Пылающие сердца (Пламя сердец) - Линдсей Джоанна - Страница 46

– Довольно!

Они разом обернулись и увидели приближающегося к ним Олдена, за которым по пятам следовала Ида. Кристен готова была расцеловать старуху за то, что она привела хоть кого-то ей на помощь, пусть даже этого человека.

– Не вмешивайся в это дело, Олден, – предупредил его Элдред. – Эта девка ударила меня.

– Да? Что ж, это неудивительно, потому что она не обычная женщина. – Кончиком меча он указал на крюк в стене, на который была надета длинная цепь, другим концом прикрепленная к кандалам Кристен. – Как вы думаете, почему она прикована?

Элдред проигнорировал этот вопрос.

– Предупреждаю, Олден, я намерен трахнуть ее..

– Верно, – согласился Рэндвульф. – И я тоже.

– Ты собираешься драться со всеми троими? – улыбнулся Элдред.

– Я? – с деланным удивлением спросил Олден. – Мне и не придется драться с вами. Эта женщина сама защищает себя, и она очень хорошо умеет это делать. И, по справедливости, нужно предоставить ей эту возможность.

Прежде чем они успели понять, что он намеревается сделать, Олден кончиком меча сорвал цепь с крюка. Это действие не вызвало беспокойства у мужчин. Они продолжали наблюдать за Олденом, который стоял всего на расстоянии фута от них с обнаженным мечом в руке, поэтому Рэндвульф был захвачен врасплох, когда Кристен резко выдернула у него руку и нагнулась, чтобы поднять с пола свободный конец цепи.

Третий из мужчин поспешно выпустил другую ее руку, увидев зажатую в ее кулаке цепь. Девушка стала раскручивать длинный конец цепи над головой, заставив мужчин отступить. Теперь они не могли приблизиться к ней, не рискуя получить удар.

Рэндвульф все же отважился на этот шаг, рассчитывая, что если ему удастся схватить свободный конец цепи, он сможет рвануть ее на себя и повалить Кристен на пол. Он готов был вытерпеть удар, так как полагал, что он придется ему по руке и будет не слишком сильным. Но он не ожидал, что цепь просвистит под его поднятой рукой и со всей силой обрушится ему на ребра.

Одно ребро треснуло, но Рэндвульф не услышал этого звука. Железо с ужасающей силой врезалось ему в бок, рассекая кожу, и невыносимая боль пронзила его насквозь. Боль была настолько сильна, что он едва не потерял сознание и с истошным воплем повалился на пол.

Кристен не чувствовала никаких угрызений совести за то, что сделала. Она была готова сделать это снова, если понадобится. Элдред первый понял это и сделал своему спутнику знак отступить. Но сам он еще не собирался сдаваться и повернулся к Олдену.

– Можешь не сомневаться, король обо всем этом услышит. Он послал нас сюда…

– ..глумиться над рабами моего кузена? Сомневаюсь. И на твоем месте, Элдред, я беспокоился бы о том, что сделает Ройс, а не о том, как может поступить Альфред.

– Она покалечила человека и должна заплатить за это.

– Мой кузен заплатит положенный штраф. У Элдреда вырвался звук, похожий на рычание, он резко повернулся и направился к выходу, чтобы немного поостыть на воздухе, предоставив второму своему спутнику заниматься с Рэндвульфом.

Кристен позволила себе расслабиться лишь после того, как все они наконец покинули зал. После этого она повернулась к Олдену. Цепь небрежно свисала на пол, но она была все еще зажата у нее в руке. Он посмотрел ей в глаза, пытаясь угадать ее мысли.

– Неужели ты сделаешь это? – мягко спросил он. – После того, как я только что помог тебе?

– Я не просила тебя о помощи.

– Но ты в ней нуждалась.

После долгой внутренней борьбы она наконец кивнула.

– Хорошо. За это… – Она уронила цепь на пол, давая понять, что не намерена атаковать его. – Но то, что ты сделал прежде – я никогда не смогу забыть этого.

– Я знаю, и мне жаль, – вздохнул Олден. Но Кристен уже повернулась к нему спиной.

Глава 25

Постепенно женщины стали возвращаться в зал, но ни одна из них не выказала удивления по поводу того, что Кристен не была больше прикована к стене. В этом не было ничего странного, поскольку многие этого даже не заметили, так были заняты подготовкой к предстоящему пиру. Да и у самой Кристен не было времени думать о случившемся. Просунув свободный конец цепи под веревочный пояс, завязанный у нее на талии, чтобы та не громыхала, волочась за ней по полу, Кристен вернулась к своей работе.

Но не прошло и часа, как ее снова Неожиданно стиснули в объятиях. Чьи-то руки обхватили ее сзади за талию и нежно сжали. На мгновение ее обуяла паника, которая тут же сменилась негодованием оттого, что у них хватает наглости снова приставать к ней. На этот раз рядом были и слуги, и сама Дарель, которая, нахмурившись, с нескрываемым изумлением следила за происходящим.

– С тобой все в порядке?

Кристен показалось, что ее одновременно бросало к жар и в холод. Мысли спутались у нее в голове. Это Ройс обнимал ее, и в его голосе явно прозвучала забота. Ройс, который всегда усиленно делал вид, будто не замечает ее, который только вчера на этом самом месте, обращаясь к ней, притворялся, что даже не смотрит в ее сторону! И сейчас он обнимал ее на Глазах у всех! Этого она никак не могла понять.

– Вы с ума сошли, милорд?

Она обернулась, чтобы посмотреть, не пьян ли он. Он хмурился и казался таким же сбитым с толку, как и она.

– Я задаю тебе совершенно уместный вопрос, а ты отвечаешь мне дерзостью. Конечно же, я не сошел с ума. Может быть, это ты лишилась рассудка?

– Я уже сама начинаю сомневаться в этом, – раздраженно ответила она. – Ты сознательно проявляешь ко мне подчеркнутое внимание, хотя прежде никогда этого не делал. Разве ты не понимаешь, что все за нами наблюдают?

Ройс принялся осматривать зал поверх ее головы. На мгновение его глаза встретились с глазами Дарель, он заметил, что его поведение привело ее в ужас, но не позволил, чтобы это смутило его. Потом снова посмотрел на Кристен. Его руки все еще крепко обнимали ее за талию.

– Мне надоело притворяться, будто ты мне безразлична, из опасения вызвать разговоры, – просто сказал он. – Если бы Ида не была с тобой сегодня утром… Никто другой на ее месте не сделал бы того, что сделала она. Пора им всем узнать, как много ты значишь для меня. Если бы я мог, то поставил бы на тебе клеймо. Я повесил бы у тебя на груди дощечку с надписью, если бы придворные Альфреда умели читать. Никто больше не усомнится в том, что ты находишься под моим особым покровительством. Если я должен своими действиями дать им понять это, пусть будет так.

Она не могла поверить в то, что услышала.

– Но почему? Я всего лишь простая рабыня.

– Не нужно скромничать, женщина, – резко оборвал он ее, – Ты сама знаешь, что занимаешь особое место в моей жизни.

– На время?

– На время.

Если бы они были одни, она оттолкнула бы его от себя за то, что он без малейшего колебания ответил именно так. Но Кристен не могла забыть, что за ними следят столько глаз. Она решила, что не стоит демонстрировать такое непочтительное отношение к человеку, который считается ее хозяином. Не ради себя, а ради него. Только с какой стати она должна щадить его гордость, Кристен и сама не знала.

– Я уверена, что у вас очень много работы, милорд, так же как и у меня, – сухо сказала она.

Он понял, что она больше не желает разговаривать с ним, но не обратил на это ни малейшего внимания, хотя все же выпустил ее из своих объятий.

– Клянусь, я никогда не смогу понять тебя. Любая другая женщина принялась бы плакать, жаловаться на нанесенное ей оскорбление и требовать наказания для виновных. Но ты даже не упомянула о случившемся. Более того, ты обвинила меня в том, что я сошел с ума, когда я поинтересовался, все ли в порядке с тобой.

Кристен улыбнулась, потом не смогла удержаться от смеха.

– Так вот в чем дело? Ты переполошился из-за того, что произошло сегодня утром?

– И ты нисколько не расстроена случившимся?

– С какой стати? Мне же не причинили вреда. Ее поведение настолько отличалось от того, что он ожидал увидеть, что Ройс даже разозлился. Он бросился сюда, намереваясь утешить ее, поклясться ей, что отомстит за нее, а она отнеслась ко всему случившемуся с таким безразличием! Когда Олден рассказал ему обо всем, первым его желанием было пригвоздить Элдреда к стене за то, что тот пытался сделать. Возможно, он так и поступил бы, если бы в тот момент Элдред попался ему на глаза. Но сильнее его ярости была тревога за Кристен, которую она так презрительно отмела.