Нежная мятежница (Тревоги любви) - Линдсей Джоанна - Страница 42

Потом он встал и поставил ее на ноги.

— Иди в постель, в мою постель. Пока не забеременеешь, будешь спать здесь.

Его холодный тон вернул ее из состоянии эйфории, потряс ее. Она повернулась к нему и увидела, что темно-синие глаза непроницаемы. Она не могла поверить своим ушам. А он уже не смотрел на нее, словно вычеркнул из своих мыслей, спокойно застегнул брюки. Она вдруг поняла, что он даже не снимал их, а рубашку даже не расстегнул. Слезы брызнули у нее из глаз.

— Прекрати! — закричал он сердито, — Ты получила абсолютно все, зачем пришла.

— Это не правда! — плакала она.

— Не правда? А что, ты ожидала чего-то большего, когда страсть подчинила расписанию?

Она повернулась к нему спиной, чтобы он не мог видеть ее слез и пошла к кровати. Больше всего на свете она хотела сейчас вернуться в свою комнату, но не решилась испытывать его терпение, во всяком случае, когда он был в таком настроении. Ее душил стыд, и она не могла заставить себя прекратить плакать. Он был прав. Она пришла сюда, уверенная, что он будет заниматься с ней любовью как раньше. Она заслужила, чтобы теперь все было по-другому. К ее пущему стыду, она получила от этого удовольствие. Она ведь была так уверена, что сделала верное решение. О Боже, почему она не послушалась Нетти? Почему она такая эгоистка, никогда не беспокоится ни о чьих чувствах, кроме своих? Если бы Энтони пришел к ней с подобным предложением — делить с ней постель только до тех пор, пока она не забеременеет, и только, она была бы убита и считала бы его самым жестоким… О Боже, что он должен думать о ней теперь? Она бы никогда не согласилась на это оскорбительное предложение. Она, конечно, ужасно расстроилась бы и была бы зла точно так же, как он сейчас.

Но он же сказал, что не любит ее! Нет, он сказал, что еще слишком рано говорить о любви. И все же не возразил, когда она сказала, что он не любит ее. А что, если все-таки любит? Вдруг он, правда, не изменял? Если это так, то ее поведение со времени ее замужества было непростительным. Нет, нет! Она не могла ни в чем ошибаться! Розлинн присела и увидела, что он все еще сидит в кресле и опять в руках бокал. Она позвала:

— Энтони!

Он не взглянул на нее, но его голос был сдержанным и тихим:

— Спи, Розлинн. Продолжение рода — это моя забота, а не твоя. Мы займемся этим потом опять!

Нет, она не хотела, чтобы он и дальше думал так. Надо было как-то прекратить эту глупую войну.

Розлинн не могла заснуть. А Энтони не шел в постель.

Глава 37

Выходя утром из комнаты Энтони в одном белье, Розлинн столкнулась лицом к липу с Джеймсом. На нем все еще был вечерний костюм, он только что вернулся с ночной попойки. И в его глазах она прочитала, что он видел всю ее, медленно идущую к своей комнате. Страшно смущенная, Розлинн вбежала в свою комнату, резко закрыла за собой дверь и вздрогнула, услышав, что Джеймс засмеялся от всего сердца.

Успокоившись, она сообразила — надо найти все счета, прежде чем это сделает Энтони. Она поняла, как по-детски глупо было делать покупки на зло ему. Просто непростительно для женщин ее лет — тратить такие большие деньги и подписывать счета на его имя. У нее было не так много времени.

Теперь, когда не было опасности со стороны Джорди, она должна отправиться в банк, чтобы самой оплатить все свои счета. И в следующий раз, когда она столкнется с Энтони, совесть ее будет чиста. А уже потом она сможет подумать, как бы ей прекратить эту войну с Энтони без ущерба для своей гордости, дав ему понять, что она все еще не простила ему его ложь. Она бросила сумочку и шляпку в кресло в кабинете Энтони. Ее короткий коричневый пиджак с золотыми полосками хорошо подходил к ее делу и к ее настроению: подавленному и угнетенному. В первом ящике стола хранились финансовые книги и книги расходов, во втором — личная корреспонденция, которую она только посмотрела и, наконец, в третьем ящике она нашла то, что искала и даже больше. Ящик был забит счетами, некоторые были открыты, другие — нет. Типично для одинокого мужчины — не обращать внимания на счета иногда месяцами. Она рылась в его бумагах, надеясь, что это не откроется. Ей просто нужно было узнать имена пяти коммерческих агентов, с которыми ей придется иметь дело. И все же Розлинн не смогла сопротивляться искушению просмотреть все его счета. Счет на пять тысяч от портного ничуть не удивил ее, но другой — на две тысячи от ювелира обратил на себя внимание. Еще один счет на тридцать тысяч в «Саймонс сквер» был уже совершенно невероятным! И это было только три долга, а в столе лежало по крайней мере примерно двадцать квитанций.

Потом ей придется пережить неприятный разговор по поводу денег. Правда, если она не скажет ему о деньгах, он и не узнает, откуда они поступили.

Она было вздохнула с облегчением, как вдруг ее окликнули.

— Привет!

Розлинн отскочила от стола, крепко сжала счета в руке и сунула их в карман. К счастью, стол был высоким, и Джереми не мог видеть ее движения. К счастью, это был только Джереми. Если бы Энтони застал ее у стола, она не смогла бы оправдаться. Для Джереми ей не нужно было искать оправданий, но все же он заставил ее поволноваться.

— Ты рано встал, — заметила она, обходя стол, и взяла с кресла свою шляпку и сумочку.

— Ты уходишь? — спросил Джереми с неожиданным беспокойством. — Это безопасно?

— Абсолютно, — улыбнулась она. — Твой дядя обо всем побеспокоился.

— Тебе не нужно сопровождение?

— Нет, меня уже ждет экипаж и будет сопровождать кто-нибудь из слуг. Я еду в банк. Ладно, веди себя хорошо, Джереми, — сказала она к его досаде.

Поездка была не близкой. К тому же, пришлось ждать открытия. Она справилась с делами за час. Это дольше, чем Розлинн предполагала. Все из-за того, что она открывала счет Энтони. Сто тысяч фунтов сразу и по двадцать тысяч ежемесячно, они полагались ему по контракту и должны были помочь ему вылезти из долгов. Будет ли он благодарен ей за это — другое дело. Большинство мужчин были бы. Однако она не была уверена, что Энтони один из них.

Она выходила уже из банка — вдруг чья-то рука обхватила ее за талию и она почувствовала что-то тяжелое и острое у своего левого бока.

— Никаких штучек на этот раз, моя госпожа. При свете дня, напротив банка — это невероятно! Ее экипаж был всего в нескольких метрах отсюда. Но она не могла ничего сделать, потому что ее сопротивление привлекло бы внимание. Неужели спланированное похищение? Черт возьми, Джорди не мог этого сделать, он ведь предупрежден, он не решился бы. Или все-таки он?

Ее затолкнули в старый экипаж, его окна были занавешены черным крепом. Она попыталась встать, но тяжелая рука откинула ее назад.

— Не причиняйте мне беспокойства, госпожа, и все обойдется для вас, — говорил парень, затыкая ей рот кляпом из материи. — Затем быстро завернул ей руку за спину. Он заметил ее обувь и, выхватив оттуда кинжал, засмеялся. — Тебе не удастся опять воспользоваться этим, как тогда, когда ты проткнула моего брата.

Розлинн помрачнела — значит, это парни Джорди. Но он же знает, что она замужем. Неужели он мстит за то, что она разрушила его планы.

Парень вышел из экипажа, оставив ее лежать на полу. Несколько секунд спустя старая посудина опять поехала. Розлинн повернулась на бок и села. Кляп во рту был не плотным, и она старательно работала языком, чтобы освободиться от него. Она почти уже преуспела в этом, но тут экипаж замедлил ход, и она услышала крик кучера:

— Так, достаточно, Том!

Секунду спустя дверь отворилась и какой-то другой мужчина запрыгнул в экипаж. Она узнала его, ведь именно ему она проткнула ногу своим кинжалом. Значит, похищение удалось. Наверное, этот парень затеял перебранку с кем-то у банка, чтобы отвлечь внимание, пока другие уводили ее прочь. Том улыбнулся, усадив ее на сидение напротив себя.

— Вблизи вы очень красивы. Слишком красивы для тех денег, что этот мерзавец заплатил нам, я бы сказал. Ведите себя хорошо, и мы ничего не сделаем с вами.