Узник моего желания (Раб моих желаний) - Линдсей Джоанна - Страница 28

— Не желаете ли какой-нибудь добавки? — услужливо спросил повар.

— Благодарю вас, мистер Блуэ, трапеза была просто отличная, но, кажется, я даже слишком наелась. Надеюсь, что впредь я буду питаться только в нормальное время, так что вам не придется прерывать из-за меня сон.

Он отмел ее слова взмахом руки.

— Младенца надо хорошенько кормить, я распоряжусь, чтобы вам давали дополнительные порции.

— Ну зачем, это не обязательно…

— Такова воля лорда Уоррика.

Раз лорд Уоррик того хочет, значит, это будет сделано, подумала Ровена. Она стиснула зубы и вышла из кухни, но, прежде чем она ступила на каменные ступени, Бернард подошел к ней сзади и подхватил ее на руки. Однако на его руках она не чувствовала себя надежно, ей казалось, что он вот-вот ее уронит.

— Поставьте меня на ноги, Бернард. Я прекрасно могу идти сама.

— Что это? Испорченность или упрямство? — возмутился оруженосец. — Назло нашему лорду вы готовы заболеть или даже сломать себе шею. Это неслыханно.

— Скорее я сломаю себе шею, когда вы меня уроните, идиот, — сказала она.

— Как истинный рыцарь, я стремлюсь услужить всем женщинам, — парировал Бернард. — Но в следующий раз надевайте обувь, мистрис.

— Ну вот и пришли, — сказал он, наконец ставя ее на ноги. — Деревянный пол не такой холодный. Мне надо перевести дыхание, а вы можете идти.

"Спасибо за разрешение», — подумала Ровена, но решила быть с этим мальчишкой такой упрямой и испорченной, какой он ее считал.

— Откуда вам знать, насколько холоден пол, если сами вы обуты? Мои пальцы на ногах замерзли. Вам придется нести меня и дальше.

Юноша застыл в недоумении, тщетно стараясь восстановить дыхание. Вокруг была почти кромешная тьма ночного зала, разгоняемая лишь одним факелом, в тусклом свете которого с трудом можно различить силуэты спящих слуг.

Бернард с искренним ужасом посмотрел на нее:

— Может быть, вы наденете мою обувь?

— Может быть, я лучше вернусь в свою кровать? Его ужас усилился:

— Вы не можете этого сделать.

— Тогда помешайте мне.

Она повернулась и пошла прочь, но не прошло и пяти секунд, как он снова подхватил ее на руки. Теперь Бернард был по-настоящему зол и возмущен:

— Напрасно вы изображаете из себя леди, вы думаете, что милость лорда поднимет вас столь высоко? Но это не так, что лучше б вам понять сразу.

Слова пажа настолько возмутили ее, что она вспылила, не подумав:

— Мне не надо претендовать на статус леди, потому что я и так леди по рождению. Именно ваш добрый и благородный лорд лишил меня моих прав, а именно, права называться леди Турес и леди Киркбург, — добавила она, — которые он только что разрушил.

— Ты лжешь, девка.

— А ты говоришь прямо как твой хозяин, хам, — парировала она. — А теперь отпусти, я пойду сама.

И паж тут же отпустил ее, потому что его руки уже едва удерживали тяжесть ее тела. Но теперь ей некуда сбежать, ведь они находились в прихожей покоев Уоррика. Дверь в них была открыта, и на пороге тут же появился сам лорд, услышавший ее голос.

— Чем это ты так раздражен? — спросил Уоррик оруженосца, читая возмущение на его лице.

Ровена ответила прежде, чем Бернард успел открыть рот:

— Он хотел подражать вам и нести меня на руках, но ему надо еще немножко подучиться искусству принуждать женщину к тому, чего она не хочет.

Упрек был обращен к обоим мужчинам. От негодования лицо Бернарда залилось румянцем, а Уоррик улыбнулся той ледяной улыбкой, которую она так ненавидела.

— Итак, у моей новой крепостной острые коготки, — заметил он. — Я позабочусь о том, чтобы их обрезать. Входи, Ровена.

Но Ровена утратила способность двигаться, запоздало ужаснувшись тому, что она только что сделала. Как могла она решиться дразнить и оскорблять лорда, не думая о последствиях? Впрочем, наказание ждет ее в любом случае…

— Я… я не собираюсь добровольно принимать от вас наказание, лорд. — Она бросила взгляд на Бернарда, прежде чем продолжить. — Если вы хотите отвести меня в спальню, вам придется втолкнуть меня силой.

Уоррик принял ее вызов. И хотя она сопротивлялась, как могла, он крепко сжал ее запястье и грубо втолкнул в спальню, захлопнув за собой дверь. Затем поволок к кровати и распростер на ней. Потом медленно и с явным удовольствием он склонил свое тело над нею, обняв ее так, что она не была в состоянии пошевелиться.

— Видишь теперь, как мало значит это твое нежелание? — издевательски спросил он.

— Я вас ненавижу.

— Что ж, благодарю за чистосердечное признание. Честно говоря, ненависть меня устраивает куда больше, чем равнодушие. — На лице его играла та самая жестокая улыбка, так что она поняла, что дальнейшее сопротивление бесполезно.

Вдруг ей неудержимо захотелось плакать. На глаза навернулись слезы, и это не ускользнуло от его внимательного взора. Он изучающе посмотрел на нее, а затем спросил:

— Уж очень просто ты сдаешься, где обещанное тобою сопротивление?

— Моя ненависть и сопротивление, очевидно, доставляют вам удовольствие, а я предпочла бы, чтобы вы не испытывали никакого удовлетворения.

— Эгоистичная девчонка, — возмутился он, хотя в глазах ею промелькнул смешок. — Ты решила лежать здесь, как бревно, надеешься, что мне это надоест и я отпущу тебя восвояси?

Она не нашлась, что ответить, и честно призналась:

— Я действительно хочу, чтобы случилось именно так. Он рассмеялся, смутив ее этим, и рассмеялся еще сильнее, увидев ее смущение. Затем он нежно коснулся ее щеки, погладил ее и провел пальцем по полной нижней губе.

— И что же мне с тобою делать? — спросил он скорее себя, чем ее.

Но она тут же поспешила с ответом:

— Позвольте мне уйти.

— Нет, никогда, — сказал он мягко, и его глаза остановились на ее губах. — Я еще не до конца лишил тебя девственности. Посмотри, сколь прекрасны твои губы.

Его глаза теперь были полны тепла, а улыбка стала доброжелательной и располагающей. Он гипнотизировал ее. Губами он нежно коснулся ее губ.

Она видела, как надвигаются его губы, и уже приготовилась сопротивляться, но оказалась совершенно не готова к неожиданному поведению своего тела, которое устремилось навстречу его ласке. Уоррик провел по ее губам языком, и сладостная дрожь пробежала по животу Ровены. Язык его раздвинул ее зубы, слился с ее языком, и она ощутила жар в лоне.

Действительно, еще никто и никогда не дал ей познать все наслаждение поцелуя. То, что показал ей Гилберт перед тем, как оставил на произвол Уоррика, не шло с этим ни в какое сравнение. Тот его поцелуй был коротким и жестким, вызвал у нее отвращение. Теперь же она познала бесконечный нежный поцелуй, сладость которого потрясла все ее существо, в чем ей так не хотелось себе признаваться.

— Как я и предполагал, в этой области ты все еще оставалась девственной, — сказал он, явно довольный собой. — Такое впечатление, что я сорвал замок, которым были заперты твои губы.

Чем она могла еще от него защититься, кроме слов? И Ровена прибегла к ним, как к последнему средству для продолжения своей отчаянной и бесполезной борьбы.

— Вспомните, ведь все-таки не вы овладели мною, а я вами. И теперь вам совсем не хочется делать то, что вы делаете. А теперь дайте мне уйти, Уоррик.

Но Уоррик не забыл. Он был в бешенстве, чего она, собственно, и добивалась, вот только результат оказался прямо противоположным ее целям. Она поняла это не сразу, а лишь когда, провалившись в трепетное беспамятство, вдруг услышала его приказ:

"А теперь умоляй меня!» И тут ее вожделение достигло такого неистовства, что она выполнила приказ.

Глава 23

Разноречивые чувства охватили Уоррика. Он никак не мог понять, что с ним происходит. Одно желание сталкивалось с другим, и разобраться во всем этом невозможно. Несомненно одно — светловолосая ведьма дала ему почувствовать невероятное наслаждение. Впрочем, наверняка это наслаждение вызвано удовлетворенной местью. Никакая другая причина не могла породить столь безмерного удовольствия.