Королева Камилла - Таунсенд Сьюзан "Сью" - Страница 60

– А ребенок в чем‑то прав, – сказал он. – В смысле, ведь это пропасть работы, верно, на шесть‑то дней? Создать каждый сраный цветочек, дерево, листок, водоросль, животных, птиц и рыб. Не говоря уже про свет и тьму. В смысле, это ж ни в какие ворота, а?

– Но вы сами настаиваете, чтобы детям преподавали теологию, мистер Грайс, – неуверенно возразил директор. – Это часть программы, изучение Библии, три раза в неделю.

Артур оттолкнул портновский метр от своей промежности:

– Что‑то ты там слишком залип, педрила. – И буркнул в трубку: – Я буду через полчаса.

По дороге в поселок Цветов Артур Грайс вслух рассуждал о Боге.

– У нас с Богом много общего, – поведал он Рокки.

Зона изоляции поселок Цветов служила Артуру миром, где он был несомненно верховным управителем; как и Бог, Грайс появился из ниоткуда, и обоим пришлось на своем пути кое – кого столкнуть головами. Бог то и дело размазывал какого‑нибудь гнусного засранца и никогда не играл по правилам.

– Он был крутой сукин сын, – покачал головой Грайс. – Смотрел, как его ребенок умирает на кресте, и не снял.

В Академии мистер Лоувуд встретил Грайса и проводил в учительскую выслушать жалобы коллектива, а они касались не только Шанель Тоби и ее «вызывающего поведения». Учителя получают меньше, чем в государственных школах, притом сами платят в пенсионный фонд; рабочий день у них продолжается дольше, а дети необучаемы…

Артур окинул взглядом угрюмое собрание:

– Мои учителя говорили, что мне место в школе для отсталых. Что ж, я не самый грамотей в мире, – простодушно продолжил он свою мысль, – но я доказал, что они не правы, верно? Я вступаю в высшее общество. Со следующей недели эту школу станут называть Академией сэра Артура Грайса. Кто знает, чего способна добиться в жизни Шанель Тоби? Дайте ребенку шанс, а?

Затем Грайс с мистером Лоувуд ом в арьергарде поднялись в кабинет директора, где ждали Шанель Тоби и учительница религиоведения миссис Уайтхед, беспокойная женщина с увеличенной щитовидкой. Грайс пришел к ним величавым миротворцем. Однако, глядя на надутую Тоби, он подумал, что это личико так и просит хорошей оплеухи.

– Ладно, – сказал он, – давайте послушаем, что нам выдаст миссис Уайтхед.

– Урок проходил нормально, – начала миссис Уайтхед. – Я попросила детей нарисовать ребро Адама, из которого Бог сделал Еву, и тут Шанель Тоби спросила, почему, я цитирую, «мы опять занимаемся ребрами, мы их уже прошли по биологии». Я объяснила, что Бог сотворил Еву из ребра Адама, и Шанель сказала: «Ага, типа!» – очень неприятным тоном. Это вызвало шуточки в классе, некоторые откровенно фривольного характера, о том, зачем Богу вообще понадобилось создавать женщину. Мне с трудом удалось перевести разговор в теологическое русло, и тут Шанель Тоби выкрикнула: «Я знаю, зачем Бог создал женщину. А то некому было шпынять Адама, чтобы надел другие ботинки». Досадно говорить, но в классе стали смеяться, и я попросила Шанель выйти. Она отказалась, заявив, что это преследование за религиозные взгляды и что пусть ее лучше сожгут на костре, чем она отречется от своих убеждений.

Лоувуд несколько встревожился:

– Простите, миссис Уайтхед, давайте сразу внесем ясность. Вы никогда не угрожали мисс Тоби сожжением на костре?

– Ни в коем случае! – возмутилась миссис Уайтхед.

– Ты хочешь что‑нибудь добавить, Шанель, детка? – дружелюбно пророкотал Грайс.

– Вообще‑то нет, – ответила Шанель. – Наверное, я послушаю вашего совета и брошу школу.

– И что станешь делать? – отечески поинтересовался Артур.

– Выйду замуж за принца Гарри, – сказала девочка. – А что, запросто. Я, может, уже беременная от него. Он отказался от презерватива, сказал, все равно что есть конфету в бумажке.

Принцесса Кентская проснулась с новым чувством собственной нужности – был день первого занятия с Сандрой Грайс. Сама же Сандра учиться не хотела. Выходило, что Артур не считал ее леди, а это, разумеется, обидно.

– А то он сам джентльмен, – сказала Сандра принцессе Кентской, когда они сели в загроможденной гостиной принцессы.

– А что в вашем понимании джентльмен? – спросила принцесса.

– Ну, это ежели мужик тебе волосы подержит, когда ты блюешь. Артур сроду не держал!

Они принялись обсуждать костюм для предстоящего посвящения.

– Скажите, чей стиль вам нравится? – спросила принцесса Кентская, занеся ручку над блокнотом.

– Долли Партой[79]. Джордан. Джоди Марш. – перечислила Сандра. – Мне нравится, чтобы было сексуально, но с лоском.

– Ваша любимая одежда? – спросила принцесса.

– Ну. это легко. Красный кожаный комбинезон с белой бахромой, к нему казаки и стетсон со стразами.

Принцесса Кентская на миг прикрыла глаза. Описание костюма причинило ей физическую боль.

– Отныне. – объявила она. – вы будете носить только бежевый, серый, черный и белый. Материал позволяется кашемир, шерсть, шелк или лен. Юбки не выше колена. Из украшений жемчуг и бриллианты, ничего другого.

Принцесса рассмотрела волосы Сандры: белые и длинные, уложены бухтами на макушке и напоминают гигантскую порцию мягкого мороженого, только без рожка. Наставница освободила волосы ученицы от шпилек и заколочек, после чего соорудила элегантный узел.

Сандра, взглянув в зеркало, скривилась:

– Я выгляжу как эти тетки, что волокут в дом всех уличных кошек.

– Нет. вы выглядите tres elegant.

Принцесса упивалась своей новой ролью стилиста и ментора. Так. с ее королевскими связями, в один прекрасный день можно стать редактором «Харпере энд Куин», а то и британского «Вог».

Она уговорила Сандру пройти в спальню и примерить шелковый бежевый костюм.

Сандра покрутилась перед зеркалом.

– Нет, – поморщилась принцесса Кентская. – Вы все равно кажетесь простушкой. Дело в вашем огромном бюсте.

– Я не кажусь простушкой, я простушка и есть, – отрезала Сандра.

Она вылезла из бежевого костюма и вручила его принцессе. Беверли Тредголд, которая наблюдала из окна спальни, гадая, что делает машина Сандры Грайс у крыльца принцессы Кентской, так и взвилась, увидев, что Сандра «рассекает по спальне принцессы» в леопардовом лифчике и таких же трусах. Инспектор Лэнсер тоже наслаждался этим зрелищем и, когда машина Сандры с ревом дернула от крыльца, записал в ее досье: «Активная лесбиянка».

42

О своей беременности Шанель сообщила Вайолет и Елизавете раньше, чем принцу Гарри. Подруги смотрели «Эммердейл» у королевы в гостиной, когда, постучав в заднюю дверь и крикнув: «Всего лишь я», ворвалась Шанель. Дамы неохотно оторвали взгляды от экрана. Вот – вот должно было выясниться, кто в деревне воровал тракторные колеса.

– Хочу вам кое‑что сказать, – объявила Шанель.

– Тебя опять выперли из школы. – Вайолет уже трудно было чем‑нибудь удивить.

– Нет! По – моему, я беременна! – выпалила внучка.

– Ох, итить твою! – подпрыгнула Вайолет. – Вот здорово!

Поразительно, подумала королева, как это в переулке Ад неизменно радуются беременностям, не глядя на то, что мамаша, может быть, слишком юна, а отец, возможно, какой– нибудь конченый лоботряс.

– А я знаю отца? – спросила Вайолет.

– Вы обе знаете. Это ‘ари.

– Ари? – переспросила королева. Среди ее знакомых как будто не было греков с таким именем.

– Гарри! – повторила Шанель, с огромным усилием выговорив начальный звук.

– Что, ее Гарри? – обрадованно уточнила Вайолет.

– Да, – кивнула Шанель. – Я знаю, что это ‘ари, потому что я не была больше ни с кем.

– Подойди и поцелуй бабушку, красавица моя, – сказала Вайолет, тяжело выбираясь из кресла.

Королева тоже встала и ждала, пока Вайолет выпустит Шанель из плотных объятий. Потом расцеловала Шанель и сказала:

– Давно пора нам влить свежую кровь. Шанель, поздравляю тебя, дорогая.