кипяток на плите, — сказала Мэй вместо приветствия.

Эллен налила себе чашку чая и присоединилась к тете.

— Я заказала кое-какие продукты, — сказала Мэй. — Их скоро привезут, и тогда у нас будут тосты и яйца к завтраку.

Эллен посмотрела на тетю и снова почувствовала, что находится в одной комнате с умирающей. И ей нечего было сказать перед лицом этой мрачной неумолимости. Так они и сидели в молчании, пока не раздался звонок в дверь.

— Ты не могла бы впустить его, милая? — произнесла Мэй.

— Я должна заплатить ему?

— Нет-нет, он этого не требует. Просто впусти его. Удивленная, Эллен открыла дверь и увидела хорошо сложенного молодого мужчину с коричневым бумажным пакетом в руках. Она неуверенно протянула руку, чтобы взять пакет, но он не обратил на нее никакого внимания и прошел в дом. На кухне он поставил пакет на стол и начал его разгружать. Эллен наблюдала за ним, стоя в дверях. Она заметила, что ему прекрасно известно, что и куда надо класть.

Он ничего не говорил Мэй, которая, казалось, едва замечала его присутствие; однако, разложив все по своим местам, он сел за стол на место Эллен и, слегка наклонив голову, стал пристально ее рассматривать.

— Вы, должно быть, племянница? — сказал он. Эллен промолчала. Ей не нравилось, как он на нее смотрит. У него были темные, почти черные глаза, как будто лишенные зрачков — жесткие и непрозрачные. Этими глазами он ощупал сверху донизу ее тело, как бы оценивая. Ее молчание развеселило его, и он повернулся к Мэй.

— Она тихоня, — сказал он.

Мэй встала, держа в руках пустую чашку.

— Позвольте я, — быстро сказала Эллен, шагнув вперед. Мэй отдала ей чашку и снова села, по-прежнему никак не реагируя на появление молодого человека.

— Может быть, приготовить вам завтрак? — спросила Эллен.

Мэй покачала головой:

— Приготовь себе что хочешь, дорогая А у меня нет охоты есть… И я не вижу в этом большого смысла.

— Нет, тетушка, вы обязательно должны что-нибудь съесть.

— Хорошо, тогда один тост, пожалуйста.

— А я бы съел яичницу, — сказал незнакомец, лениво развалившись на стуле. — Я сегодня еще не завтракал, Эллен беспомощно посмотрела на Мэй «Кто этот нахальный тип? Ее друг? Наемный работник?» Она не хотела быть с ним грубой, не зная тетиного отношения к нему. Но Мэй сидела, уставившись в пустоту, совершенно безразличная к происходящему Эллен посмотрела на незнакомца:

— Вы ждете, когда с вами расплатятся? Тот улыбнулся жесткой неприятной улыбкой, продемонстрировав ряд ровных зубов:

— Я оказываю любезность вашей тете, доставляя ей продукты. Чтобы избавить ее от неприятных хлопот — в ее-то положении.

Эллен продолжала смотреть на него, тщетно ожидая от тети какого-нибудь знака, затем повернулась к ним спиной и подошла к плите. Она задумалась, с какой стати этот тип помогает ее тете — и действительно ли она ему не платит. Кажется, он не из тех, кто оказывает бескорыстные услуги.

— Теперь, раз здесь я, — сказала Эллен, доставая из холодильника яйца и масло, — вы можете оставить заботы о моей тете. Я сама могу делать для нее покупки — Мне яичницу из двух яиц, — сказал он. — Я люблю, чтобы желток был жидким.

Эллен уставилась на него, и ей подумалось, что он не уйдет, если она откажется приготовить ему эту чертову яичницу, — пожалуй, он сам себе ее приготовит. Тем более что продукты покупал все-таки он.

И все же — в качестве маленького реванша — она пережарила ему яичницу и дала слегка подгорелый тост.

Потом села и посмотрела на него с вызовом.

— Я — Эллен Морроу, — сказала она. После некоторого колебания он процедил:

— Можете звать меня Питером.

— Большое спасибо, — с сарказмом сказала Эллен. В ответ он вновь улыбнулся все той же неприятной улыбкой. Все время чувствуя на себе его взгляд, она наспех проглотила еду, встала, извинившись, и сказала тете, что ей нужно позвонить отцу.

Услышав это, Мэй наконец вышла из оцепенения, в котором пребывала все утро. Она протянула к Эллен руку, но словно побоялась к ней прикоснуться.

— Не надо, прошу тебя. Он уже ничем мне не поможет, и мне не хочется беспокоить его понапрасну.

— Но, тетушка Мэй, вы же его единственная сестра — я обязана рассказать ему все, и он, конечно, захочет что-нибудь для вас сделать.

— Единственное, что он может сделать для меня сейчас, — это оставить меня одну.

Эллен с горечью подумала, что ее тетя совершенно права, — и все-таки она была обязана сообщить отцу. Чтобы говорить совершенно свободно, она вышла из кухни и направилась в тетину спальню, где, как ей казалось, наверняка должен был стоять еще один телефонный аппарат.

Он там действительно был, и она набрала номер родителей. Трубку никто не снял. Тогда она позвонила отцу в офис. Секретарша сказала, что он уехал на рыбалку и будет отсутствовать по крайней мере два дня. Она обещала сообщить ему о звонке, когда он вернется.

Таким образом, приходилось ждать. Эллен направилась обратно в кухню, ступая почти бесшумно в своих туфлях на резиновой подошве.

Она услышала голос тети:

— Ты не пришел ко мне прошлой ночью. Я ждала до самого утра. Почему ты не пришел? Эллен так и застыла.

— Ты говорил, что останешься со мной, — сетовала Мэй. В голосе у нее звучали жалобные нотки, от которых Эллен стало неловко. — Ты обещал, что останешься со мной и будешь заботиться обо мне.

— В доме была девчонка, — сказал Питер. — Я не знал, нужно ли мне приходить.

— Да кто она такая? Ее появление ничего не значит. До тех пор, пока я здесь, она — никто. Это все еще мой дом, а я… я принадлежу тебе, не так ли? Скажи мне, дорогой…