Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу


Шмидт Гэри - Битвы по средам Битвы по средам

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Битвы по средам - Шмидт Гэри - Страница 28


28
Изменить размер шрифта:

На столе лежал свежий номер «Городской хроники».

Я, Холлинг Вудвуд, красовался на первой полосе — летел по воздуху, почти параллельно земле, над перекрёстком Ли-авеню и Главной улицы. Значит, всё это правда. Я летел. На подписи под фотографией значилось:

Герой нашего города Холлинг Вудвуд взмыл в небо, чтобы спасти сестру.

Сестра тоже попала в кадр. Не целиком. Только задница.

* * *

Насчёт «поболит» доктор оказался прав. Как менял цвета мой синяк, сказать трудно, толком не посмотреть. Уж очень больно было поворачиваться. Ну да ладно, терпеть можно. Особенно потому, что, когда я в понедельник пришёл в школу, вся она была облеплена фотографиями Холлинга Вудвуда, героя нашего города, летящего на помощь сестре. Кто потрудился их повесить, не знаю. Но налепил он их везде: на шкафчики восьмиклассников, на потолки, в мужской туалет и в женский тоже, на питьевые фонтанчики, на двери всех классов, на пожарные выходы, на площадки между этажами, на арки в вестибюле и даже на баскетбольные щиты в спортзале.

Представляете, идёшь по школе, по своей родной Камильской средней школе, и все тебе улыбаются! Потому что рады тебя видеть!

Идёшь себе, как Макдуф с головой Макбета. Идёшь, чтобы показать её Малькольму — помните, кто это? Ага, один из сыновей короля. И все кричат ура. Потому что это значит, что королём теперь станет Малькольм. Зато сам Малькольм думает в эту минуту о другом. О том, что ему больше не нужно никому мстить.

Потрясающий у меня получился день. Верите?

* * *

У Тома Сивера тот понедельник тоже получился удачным. «Метсы» объявили, что заплатят ему в следующем сезоне столько же, сколько Эду Крейнпулу.

Двадцать четыре тысячи!

Уму непостижимо!

Февраль

В первую пятницу февраля отец пропустил и Уолтера Кронкайта, и новости на канале Си-би-эс, поскольку в этот вечер его чествовали в Киванис-клубе как Бизнесмена года и он с самого утра готовил благодарственную речь. Честно говоря, к торжествам мы готовились целый день всей семьёй, поскольку мама и сестра должны были прийти туда в длинных платьях, а мы с отцом — в смокингах. Смокинг — штука ужасно неудобная, да ещё носить его надо с какими-то дурацкими разлапистыми туфлями, к которым моя ступня совершенно не приспособлена.

Большую часть времени сестра потратила на нытьё. Особенно её не устраивала идиотская фиолетовая орхидея, которую Киванис-клуб прислал лично ей — прикрепить на плечо. Нам всем прислали по цветку, нам с отцом — белые гвоздики, которые надлежало прицепить на лацканы пиджаков. Я пытался успокоить сестру, доказывал, что белая гвоздика ничем не лучше фиолетовой орхидеи, но это не помогало. Тогда я напомнил про жёлтые колготки с перьями на заднице, которые мне пришлось надеть на спектакль. Ведь они намного хуже фиолетовой орхидеи, правда? Но сестру это почему-то не утешило. Скорее наоборот.

Ну а когда отец сказал, что раз она — дитя цветов, это её шанс, сестра вообще распалилась не на шутку.

— Ты насмехаешься над всем, во что я верю! — заявила она отцу.

— Убери волосы с лица, — сказал он в ответ.

И сестра отправилась наверх, в ванную, — убирать волосы с лица.

Я пошёл следом.

— Взяла бы свою орхидею и спустила в туалет, — посоветовал я.

— А ты почему свою гвоздику не спустишь?

— Может, и спущу.

Она кивнула на унитаз:

— Приступай.

Но до этого дело не дошло.

Потому что в этот миг до нас донеслись грохот и утробные стоны рояля — в Идеальной гостиной рухнул свежеотремонтированный потолок. Слоистая штукатурка раздробила крышку рояля, вспорола пластиковую упаковку на стульях, раздавила искусственные тропические цветы, сорвала со стены и вдребезги разбила огромное зеркало. Сверкнув напоследок, осколки перемешались со штукатуркой и бетонной пылью, и всё это стало оседать и въедаться в обречённый, не подлежащий спасению ковёр.

Мы, все четверо, смотрели на это из прихожей, вдыхая тяжёлый, мерзкий запах плесени.

Если бы члены жюри Коммерческой палаты услышали всё, что говорил отец в эту минуту, они бы, скорее всего, передумали и не выбрали его Бизнесменом года, потому что одно из требований касается деловой этики, то есть уважительного стиля деловых отношений, который надо соблюдать в нашем городе. А о какой этике речь, когда отец, побагровев от ярости, орал, что плотника и штукатура, которые чинили наш потолок, он сотрёт в порошок и поубавит количество халтурщиков в этом городишке. При этом он неистово, в клочья, рвал свою гвоздику… Наверно, лишившись своих дукатов, Шейлок повёл бы себя точно так же. Просто у него не было гвоздики.

К счастью, ни плотников, ни штукатуров в тот вечер в Киванис-клубе не предвиделось.

Ехали мы всю дорогу молча, а когда шли по дорожке к входу, я вынул из петлицы гвоздику и отдал отцу. Он её взял, по-прежнему молча, и пока мама засовывала гвоздику ему в петлицу, я, скосив глаза, показал сестре на свой пустой воротник и ухмыльнулся.

Она усмехнулась в ответ, а потом, улучив минутку, сбегала в туалет и вернулась оттуда без орхидеи. И с милой улыбочкой шепнула мне:

— Спустила в туалет, как ты велел, чучело.

Так что оба мы пришли на церемонию без цветов, но в зале царил такой мрак, что цветов всё равно никто бы не увидел. Свет исходил только от стоявших на столах свечек, да ещё мерцали кончики сигарет у курильщиков. Нет, вру, на главном столе, который стоял перпендикулярно длинному столу, буквой Т, всё-таки горели две лампы, но освещали они не зал, а стену позади стола. Отца усадили за короткий стол, а нас — за длинный, вместе с женами и родственниками других членов Киванис-клуба. Мама отказалась от предложенной сигареты — с трудом отказалась, я сам видел, — и принялась болтать с другими дамами, а мы с сестрой просидели весь ужин молча. Сменяли друг друга блюда и речи: жареное мясо с картофельным пюре и фасолью в масле, приветствия главных бизнесменов, лимонный пирог с безе, где слой безе втрое больше, чем слой лимона, и наконец благодарственное слово отца.

Вот он встал, по-прежнему багровый от ненависти к плотникам и штукатурам. Но всё-таки сдержался, обошёлся без opa и ругани, и все ему аплодировали, потому как всем понравилось, что «в нашем городе расширяются возможности для бизнеса» и что «он рад быть членом этого делового сообщества» и «надеется в один прекрасный день оставить свой процветающий бизнес в нашем процветающем городе своему сыну, чтобы его наследник и дальше с честью нёс доброе имя компании „Вудвуд и партнёры“». Тут раздался прямо-таки гром аплодисментов. Все сидевшие за главным столом разом посмотрели на меня, и я — как и ожидалось — улыбнулся, ибо я и есть Сын-Наследник-Компании-Вудвуд-и-Партнёры.

Сестра пихнула меня ногой под столом.

Все жабы, гады, чары Сикораксы!

Когда мы наконец добрались до дому, отец позвонил этим халтурщикам. И сказал, что ему наплевать, что сейчас пятница и поздний вечер. Ему наплевать, что завтра суббота. Он требует, чтобы они явились завтра, рано утром, восстановили потолок и возместили ущерб, причинённый их разгильдяйством.

И они пришли. Рано утром.

* * *

Будь у меня право голоса, я направил бы плотников и штукатуров — ну, после того как они починят потолок у нас дома — разбираться с потолком в нашем классе, потому что шли недели, а мистеру Гвареччи и мистеру Вендлери никак не удавалось поймать, схватить, выудить, отравить, загнать в угол наших крыс или убедить, уговорить, умолить их сдаться. Но права голоса у меня нет. Между тем уже восемь асбестовых потолочных плит заметно просели, что означало одно из двух: или Калибан с Сикораксой сильно потолстели, или потолок из-за их беготни начал ветшать. Каждое утро миссис Бейкер с опаской смотрела на новые бугры на потолке и всё больше мрачнела.