Они появляются в полночь - Хэйнинг Питер - Страница 47

Темнота — это страх, это ужас, выкрикнул-он в сторону домишек, притаившихся в вечерней тьме, выкрикнул молча. Она, эта тьма, эта ночь и придумана для контраста. Ее надо бояться, ей надо ужасаться, понятно вам, олухи, кретины? Всегда так было, с самого сотворения мира. Вы, подлые сжигатели книг Эдгара По и чудесного многословного Лавкрафта, вы, гнусные ханжи, хулители и гонители славного праздника Хэлоуин и его сделанных из тыквы фонарей! Я превращу ночь в то, чем она когда-то всегда была, в то, для защиты от чего человечество и придумало города с фонарями, чтобы не боялись дети.

Будто в ответ на его мысли низко на небосклоне пророкотала ракета, оставляя за собой неровный шлейф пламени, заставив Лэнтри вздрогнуть от неожиданности и отшатнуться назад.

До Научного Порта было не больше десяти миль ходу. Но ему и тут не повезло. Он пришел в научный городок к рассвету, а часа в три утра его нагнал на шоссе серебристый «таракан».

— Хэлло, — окликнул его водитель.

— Хэлло, — устало откликнулся Лэнтри.

— Почему вы идете пешком? — спросил мужчина.

— Я направляюсь в Научный Порт.

— А почему вы не едете, а так, на своих двоих?

— Мне нравится ходить пешком.

— В первый раз слышу, чтобы кому-то нравилось ходить пешком. Может, вам нехорошо? Давайте я вас подвезу.

— Нет, спасибо, я пройдусь пешком. Мне это нравится.

Водитель после некоторого замешательства захлопнул дверцу «таракана», пожелав ему на прощание спокойной ночи.

Когда «таракан» скрылся из виду за холмом, Лэнтри ступил с дороги на землю, в близлежащий лесок. Ох уж мне этот дурацкий мир услужливых идиотов, думал он. Господи, тебя считают умалишенным уже из-за того, что ты не разъезжаешь на их приспособлениях для шуршания по дорогам, а просто-напросто идешь пешком. Это наводит на единственную в такой ситуации логическую посылку: ему нельзя больше разгуливать пешком, он должен раскатывать на их «тараканах». Надо было соглашаться, когда тот малый предлагал его подвезти.

Остаток ночи он продолжал шагать вдоль дороги, сворачивая в подлесок всякий раз, когда появлялась очередная машина. На рассвете он забрался в сухой водосток и смежил веки.

Сон, приснившийся ему, был совершенен, как бывает совершенна по своей кристаллической структуре снежинка.

Он увидел кладбище, в могиле которого он лежал глубоко под слоем земли и дозревал до судьбоносного момента в течение целых столетий. Он услышал шаги возвращающихся ранним утром на работу могильщиков, пришедших довести до конца начатое вчера.

— Передай мне, пожалуйста, лопату, Джим.

— Держи. Ну что, поехали?

— Погоди-ка, погоди!

— Ну что там еще?

— А ну глянь сюда. Мы ж с тобой вчера ушли, а жмурика оставили на утро, так?

— Так.

— Гроб оставался тут, присыпанный немного, так?

— Ну так.

— А теперь, глянь-ка сюда, он пустой и раскрытый!

— Да мы, небось, могилой ошиблись.

— Как там на надгробии написано?

— Лэнтри. Уильям Лэнтри.

— Он самый. Я точно запомнил. Удрал наш Уильям Лэнтри. Смылся!

— А чего с ним, с жмуриком, могло такого приключиться?

— Откуда я знаю. Вчера вечером тут было тело.

— Но мы ж с тобой наверняка-то не знаем: было — не было. Мы внутрь не заглядывали.

— Не будь дурнем! Кто ж станет пустой-то гроб закапывать? Нет, он в этом самом ящике точно лежал, я знаю. А теперь не лежит.

— Я ж тебе талдычу: ящик запросто мог быть и пустым.

— Нет уж, дудки! Ты только понюхай, чем пахнет. Был он тут, был.

Пауза.

— Но не мог же кто-нибудь взять и выкрасть тело, правда?

— А зачем?

— Из любопытства, например.

— Не болтай глупостей. Люди никогда не занимаются воровством. Чтобы кто-то вот так взял и выкрал тело? Полный абсурд. Люди не привыкли воровать.

— Н-да, что же, у нас остается только один вариант.

— И это?..

— Это значит, что он вылез и ушел себе подобру-поздорову.

Пауза. В своем черном сне Лэнтри ожидал, что за таким предположением последует смех собеседника, но смеха не последовало. Вместо него после продолжительной задумчивой паузы голос второго могильщика произнес:

— Да, действительно. Так оно, видно, и есть: поднялся и ушел. Интересная мысль, надо бы хорошенько ее обмозговать.

— Не правда ли?

Молчание.

Лэнтри очнулся. Да, конечно, это был только сон, но, Боже, до чего же реалистичный! Странно они разговаривали, эти двое могильщиков. Но отнюдь не неестественно для сложившейся ситуации, нет, нет. Примерно так они, люди будущего, и должны разговаривать, очень на них похоже. Лэнтри скупо усмехнулся, поймав себя на очередном анахронизме: будущее, как он его определял в мыслях, на поверку оказывалось настоящим, все это с ним происходило в данный момент. Не через триста лет в будущем, а сейчас. Это было не двадцатое столетие. Как же спокойно эти двое мужчин обсуждали его исчезновение и как легко восприняли этот парадокс: «Вылез и ушел подобру-поздорову, не правда ли?» Даже голос не дрогнул, — не оглянулись через плечо, руки крепко держат инструмент, и мозги у них тоже крепкие, как орешек, совершенные в своей простоте; и логичности. Нет другого объяснения, ведь не мог же, в самом деле, кто-то украсть в мире, где никто ничего не крадет. Так и сказал: «Полный абсурд».

Значит, мертвец за здорово живешь поднялся и ушел. Только само мертвое тело могло себя украсть. Вот умники! Из некоторых слов, оброненных могильщиками, Лэнтри мог уяснить, что они при этом думали. Вот лежал, лежал себе человек в состоянии анабиоза, никакой не мертвый, а почти что, можно сказать, живой лежал. И не год, не два — сотни лет пролежал. А принялись они ворошить все кругом, шуметь, суетиться и разбудили человека.

Кто ж не слыхал про тех зеленых лягушек, которые на столетия были заключены в грязевые комья и заморожены в лед, и ничего с ними, с зелеными, не сделалось. Когда ученые выколупнули их и согрели, как камешки в ладонях, эти мелкие земноводные запрыгали как ни в чем не бывало, глазенками заморгали, квакать начали. Так что нетрудно представить, следуя логике этих кладбищенских пролетариев, что Лэнтри мог повести себя в строгом соответствии с известными им понаслышке законами природы.

Но если им придет в их тупые головы сопоставить дату таинственного исчезновения жмурика и «несчастный случай», незапланированную аварию в Крематории? Денек-другой шариками покрутят и дойдут. Что, если этот бледнолицый парень с Марса, Берк, кажется, придет снова в ту же библиотеку, а молоденькая библиотекарша, когда он попросит еще какие-нибудь книжки, ему выдаст:

— Ах, знаете, на днях заходил к нам ваш добрый приятель по имени Лэнтри.

А он только удивится:

— Лэнтри? Что за Лэнтри такой? Не знаю никакого Лэнтри!

Тогда придет черед удивляться уже ей:

— А, так он мне соврал?

Они ведь, кретины безмозглые, друг другу вообще не врут. Вот так, из маленьких эпизодов и частей у них сложится единая картина. Человек с бледным лицом, а люди такими бледными не бывают, солгал, а люди теперь никогда не лгут; человек, идущий пешком по уединенной ночной дороге, а люди никогда не ходят пешком на большие расстояния; на кладбище неожиданно пропадает покойник из могилы, и Крематорий вдруг ни с того ни с сего взлетает на воздух…

Они будут выслеживать его, охотиться за ним. Они его вычислят, это нетрудно: пешком разгуливает, все время врет и к тому же бледный. Они его вычислят, схватят и засунут в ближайшую же топку как полено. И будь здоров, Уильям Лэнтри, с праздником Независимости тебя!

Остается одно: делать то, зачем он появился снова на белый свет. Он разволновался и заворочался на импровизированном ложе. Губы его растянулись в хищном оскале, глаза горели ненавистью, все мертвое тело пылало и трепетало в одном только страстном желании. Убивать, убивать и продолжать все время убивать, убивать, убивать. Он должен превратить своих врагов в союзников и друзей, в людей, которые ходят, хотя не имеют права ходить, в бледнолицых, разгуливающих по миру розовощеких. Он должен убивать, убивать и еще раз убивать. Он должен совершать посев драконовских зубов, плодя все больше себе подобных. Нужны новые и новые мертвецы, покойники, мертвые тела, трупы. Он обязан уничтожать один чертов Крематорий за другим. Пусть взлетают на воздух бесперебойно. Пусть растут ряды мертвецов. И когда все Крематории будут лежать в руинах и все наскоро сооруженные морги будут переполнены телами пострадавших при взрывах, тогда он начнет приобретать все новых и новых друзей и соратников в его благородной миссии.