Нежная мятежница (Тревоги любви) - Линдсей Джоанна - Страница 40

— Я рад, что не нужно терять время для представления друг другу, — сказал Энтони, помешав ему закрыть дверь. — Я буду очень разочарован, если мне придется объяснять, зачем я здесь. И я дам тебе шанс гораздо больший, чем ты дал мне сегодня утром. Настоящий ли ты джентльмен, чтобы принять мой вызов?

Спокойный, бесстрастный тон вернул Джорди немного воинственности.

— Ага! Я не такой дурак, парень.

— Ну, это спорный вопрос, но я не думаю, что мы решим его обычным путем.

В воздухе промелькнул кулак, и Джорди отлетел на обеденный стол, ножки которого сломались, и Джорди съехал на пол.

Энтони подошел и встал у него в ногах.

— Это за сегодняшнее утро. А теперь приступим к выяснению основного вопроса.

— Я не собираюсь драться с тобой, — сказал Джорди, ощущая, что кровь сочится из десен и стекает по подбородку.

— Но, конечно же, тебе придется, милый мальчик. Это твой единственный шанс.

— Ты сумасшедший!

— Нет, — тон Энтони изменился, в нем пропала веселость. — Я убийственно спокоен.

Он протянул Джорди руку, заставляя его подняться. Джорди попытался оттолкнуть его, но Энтони ударил его коленом. Он отлетел так далеко, что в этот раз сам успел подняться прежде, чем Энтони приблизился к нему. Джорди не успел перевести дыхание, но опять получил по зубам.

— Достаточно! — завопил он.

— Еще мало, Кэмерон. — Энтони ничуть не расстрогали его жалобные стоны. Он взял парня за шиворот и прижал к стене:

— Слушай внимательно, Кэмерон. Теперь она и ее наследство принадлежат мне. Я женился на ней неделю назад.

— Ты лжешь! — с трудом выдохнул Джорди. Но новость задела его даже сильнее, чем побои. — Она не могла выйти за тебя, пока ты не подпишешь этот идиотский контракт, а вряд ли существует мужчина в здравом уме, который согласится.

— Ну, в этом ты не прав, дружище. Я подписал его и в присутствии свидетелей. А потом сжег.

— Нет, ты не мог. Не при свидетелях.

— Должен ли я говорить, что свидетели — мои родственники? — поинтересовался Энтони. Джорди еще все-таки сопротивлялся.

— Ну и что? Она получит все назад, когда я сделаю ее вдовой.

— Кажется, ты не понял? — сказал Энтони, опять сгребая Джорди за шиворот. — Не имеет никакого значения для тебя, шотландец, умру я или нет. Согласно моему новому завещанию, вся моя собственность, включая и наследство моей жены, в случае моей смерти переходит во владение моей семьи. Конечно же, они побеспокоятся, чтобы моя жена ни в чем не нуждалась, но не более того.

Она потеряла все в тот день, когда вышла за меня замуж. И ты тоже.

Единственный глаз Джорди сузился от злости.

— Она возненавидит тебя за то, что ты обманул ее!

— Это моя проблема, правда? — заметил Энтони, поднимаясь. — А твоя проблема — убраться из Лондона сегодня же без дальнейшего ущерба для твоего здоровья. Если ты завтра будешь еще здесь, шотландец, мне придется засадить тебя в тюрьму за небольшое утреннее происшествие в парке.

— У тебя нет доказательств.

— Нет? — усмехнулся Энтони. — Лорд Амхерст видел все от начала до конца и проследил за тобой. И посадить тебя в тюрьму или нет — решать мне.

Глава 36

— Ты… ты вызвал Джорди? — тон Розлинн был нерешительным и смущенным.

— Он не принял моего вызова.

— Но ты виделся с ним?

— Я виделся с ним. Больше он не потревожит тебя.

— Ты…

— Я не сделал ничего. Только настоял, чтобы он уехал из Лондона. Наверное, сейчас он уже собирает вещи. И не жди меня к обеду. Я собираюсь в клуб.

Дверь за Энтони закрылась. Никакой радости, хотя больше ей ничего не угрожает со стороны Джорди Кэмерона. Но она, напротив, удручена и подавлена: Энтони был так холоден и безразличен к ней. Откладывать больше нельзя. Нужно принять решение и сделать это сейчас, сегодня, пока он не вернулся. Розлинн бросилась к Нетти.

— Это то, чего ты действительно хотела, девочка? Розлинн замялась. Она наконец рассказала Нетти все: как Энтони соблазнил ее в этом самом доме, об условиях, которые она поставила перед ним, даже о том, как он солгал, что будет верен ей, и о том, как всплыла на следующий день его страшная измена. Закончила она свой рассказ тем, что надумала сделать теперь.

— Я думаю, что это будет большой ошибкой, девочка.

— Почему?

— Насколько я поняла, ему это вряд ли понравится.

— Я буду делить с ним постель, — возразила Розлинн.

— Ты будешь делить с ним постель лишь какое-то время.

— Он согласился подарить мне ребенка!

— Да, это так. Но он не согласился оставить тебя в покое, когда родится ребенок. — Я просто защищаю себя, Нетти, — оправдывалась Розлинн. — Постоянная близость с ним. Я не хочу влюбляться в него.

— Ты уже влюбилась.

— Нет, не влюбилась! — Она вскочила и отвернулась, боясь выдать себя. Ведь и впрямь с ее чувствами творилось что-то неладное. — И не влюблюсь. Я отказываюсь! Пусть он сам решает. Понять не могу, зачем я рассказала тебе все.

Розлинн минут десять сидела и разглядывала свое отражение в зеркале. Она приняла правильное решение. Она не простит Энтони. По крайней мере, не сразу. Но она и сама устала от этого противостояния. Ведь она могла зажать ярость в груди и держать Энтони в руках. У нее мог бы быть ребенок. Она хотела ребенка. Но для этого нужно было сломить свою гордость и пойти к Энтони. После его сегодняшней холодности ей было бы трудно сделать первый шаг. Она вдруг поняла, что безумно хочет, чтобы он был только ее. Но раз уж это невозможно, она должна помнить всегда, вбить себе в голову, что она не единственная женщина в его жизни, и принимать его таким, каким он есть.

Розлинн решительно вышла из комнаты. Пройдя через зал, она настойчиво постучала в дверь Энтони. Но вся ее решительность растворилась в этом стуке, и к ней вернулись ее сомнения. Она опять постучала, правда, уже так тихо, что едва расслышала. Но первый стук сделал свое дело. Виллис открыл дверь и, увидев Розлинн, молча вышел из комнаты, оставив для нее дверь открытой. Розлинн нерешительно вошла и не увидела Энтони. Она посмотрела на пустую постель. Щеки ее покраснели. И неожиданно ее осенило, зачем она пришла сюда, — заняться с Энтони любовью. Она его еще даже не видела, а сердце ее забилось чаще. Он же смотрел на нее не отрываясь. Она была одета в белое шелковое белье, под которым притягательно просвечивались нежные очертания ее тела. Халат был из такой же белой ткани с короткими рукавами, открывавшими ее прекрасные руки. Ее волосы были распущены и спадали рыже-золотыми волнами по спине; у него зудели пальцы от непреодолимого желания дотронуться до них.

— Розлинн?

Она повернулась на звук его голоса.

В его голосе прозвучал вопрос. Он хотел знать, зачем она здесь? Но разве нужно объясняться? Разве это не очевидно? Виллис и тот понял, зачем она пришла сюда, одетая подобным образом. Она стеснялась отвечать, а Энтони хотел заставить ее сделать это. Она должна была знать, что будет нелегко. Он сидел в своем любимом кресле и вопросительно смотрел на нее. Она смутилась еще больше, вспомнив, что именно на этом кресле он заставил ее сидеть, когда переодевался в тот день. Сейчас Энтони был одет в ту же серебристо-голубую сорочку и легкие брюки, что и в первую ночь их любви. От воспоминаний щеки ее запылали еще жарче.

— Ну, моя дорогая.

— Я… я подумала, что мы должны…

Она оробела сразу под его взглядом. Ее переполняли чувства, из-за которых она не могла говорить.

Энтони потерял терпение, ожидая, когда же она скажет, что ей здесь нужно.

— Что должны? Мы многое должны сделать. Что именно ты имеешь в виду?

— Ты обещал мне ребенка! — выпалив это, она попыталась ретироваться, шагнув обратно к двери.

— Ив этом причина? — Энтони не двинулся, но Розлинн почувствовала, что ей не следует сейчас уходить.

— Нет, я… я просто понимала, что должна быть какая-то причина.

— Чтобы разделить со мной постель? — неожиданная злость в его тоне заставила ее вздрогнуть. Но она приняла решение и должна была смириться с этим. — Да.