Женщина-воин - Линдсей Джоанна - Страница 27

Открыв глаза, Чаллен увидел, что солнце уже всходит. Он повернулся к женщине и обнаружил, что она снова лежит к нему лицом. Кроме того, варвар почувствовал, что сок дхайя перестал действовать. Чресла его наполнились желанием, и, как всегда бывает после сока дхайя, желание это было столь сильно, что причиняло боль. Оно было даже сильнее, чем ему когда-либо доводилось испытывать: воспоминания о вчерашнем дне возбуждали и подстегивали. Воспоминания о том, как он прикасался к этой женщине, как она дотрагивалась до него и огненно-страстно смотрела своими чудесными аквамариновыми глазами.

Чаллен закрыл глаза и застонал, сдерживаясь, чтобы не подмять под себя женщину и враз избавиться от боли. Вчера он хвастал перед нею воинским самоконтролем. Где же сейчас его хваленый самоконтроль?

Он попробовал сосредоточиться на боли, вытеснив желание. Однако боль не была настолько сильна, чтобы ввергнуть его в состояние транса. Желание не пропало, но по крайней мере Чаллен немножко успокоился. К нему вернулась некоторая доля того самоконтроля, которым обладает воин, не подверженный действию сока дхайя. Порыв моментально овладеть женщиной не прошел, но это уже не было безумным наваждением бешеного зверя.

Чаллен вновь взглянул на Тедру, спавшую крепким сном измученного человека. Он нашел ее невероятно красивой, несмотря на темные круги под глазами — свидетельства бессонной ночи. Крепко обхватив обеими руками его руку, она спала на ней, как на подушке. Казалось, женщина во сне бессознательно пыталась удержать его возле себя, боясь, как бы он не исчез.

Чаллен и сам испытывал подобного рода страх. Нет, он не боялся, что Тедра убежит. Утверждая, что доверяет ей, он говорил искренне. Не много честных женщин приходилось ему встречать. Капистранки могли объявить себя честными, но при этом только и искали способа, как бы обойти свою честность. Конечно, эта кистранка не такая. И она действительно женщина-воин. Каждое ее действие заявляло об этом. А самоуверенности ей не занимать, так же как и ему.

Нет, страх его основывался на другом — не очень близком по времени, но от этого не менее значимом обстоятельстве. Чаллен обязал эту женщину служить ему в течение месяца, а месяц — срок короткий. Сначала идея использовать ее неразумный вызов на поединок против нее же самой казалась ему гениальной, но сейчас он уже так не думал. Чаллен убедился в сильной воле Тедры — попытка заказать ее вызовет протест. И, как подозревал варвар, этот протест не будет похож ни на что, с чем ему до сих пор приходилось сталкиваться. Даже то сильное влечение к нему, которое читалось в каждом по-воински дерзком взгляде Тедры, не спасет его от протеста. И все же она будет его! Он решил это сразу, как только поближе рассмотрел ее. Если появится покровитель, чтобы спасти ее от заказа, Чаллен будет драться за нее. Однако ему вовсе не хочется, чтобы она дралась с ним. Значит, вызов на бой можно считать единственным подходящим для него решением, хотя и временным.

Если женщина за месяц службы не передумает и не захочет быть заказанной именно им, тогда она будет вправе искать покровительства у другого воина, а в этом нет ничего хорошего. Судя по ее вопросам, Тедра уже задумывалась над такой возможностью. А Чаллен, в свою очередь, задумывался над возможностью воспрепятствовать этому, пусть даже путем провокации очередного вызова на поединок. Вызвать ее сам варвар не мог — Тедра тут же заподозрит его в стремлении превратить ее в заказанную женщину без всяких ограничений, а это как раз то, против чего она так сильно возражает. Только ограничение срока службы в качестве проигравшего поединок заставило ее принять все выдвинутые условия — в этом Чаллен был совершенно уверен.

Он пристально вгляделся в лицо Тедры и тут заметил нечто, чего не замечал раньше: отвлекали ее сияющие глаза и смелые речи. На щеках едва различимыми пятнами розовел румянец, которого там быть не могло. По векам вокруг глаз шли тонкие черные линии, явно ненатуральные. Осторожно, чтобы не разбудить, Чаллен дотронулся до одной линии в уголке ее глаза, но на пальце ничего не осталось. Он слышал, что женщины Мал-ник, с севера, подчеркивают свою красоту, разрисовывая лица красками. Но краски, которые не стираются и не оставляют следов?

Его маленькая воительница не из Малник. Но откуда же она? Об этом Чаллен не будет думать, так как сомневается, что хочет знать правду. Прямо сейчас его тело говорило о том, что самоконтроль испаряется и скоро от него не останется и следа. Если он не разбудит ее сейчас, женщина может просто не заметить слияния — так быстро все закончится. Обычно воин всегда уверен в себе и гордится своим умением доставить женщине удовольствие. Умение это подводит его лишь в тех случаях, когда кончается действие сока дхайя. В такие моменты безумное желание заставляет воина забыть про мастерство. Такого не должно случиться с этой женщиной.

Чаллен быстрым движением стянул с себя браки. И снова пришлось бороться с искушением немедленно погрузиться в теплое спящее тело, от которого исходил сильный сладкий запах возбуждения, сводивший его с ума. Снять с нее меховую накидку не составило особого труда, при этом Тедра наполовину проснулась. Довершил пробуждение его поцелуй — глубокий, долгий и призывный.

Чаллен оторвался от ее губ, чтобы посмотреть на реакцию женщины. Глаза ее были полуприкрыты, губы улыбались.

— Я уже думала, ты никогда этого не сделаешь, — сказала она со вздохом.

— Ты не боишься слиться со мной?

— Я что, выгляжу испуганной?

— Ты храбрая на словах, керима, я и не ожидал от тебя другого. Однако даже капистранские женщины, желающие близости, побаиваются, когда воин прикасается к ним впервые. Это нормальный страх, он проходит, когда женщина привыкает к своему воину. А уж тем более боятся пленницы и заказанные женщины.

— И к какой же категории я отношусь? Позволь мне предположить, малыш, что ваши женщины не намного больше, чем я. Это так?

— Да, так.

Вдруг Тедра рассмеялась.

— Должно быть, тяжело быть гигантом? Бедный малыш… Ты только не обижайся! На мой взгляд, это действительно смешно. Тебе, наверное, приходилось быть таким осторожным со всеми своими женщинами?

— Женщины хрупки и слабы, их легко повредить, — отрезал Чаллен, раздраженный ее веселостью и способностью совершенно сбивать его с темы.

— Некоторые женщины, возможно. Но я прошла интенсивный курс тренировок, тело мое способно выносить любые нагрузки. Если ты думаешь, что я развалюсь на части, то ошибаешься.

Она, к несчастью, сама не знает, что предлагает!

— Боюсь, что не смогу быть нежен с тобой, даже если захочу. Я слишком хорошо помню вчерашний день.

— Ах, над тобой опять довлеет твой сверхчеловеческий самоконтроль? Ну так я не сочувствую тебе, малыш! Этот дерьмовый самоконтроль приводит меня в исступление!

Но с ним происходит то же самое как раз от отсутствия самоконтроля. Если она сейчас не угомонится и не даст ему возможность возбудить ее… Есть только один способ заставить ее молчать, не прибегая к кляпу, и Чаллен применил его. Но лишь до тех пор, пока мог еще немного сдерживать себя, а это длилось недолго.

Пламя разгоралось постепенно, но когда наконец полыхнуло, пожар страсти унес с собой всю усталость бессонной ночи. Варвар накрыл собой податливое женское тело. Откуда он знал, что она готова? Это не важно. Важно то, что она хочет раскупориться. И хочет, чтобы это сделал мужчина, с которым она знакома всего один день… но, кажется, целую вечность. Просто невероятно! Нет, не то, что Тедра так сильно хочет его, и даже не то, что так долго ждала этого, а то, что чувствует такое родство с ним. Может быть, конечно, все дело в том, что она уже просто отчаялась встретить кого-нибудь подходящего, и вдруг появился он. За один день на долю Тедры выпало столько всего, что теперь ей кажется, будто они знакомы сто лет. Но вовсе не в этом причина того сумбура чувств, который воин столь легко вселял в нее.

Теперь Чаллен занял удобную позицию у нее между ног, поддерживая свой вес локтями. Бицепсы на руках вздулись и блестели от пота. Тедре нравилось прикасаться к нему, смотреть на него… но сейчас она желала почувствовать его глубоко в себе…