Серебряный ангел - Линдсей Джоанна - Страница 43

Это-то описание предстоящей первой ночи с деем и преследовало Шантель с тех пор, как она его услышала, всплывая в памяти и на всех последующих уроках Вашти, в течение которых та пыталась научить ее искусству привлекать и обольщать, а точнее, тому, как доставить удовольствие мужчине. И не просто мужчине, а одному, определенному.

Девушка заставляла себя относиться к этому с легким юмором, чтобы не помутился рассудок. Наличие огромного количества людей, которые только и думают о сексуальном удовлетворении единственного мужчины, очень напоминало массовое помешательство. Но здесь это было повседневной реальностью. Каждая женщина гарема, каждый евнух и служанка существовали только для того, чтобы дей получал удовольствие. Если бы это не выглядело почти не правдоподобно, Шантель, наверное, только и оставалось что плакать. Впрочем, в данный момент говорить о не правдоподобии не приходилось — через несколько минут она сама станет главным блюдом постельного меню Джамиля. Этот час настал. Вот-вот все произойдет! Вот… Это просто наваждение, страшный сон!

— Ты не должна подниматься до тех пор, пока он сам тебе об этом не скажет, — услышала она вдруг донесшуюся будто издалека последнюю фразу главного евнуха.

— Подниматься?.. — девушка увидела прямо перед собой красивую дверь, а повернув голову — устремленные на нее суженные глаза Хаджи-аги.

— Ты что же, прослушала все, о чем я тебе говорил?

— О… нет… Это не совсем так. Извините. Может быть, вы повторите…

— Наш запас времени исчерпан, — раздраженно ответил главный евнух, уверенный, что речь идет об очередной попытке девушки оттянуть неизбежное. — Не забудь хотя бы, что ты должна встать перед ним на колени, склониться как можно ниже и оставаться в такой позе до тех пор, пока он сам не прикажет тебе подняться. Вообще делай так, как он говорит, и все будет нормально. Нам остается только молить Аллаха, чтобы дей сейчас не сердился на нашу задержку.

— Какую задержку?

— Он приказал привести тебя немедленно.

— Почему?

— Один Аллах знает, — вздохнул Хаджи. Он резко сдернул вуаль, прикрывающую нижнюю часть ее лица, затем распахнул дверь и прошел с ней до центра большой комнаты. Видимо, не надеясь на то, что она последует его совету, главный евнух потянул ее за руку вниз и, лишь убедившись, что Шахар опустилась на колени и голова ее склонена к самому полу, вышел.

Шантель распростерлась на полу, как опытный царедворец, но это не было знаком покорности или почтения. Голову она наклонила еще на пороге и с тех пор ни разу не подняла ее совсем по другой причине — чтобы не видеть хозяина. Коленопреклоненная поза, в которой она сейчас оказалась, как нельзя лучше подходила для этого, и девушка была готова сохранять ее как можно дольше. Она не знала, где находится Джамиль и есть ли вообще еще кто-то в комнате, кроме нее самой. Звуков или каких-то других признаков постороннего присутствия Шантель не замечала. Впрочем, нет. Она испытывала неприятное ощущение того, что кто-то наблюдает за ней.

Дерек не шевелился и даже не решался заговорить, сомневаясь, что голос не выдаст его волнения. С тех пор как он впервые увидел Шахар, прошло всего четыре дня, но ему они показались вечностью. Дни эти были наполнены страданием и надеждой. Наверное, он посмеется, вспоминая, как, будто мальчишка, грезил и мучился, собственно, из-за ничего. Но это будет потом, а пока ему было не до смеха. Она казалась ему сейчас еще прекраснее и желаннее: какой-то по-неземному воздушной и гибкой, будто молодая ива. И принадлежало это небесное создание ему! Но она девственница. Граф усилием воли заставлял себя помнить об этом обстоятельстве, чтобы сдержать страстное желание, не теряя ни секунды, овладеть ею.

— Сядь и взгляни на меня, — наконец произнес он. «Не сказал ведь: „Позвольте мне взглянуть на вас“, — мелькнуло в голове Шантель. Впрочем, он уже пялится на нее, черт бы побрал его глаза. Тело девушки помимо ее воли напряглось, но позу она не изменила. Это было не проявлением неповиновения. Пошевельнуться мешал страх. Ей почему-то казалось, что, как только она поднимет голову, начнется тот самый ужасный процесс лишения ее девственности.

— Ты же знаешь, что должна во всем подчиняться мне, Шахар. А я пока только и попросил, чтобы ты взглянула на меня. Неужто это такое чрезмерное требование?

Голос его был спокоен, даже нежен, но это был именно тот глубокий низкий голос, который она отлично помнила. Именно он осудил чернокожую девушку на поругание, а затем отменил страшное распоряжение и равнодушно поинтересовался, достаточно ли этого для оправдания в глазах Шахар. Нет, его обладатель никогда не заслужит ее прощения, что бы он там ни сделал!

Странно, но как раз от этой мысли, напомнившей ей, с каким бессердечным подонком она имеет дело, Шантель почувствовала, что может взглянуть на него без страха в глазах. И пусть он прочтет в ее взгляде отвращение, если ей не удастся его скрыть!

Девушка приподнялась. Усевшись на корточки и подняв голову, она обнаружила, что в комнате, помимо нее и Джамиля, присутствуют еще два его телохранителя, стоявшие, облокотившись спинами о стену, по обе стороны огромной кровати. На этой кровати и восседал дей, немного откинувшись назад и обнимая руками свои подогнутые колени. Поза была настолько привычно английская, что Шантель чуть не вскрикнула от удивления. Слава Богу, хоть одежда была на нем типично восточная. Один взгляд на его наряд сразу напомнил девушке, что в Джамиле нет ничего от англичанина. Когда человек с младенчества воспитывается в варварских, басурманских традициях, кровь перестает иметь какое-либо значение.

— Тебе разрешается разговаривать, между прочим. Она вновь опустила глаза. Предательски выдававшие волнение пальцы теребили одну из четырех жемчужных нитей, которыми украсила ее перед самым расставанием Рахин.

— Мне нечего сказать.

— Не начинай все сначала, Шахар. Посмотри снова на меня, а лучше подойди поближе.

— О, мне разрешается ходить?

— Не надо дерзить. Если бы мне захотелось, чтобы ты подползла, я бы сказал об этом.

Щеки девушки вспыхнули. Это уже слишком! Он — настоящая свинья! — Однако резкий тон, которыми были произнесены его последние слова, свидетельствовал, что ей и в самом деле сейчас лучше воздержаться от дерзости. Ощущая, как быстро бьется ее сердце, готовое от страха выпрыгнуть из груди, Шантель поднялась на ноги, сделала несколько шагов и снова остановилась. Глаза она так и не смогла поднять, а потому не знала, раздражает ли его то, что она не подходит ближе. Чуть приподняв голову, девушка увидела, что дей сам, оттолкнувшись руками, прыгнул с кровати и оказался от нее на расстоянии вытянутой руки. Она смогла разглядеть его сильные ноги и то, сколь горделива была осанка этого мужчины. Даже успела подумать, что подобной она еще не встречала, и как раз в этот момент его рука поднялась, и она почувствовала прикосновение на своей щеке.

Казалось, что ее лицо опалило огнем, так горячи были его пальцы. Это так поразило Шантель, что она даже не отдернула голову, и взгляд ее невольно уперся в глубокий треугольный разрез его белой туники. Грудь Джамиля украшал большой медальон из «тигрового глаза», тускло мерцавший на его бронзовой коже. Девушке бросились в глаза жесткие черные волосы, особенно густые у вершины перевернутого треугольника выреза, и она со злостью подумала, что дей отнюдь не распространяет на себя требование очищать тело от малейших признаков растительности. Злость тут же сменилась страхом: она вспомнила, что и сама выполнила это требование не до конца. Как он еще отреагирует на это? А задав себе этот вопрос, Шантель смутилась окончательно, ведь по сути он означал, что она смирилась с самой перспективой оказаться через несколько мгновений обнаженной перед разглядывающим ее мужчиной.

— Пообедаешь со мной?

Для Шантель, ожидавшей, что ее прямо сейчас схватят и потащат в постель, вопрос этот прозвучал шокирующе неожиданно. Смешавшись, она инстинктивно посмотрела ему в лицо.