Под чужим именем - Портер Джейн - Страница 10

– Я до сих пор не имел чести познакомиться с вами, ваше высочество, но буду к вашим услугам, – сказал он, слегка поклонившись.

Ханна улыбнулась:

– Очень приятно. Я много слышала о вас.

– Буду рад услужить вам, ваше высочество.

– Спасибо, мистер Крек.

– А теперь, с вашего позволения, я принесу напитки и закуски.

Дворецкий вышел. Но через несколько мгновений Ханна уже была не одна.

Она почувствовала, как Зейл вошел – в эту секунду по ее спине пробежала дрожь удовольствия. Она медленно повернула голову и посмотрела через плечо.

Зейл Патек стоял в дверном проеме, одетый в смокинг, накрахмаленную рубашку и галстук. Его волосы были причесаны, а подбородок гладко выбрит.

– Ваше величество. – У Ханны перехватило дыхание.

– Ваше высочество, – ответил он, медленно окидывая ее взглядом, будто она была его новой игрушкой. – Мне нравится ваше платье.

Ее сердце забилось быстрее.

– Платье, но не дама, одетая в него?

Он посмотрел на нее пронзительным взглядом:

– Я еще не решил.

Она подняла бровь и поджала губы:

– Когда вы примете решение, сообщите мне об этом.

Зейла бросило в жар. «Боже, как она хороша, – подумал он. – Интересна. Умна!»

Он был восхищен ее манерой держаться, остроумием и сообразительностью. Несколькими часами ранее он был готов отменить свадьбу. Он собирался мирно расстаться с Эммелиной, отправить деньги семье д’Арси в Брабантский банк и начать поиски более подходящей кандидатуры на роль королевы.

Именно поэтому он был откровенен с ней – даже слишком.

Но теперь, когда она попросила дать ей возможность доказать, что она достойна его, он не мог отказать ей.

И отнюдь не из альтруистических соображений.

На приеме в честь помолвки Эммелина была красива, но тогда он не чувствовал такого физического притяжения, как вчера вечером. По правде говоря, он вообще не испытывал к ней особых чувств весь прошедший год… до вчерашнего дня.

Но теперь, глядя на нее, он думал лишь об одном – о том, как займется с ней любовью.

Он представлял ее длинные светлые волосы, разметавшиеся рябью по подушке, представлял, как раздвигает ее бедра и проникает глубоко в нее, доводя до оргазма… Он хотел сломить ее самоконтроль и узнать, есть ли за шикарным волосами и прекрасным лицом настоящая, живая женщина.

– У нас обоих очень плотные графики, – сказал он, – но мне бы хотелось изменить наше расписание таким образом, чтобы в ближайшие несколько дней мы смогли провести как можно больше времени вместе…

– Четыре, – перебила она. – Вы обещали мне четыре дня, начиная с завтрашнего.

– Я имел в виду – с сегодняшнего.

– С завтрашнего, – настаивала она. – Когда мы договаривались, половина сегодняшнего дня была уже позади.

– Возможно, но, поскольку мы собираемся провести все время вместе, я подумал, что четыре дня были бы слишком долгими для вас. Не устанете ли вы от меня, находясь рядом со мной с утра до вечера? – Он пожал плечами, будто говоря, что решать только ей.

Ее щеки загорелись румянцем, оттенявшим ее голубые глаза.

– Я устала бы от вас только в том случае, если бы вы были скучным. – Она слегка улыбнулась. – Вы намерены быть скучным?

Ее поведение было возмутительно. Он наказал бы ее за это… своими руками, губами и языком.

Он мгновенно возбудился, представив, что она испытала бы, находясь с ним в постели.

Эммелина спокойно огляделась:

– Я так проголодалась! Когда же подадут ужин?

– Меня не так легко отвлечь, – ответил Зейл. – Смена темы не изменит моих намерений.

– Вы слышали поговорку «Не ставь телегу впереди лошади»?

Он медленно окинул ее взглядом, задержав его на ее груди и бедрах.

– А вы кто – лошадь или телега?

– Ни то ни другое.

– Я знал, что вы прекрасно говорите по-английски, – сказал Зейл в середине ужина, – но до сих пор не задумывался о том, что у вас американский акцент. Вы, наверное, учились в США или у американского преподавателя?

Ханна читала, что Зейл Патек знал очень много языков – больше, чем все остальные представители королевских семейств. Он знал испанский, итальянский, французский, английский, шведский, турецкий и, конечно, свой родной рагувийский.

– У американского преподавателя, – ответила она, сомневаясь в том, что Эммелина когда-либо училась в США. – А вы?

– Я получил образование в Англии. В десять лет меня отправили в английскую школу-пансион, а после школы я поступил в университет.

– Почему Англия?

– Традиции. Я учился там же, где мой брат, отец, дед и прадед.

– И ваш сын будет учиться там же?

– Вы имеете в виду – наш сын? – В голосе Зейла прозвучала насмешливая нотка.

– Да, наш, – ответила она, покраснев при мысли о том, что она могла бы родить Зейлу сына.

– Один из двоих, – добавил он. – Вы же помните, что согласились родить мне двоих, но не больше? Кстати, я хотел бы знать, почему вы так настаивали на том, что детей должно быть не более двух? Вы так и не объяснили мне свою позицию. Теперь у нас наконец есть время, чтобы обсудить многие вещи. И если мы хотим спасти наши отношения, давайте начнем с этой темы.

– Я не знаю.

Зейл взял руку Ханны и поднес ее к губам:

– Вы боитесь испортить фигуру?

Она отдернула руку – его прикосновение прямо-таки жгло ее пальцы.

– Нет!

– Значит, боитесь потерять свободу?

– Что за глупости!

– Ну, знаете, во время беременности вам будет нелегко кокетничать с мужчинами.

– Я ни с кем не кокетничаю и, к вашему сведению, очень хочу иметь семью.

– Но не слишком большую.

– Верно.

– Почему?

– В силу личных предпочтений. А почему вы хотите большую семью?

– Потому что мне нравилось иметь братьев. Дружба с ними была очень важна для меня. – Он опустил глаза. – Может, вы боитесь беременности потому, что ваша мать умерла при родах?

Ханна похолодела. Неужели мать Эммелины умерла при родах? Но этого быть не могло! Ее мама, королева Клэр, была жива и здорова – на прошлой неделе она вернулась из отпуска в Испании.

– Но моя мать жива! – Эта тема была слишком болезненной для Ханны, потому что ее мать тоже умерла при родах.

– Простите, я должен был сказать – ваша родная мать. Король Уильям д’Арси и королева Клэр удочерили вас, когда вам было всего шесть дней.

– Как вы узнали? – прошептала она.

– Несколько месяцев назад ваш отец сообщил мне об этом при переговорах по контракту. Он хотел, чтобы я понял, что вы боитесь рожать много детей не из эгоизма, а, скорее всего, из-за страха.

– Так если отец рассказал вам о причинах моего нежелания, зачем же вы заставляете меня говорить об этом? – Ханна начала раздражаться.

– Я хотел, чтобы вы сказали мне это сами.

– Зачем?

– Затем, чтобы хоть раз услышать от вас правду. Я бы хотел узнать вас настоящую. Я же совсем не знаю, что вы за человек, чего хотите и что чувствуете.

– Вам интересно, что я думаю? – вспыхнула Ханна. – Я думаю, это просто преступление, что женщины до сих пор умирают при родах. Мы посылаем людей в космос, создаем оружие массового поражения, изобретаем чудодейственные лекарства и строим клиники, оборудованные по последнему слову технологий. Так почему же мы не можем сделать деторождение безопасным? Почему женщины умирают, давая жизнь?

– Потому что все мы смертны. Все мы рано или поздно уходим из жизни.

Отец Ханны, Джейк, постоянно говорил ей то же самое, пока она росла.

– Это настоящая трагедия. Детям нужны матери!

– Так же как и матерям нужны дети. Моя мать так и не смогла спасти моего старшего брата. Я не раз слышал от нее, что она была бы рада поменяться местами со Стефаном.

– И ее слова не обижали вас?

– Стефан был ее первенцем, и они были очень близки.

– А вы с ней не были близки?

– Не так, как мне хотелось бы. Но я был средним сыном, а мой младший брат больше нуждался в материнской заботе.