Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Право первородства - Олди Генри Лайон - Страница 12


12
Изменить размер шрифта:

— А я ещё думаю: с чего мне всякая дрянь снится? Вот что значит на ночь с врачом пооткровенничать! Хотел правду — по-лучил. Сегодня, выходит? Обидно, не скрою. От пары лишних лет я бы не отказался…

Страх медлил, топтался поодаль. Во сне Александр Петрович был молод и силён. Исчезла вечная спутница-боль, солнце светило ярче яркого. Даже грозное небо манило, не пугало.

— Так за чем дело стало?

Сгинул смерч. Стих ветер, превратился во вкрадчивый шёпот у самого уха:

— Потому и предлагаю. Пару лет? Хочешь десять? Двадцать?! Бери, не жалко! Но и ты уж постарайся, сделай, что велено. Историю в университете учил? Как римляне говорили: «Даю, чтобы Ты дал». Ты мне, я — тебе…

Липкие, приторные слова. На висок будто мёд пролился:

— И не геройствуй, ладно? Ты ведь не сразу помрёшь и не сам. Тебе уже семьдесят пять, можно и характер проявить. А дочь твоя? Внуки? Метод старый, но эффективный. Не чета тебе гордецы на брюхо падали. Проникся, да?

Мёд стал льдом. Вернулась боль, вцепилась клыками, путая мысли.

— И заметь: не о мерзости прошу, не о смертоубийстве. Дело благое, нужное…

С болью он совладал. Расправил плечи, выплюнул травинку изо рта:

— Нет! Сначала — благое и нужное, а после родную дочь резать заставишь. Книгу Судей читал? Помнишь, что с Иеффаем случилось? Тут главное — первый раз поддаться. Нет, не выйдет!

— НЕТ?! — ударило с небес. — ПО СИЛАМ ЛИ ОТВЕТ ДАЁШЬ, ЧЕЛОВЕК?

Ответил он небу:

— Дело не в силе. Дело в том, по Чьему Образу и Подобию человек сотворён. Камешек, что от горы откололся, мал, но твёрд, как гора. И края острые. Сила не справится, тут иное требуется. Человека мало убить — его убедить нужно.

— ТЫ СКАЗАЛ!

И смерч взял его.

Поле — жёлтая скатерть до горизонта — теперь было внизу. Серая лента просёлочной дороги, жалкая фигурка на обочине. Синие джинсы, синяя кепка, клетчатая застиранная ковбойка…

— Тяжёлый случай, — хмыкнул он.

Представился класс: парты в три ряда, доска, на столе — бокастый глобус. Очередной юный шкодник склонил повинную голову, но каяться не спешит, смотрит исподлобья. Пригрозишь вызвать родителей — всё испортишь. Обратится шкодник в зверёныша, захлебнётся гневом.

Иначе, иначе надо!

— Ты сам-то книгу Судей давно перечитывал?

Человек, сидевший у дороги, щёлкнул пальцами по козырьку кепки. Словно честь хотел отдать, да передумал.

— Ты, между прочим, географ, не богослов. Неужели думаешь, что все события, упомянутые в Библии, одобряются Богом? Иеффай сам убил свою дочь, причём безо всякой пользы. Он не был священником и не имел права приносить жертву. Не мог и обещать принести «первое, что выйдет». Скажем, ему навстречу могла выйти нечистая собака или верблюд. Этот разбойник так и остался в душе язычником. А насчёт раба…

Не путай времена дядюшки Тома и Древний Восток. В библейскую эпоху раб — младший член семьи. Бесправный, но свой. Маленький камешек возле высокой горы.

Человек поднял голову. Слушает! Теперь главное — не давить.

— По поводу того, что тебе предложено… Ты одну лишь сторону разглядел. А сторон, между прочим, даже не две — больше. Для начала представь, что кто-то решил взорвать в твоём родном городе бомбу. На двадцать килотонн, как в Хиросиме…

08:11

…сейф в летнем сером плаще…

Дверной звонок оторвал Александра Петровича от кофе. Последний глоток остался, самый сладкий. Колеблясь, он по-глядел в сторону коридора, взвесил чашку в руке. Дочь и внуки звонят дважды, соседи сверху — один раз, зато долго, от души. Тот, кто стоял сейчас за дверью, нажал кнопку с очевидной робостью. Вместо привычного «ти-рим-бом!» — убогое «трим». Даже без восклицательного знака.

Продавец мёда? Очередной свихнувшийся сектант с евангелием американской печати в зубах?

«Знаете ли вы истинное имя Бога?»

Каждый раз он сдерживался, чтобы не ответить с привычным ехидством. Грех обижать убогих, ещё заикаться начнут. Знакомый полковник-опер в таких случаях рапортовал:

«Я даже истинную фамилию его знаю!»

Клюка в руке, тапочки на ногах…

— Иду!

Пока добирался, сообразил, что на часах — начало девятого. В такую рань ни коробейники, ни психи-адвентисты не жалуют. Может, всё-таки соседи, но снизу? Трубу прорвало?

За облупившейся дверью, ведущей в службы, царила тишина. Не уловив буйного гласа Ниагары, он вздохнул с облегчением, поймал левой ногой своевольный тапок.

— Кто там?

— Это я, учитель!

— Кто «я»?

— Я, Чисоев Шамиль! Извините, что разбудил…

Голос он узнал сразу, но тем не менее глянул в глазок.

Не ради проверки — для эстетического удовольствия. Каждый ли день узришь у собственного порога самодвижущийся стальной сейф в летнем сером плаще?

Полюбовался — и дверь отворил. Хотел пошутить насчёт ранней пташки, но, увидев лицо гостя, раздумал.

— Я встаю с рассветом, Шамиль Рустамович. Заходите.

Сейф шагнул за порог, взялся за лацканы плаща:

— А почему по имени-отчеству, учитель? Я что-то не так…

Прорезался акцент, скрытый прежде. Сейф исчез, превратился в растерянного мальчишку. Ребёнок с трудом привыкал к чужому городу, к новой школе, к непривычной речи:

«Я что-то нэ так сдэлал, учытэл?»

— Это тебе за «учителя», Чисоев. Сколько раз объяснять, что я — не товарищ Мао! В прихожей не стой, плащ снимай. Вешалку найдёшь?

— Уже нашёл…

— Кофе или чай?

— Э-э-э… Если можно, чай, Сан Петрович. Кофе боюсь. С утра сердце болело, как после тренировки. Когда долго в зал не ходишь, сердце отвыкает… Хотел лекарство пить, представляете?

Он чуть не ответил «более чем», но предпочёл отмолчаться. Его собственные недуги обождут. У Шамиля Чисоева, ученика шестого «Б», стряслась беда. Мальчик ранимый, замкнутый, гордый. То, что Шамиль пришёл к нему, к классному руководителю, дорогого стоит.

…сколько лет минуло? Тридцать пять? Больше, больше…

— Туфли снимать не надо. Не надо! Чисоев, тебе же русским языком!..

08:57

…разговоры не помогут…

— …Нет, не слыхал. Я, Шамиль, новости редко слушаю. Раньше ВВС включал по старой памяти, потом бросил. У них теперь тоже реклама…

Александр Петрович, бывший учитель географии, бывший классный руководитель, бывший заслуженный учитель бывшей республики, аккуратно опустил чайник на вытертую подставку из можжевельника. В последний момент рука дрогнула, тяжёлая капля ударила по крышке фаянсовой сахарницы.

— Но это меня ничуть не извиняет. Какой кошмар! А мне казалось, что у кого-кого, а у твоего брата всегда всё будет в порядке.

Чисоев Шамиль с трудом привыкал к жизни на новом месте. Дичился, дрался с одноклассниками, ссорился с учителями. Один лишь физрук плясал от радости — бегал к директору, защищал, уговаривал. Новому классному руководителю досталась нелёгкая ноша. Зато Чисоев Артур по жизни шёл вприпрыжку. Быстро находил друзей, ладил с педагогами.

Улыбался…

Учителя хвалили, директор одобрял, ставил в пример. Александр Петрович помалкивал, но старший Чисоев ему определённо нравился больше младшего. Географ не слишком жаловал улыбчивых везунчиков.

— Мне тоже, — Шамиль кивнул, соглашаясь. — Так ведь и было! Всё в порядке было, Сан Петрович, дорогой! В шоколаде-мармеладе! Не понимаю, что происходит. Никто не понимает!

Бывший шестиклассник, бывший победитель спортивных олимпиад, бывший чемпион Европы осторожно взялся за чашку, подержал на весу.

Отхлебнул, выдохнул резко, как после коньяка:

— Милицию на уши поставил. Врачей созвал, на целый госпиталь хватит. Мэр помощь обещал. Херня, Сан Петрович! Извините… Вчера мне экстрасенса привели. За ним — цыганку Раю, ясновидящую. Блин, скоро шамана доставят! Чартером с Чукотки! А ночью школа приснилась. Шестой класс, первый год, как вы наш обезьянник взяли. Снится, будто я урок не выучил. Учебник на русском, а я язык забыл. Чуть не помер от ужаса… Проснулся, вас вспомнил. Дай, думаю, схожу, посоветуюсь. Хуже не будет…