Влюбленный мститель - Линдсей Джоанна - Страница 1

Джоанна Линдсей

Влюбленный мститель

Глава 1

Винсент Эверетт сидел в экипаже через дорогу от фешенебельного лондонского особняка. Как назло, сегодняшняя ночь выдалась одной из самых холодных за зиму, но он все же приоткрыл окошко, чтобы лучше видеть дверь дома. Похоже, вот-вот начнется метель…

Он и сам не понимал, почему торчит здесь в такую собачью погоду. Можно не сомневаться, что его секретарь Хорас Дадли вручит извещение, предписывающее обитателям в двухдневный срок освободить здание. И дело не в том, что такого рода слежка была очередной ступенькой в его замыслах погубить живущее здесь семейство Аскот. Ему просто скучно, и других планов на вечер не предвидится.

Даже решение покончить с этой милой семейкой было отнюдь не сиюминутным. Винсент вообще не испытывал настоящих чувств с самого детства, впрочем, он ни за что не хотел еще раз испытать подобную боль. Неизмеримо легче, куда легче существовать с камнем вместо сердца, тогда такое чепуховое дельце, как изгнание семьи из дома в рождественские праздники, становится уж совершенно обыденным.

Нет, методичное уничтожение репутации Аскотов не имело ничего общего с глупыми романтическими бреднями. Все это личное, и только личное. Стало личным с тех пор, как Альберт, младший брат Винсента, во всеуслышание обвинил Джорджа Аскота в своем разорении и крахе компании.

Альберт уже потерял большую часть доставшегося ему наследства, однако постарался извлечь урок из собственных ошибок. И на оставшиеся крохи попытался начать собственное дело, чтобы не быть в тягость Винсенту и сохранить некоторое подобие гордости. Он купил несколько торговых судов и открыл маленькую контору в Портсмуте. Но как выяснилось, Аскот, владевший куда более процветающей судоторговой компанией, побоялся конкуренции и на каждом шагу ставил Альберту палки в колеса, пока не разорил беднягу.

Все эти прискорбные подробности были изложены в письме Альберта к брату. Больше не осталось ничего, кроме огромных долгов, которые Винсенту приходилось выплачивать до сих пор. Не проходило дня, чтобы на его пороге не появлялся очередной кредитор. Винсент всерьез опасался, что брат выполнил свою давнишнюю угрозу: забился в какой-нибудь Богом забытый уголок, чтобы без помех покончить с собой, не опасаясь опознания и последующей шумихи. Основанием для этого явилось письмо Альберта, которое заканчивалось словами:

"Это единственное, что я сумел придумать. Все лучше, чем быть позором или бременем для тебя».

Теперь, после исчезновения Альберта, у Винсента не осталось ни одной родной души, хотя, признаться, он никогда не чувствовал себя по-настоящему своим в собственной семье. Родители умерли почти сразу же после того, как Винсент отметил свое совершеннолетие, и братья остались одни на свете. Поскольку других родственников, даже дальних, у них не было, братьям, казалось, следовало бы сблизиться. Но этого не произошло. Альберт, пожалуй, старался почаще общаться с братом, но не потому, что испытывал к нему особо нежные чувства. Просто он зависел от подачек и советов Винсента, да и по свойству своей натуры ожидал, что мир должен вращаться вокруг него. Что ж, родители постарались укрепить в нем это нелепое самомнение: недаром он с детства считался светом их очей, радостью, счастьем и любимчиком. Не то что Винсент, скучный зануда, которого они не замечали.

Самое поразительное, что Винсент не питал ненависти к брату, но ведь и ненависть тоже своего рода чувство, а он не отличался чувствительностью. Впрочем, и любви тоже, особенно к своему избалованному брату. Скорее терпел как близкого родственника. Поэтому и поднял перчатку, выступив в защиту Альберта по привычке и из гордости. Нельзя допустить ни малейшего пятнышка на репутации Эвереттов. Джордж Аскот воображает, будто ему сойдет с рук любая подлость. Ничего, скоро он убедится в обратном. Это последнее, что может сделать Винсент в память об Альберте. Отплатить Аскоту той же монетой.

Снег в самом деле повалил, как раз когда на стук Дадли открылась дверь. Пляшущие белые звездочки слепили глаза, но Винсент все же сумел разглядеть подол женской юбки. Самого Аскота не было дома. Осведомители Винсента донесли, что он отплыл на одном из своих судов в первую неделю сентября, но и три месяца спустя все еще не вернулся в Англию. Его отсутствие только облегчало свершение возмездия. По возвращении в столицу Аскот обнаружит, что лишился кредита у большинства поставщиков, а дом больше не принадлежит ему из-за неуплаты.

Винсент еще не решил, продолжить ли кампанию завтра или подождать приезда Аскота. Сегодняшнее выселение будет решающим ударом, результатом многодневных усилий, но какое удовольствие видеть все это, если Аскот ни о чем не ведает?

Да и вся эта история с возмездием не слишком приятна. Такие поступки не в правилах Винсента, и вряд ли он когда-либо решится на что-то подобное. Просто в этот раз он полагал, что обязан действовать именно так. Поэтому лучше поскорее покончить с этим и забыть. Но Аскот отнюдь не спешил стать участником спектакля.

Ему давно следовало бы вернуться. Винсент так на это рассчитывал! Он не привык к долгому терпеливому выжиданию. А торчать битый час в карете на холоде неизвестно зачем и почему…

Винсент поморщился, чувствуя, как с каждой минутой нарастает раздражение. К тому же Дадли отнюдь не спешил выполнить поручение. Чего он тянет? Интересно, сколько времени требуется, чтобы вручить чертов клочок бумаги и откланяться?

Наконец Дадли показался на крыльце, но отчего-то застыл неподвижно, совсем как огородное пугало в вихрящемся белом водовороте. Сделал он то, за чем посылали, или дверь захлопнули у него перед носом? Какого дьявола он там торчит?

Винсент уже собрался выйти из кареты и узнать, в чем дело, когда Дадли наконец опомнился и направился к нему. Винсент нетерпеливо открыл дверцу, но Дадли не торопился оказаться в благословенном тепле. Наоборот, даже не подумал сесть в экипаж и по-прежнему топтался на месте. Похоже, окончательно рехнулся.

Однако, прежде чем Винсент успел осведомиться о причинах столь странного поведения, Дадли напыщенно объявил:

— В жизни своей я не совершал столь омерзительного деяния, милорд, и впредь не решусь на что-то подобное. С этой минуты вам придется подыскивать нового секретаря. Я увольняюсь.

Винсент вопросительно вскинул бровь:

— Увольняетесь?..

— Завтра утром на вашем письменном столе будет лежать моя официальная просьба об отставке.

Не часто Винсенту приходилось испытывать такое потрясение. Чтобы тихий, скромный, немногословный Дадли… Но тут его вновь обуяло нетерпение.

— Садитесь же в экипаж, мистер Дадли. Совсем ни к чему объясняться на холоде.

— Нет, сэр, — сухо ответствовал секретарь. — Я сам найду дорогу домой, огромное вам спасибо за приглашение.

— Не глупите, Дадли. В это время суток вы дальше своего носа ничего не увидите.

— Ничего, справлюсь.

И с этими словами секретарь захлопнул дверцу кареты и едва ли не строевым шагом замаршировал по тротуару. В обычной обстановке Винсент пожал бы плечами и уже через секунду напрочь забыл бы о секретаре, но на этот раз что-то не давало ему покоя. Но что?..

Неожиданно для себя он спрыгнул на землю и, догнав Дадли, громко потребовал ответа:

— Так из-за чего вы совершенно спятили и набрасываетесь на своего хозяина?

Хорас Дадли резко обернулся. Обычно бледное лицо побагровело:

— Если я и далее стану общаться с вами, боюсь, непоправимо и навеки обесчещу свое скромное имя. Пожалуйста, примите мою отставку и не допытывайтесь…