Подари мне любовь - Линдсей Джоанна - Страница 25

Он все еще злился на себя за эти несколько мгновений непрошеного волнения. Конечно, подобные чувства вполне для него естественны, но он постарается впредь подавлять их. Селиг решил, что разрешит посадить девушку в телегу не раньше, чем она сама попросит об этом.

Ждать оставалось недолго. Прежде веревка провисала, и Эрике приходилось держать ее в руках, чтобы не споткнуться, но теперь туго натянутый канат почти тащил девушку за собой. Селиг, всего лишь наблюдая за ней, словно чувствовал ее усталость. Он не приказывал вознице остановиться, но не отрывал от девушки глаз с той самой минуты, когда она начала отставать.

Он лежал на тюфяке, медленно жуя и пытаясь справиться с горой еды, оставленной Кристен, и одновременно наслаждался каждым моментом мучений датчанки. Казалось, даже собственная боль отступала при виде страданий девушки. Однако та ни разу не взглянула на Селига, что было для нее совсем не легко, так как она шла рядом, лицом к лицу с ним.

И когда Эрика наконец споткнулась, ее глаза сразу же встретились со взглядом Селига, давая понять, что она не так уж равнодушна к его присутствию, как хочет показать. Он молча поманил ее к телеге, но подбородок девушки вызывающе поднялся в знак решительного отказа.

Селиг мгновенно застыл от негодования, хотя измученное тело тут же напомнило о себе тягучими судорогами и пронзившей спину болью. Его не на шутку взбесила невозможность самому добраться до нее, подхватить на руки и швырнуть на телегу. Девчонка прекрасно понимала, что у Селига не хватит сил, поэтому и осмелилась своим видом противоречить ему.

Но она не знала, что у Селига есть и другие способы добиться своего, конечно, не настолько действенные, как если бы он взял дело в собственные руки, но все же вполне достаточные. Селиг сел, чтобы привлечь внимание Ивара, ехавшего за телегой, и подозвал его. – Принеси ее, – сказал ему Селиг. Ивар без единого слова повиновался и, не обращая внимания на громкий визг Эрики, подхватил ее за шиворот, подтащил к телеге и бросил туда.

Девушка было приземлилась на колени, но не смогла опереться о доски связанными руками, и рухнула лицом вниз. Ошеломленная падением, Эрика не сразу опомнилась и несколько мгновений лежала не шевелясь, радуясь, что не поцарапала щеки, но отнюдь не тому, что вновь оказалась в телеге. Она достаточно вынесла сегодня утром и предпочитала любые муки тем изощренным словесным издевательствам, которым подвергал ее Селиг. По крайней мере, если бы от нее зависел выбор, девушка предпочла бы тащиться следом за телегой.

Намереваясь вскочить и продолжать путь пешком, Эрика попыталась сесть.

– Останься, или я велю снова скрутить тебя, – услышала она.

Эрика замерла. Неужели Селиг прочитал ее мысли? Он, кажется, злится на то, что она отказалась повиноваться? Что ж, пусть терпит. Эрика здесь не по своей воле и не собирается покорно выполнять любое его повеление. А если он желает, чтобы она поплатилась за это, хочет прямо сейчас начать пытки, что ж, на то его воля, будь он проклят!

Эрика едва сдержалась, чтобы не дать волю языку и не высказать все, что накипело на душе, и только демонстративно повернулась к Селигу спиной. Она его узница, и с этим ничего не поделаешь. Раздражать его дальше означает лишь тешить свою гордость, но судьбу не изменишь. Эрика должна вынести все, что ей предназначено.

Но не только поэтому она оставалась на месте. Странно, что, несмотря на слабость и беспомощность Селига, Эрика испытывала глубокий неосознанный страх перед ним, страх, который она не могла объяснить. И дело было не только в боли, которую причинял ей Селиг своими язвительными жалящими словами… а в нем самом… близости… и в непреодолимом желании прикоснуться…

О Фрейя милостивая, что за безумные мысли! Селиг резко рванул девушку за косу так, что она от неожиданности вновь повалилась ничком. Но он, не отпуская косу, продолжал тащить Эрику к себе, хотя она изо всех сил упиралась ногами и локтями. Сердце Эрики, казалось, вотвот готово было вырваться из груди, и вовсе не изза напрасных усилий. Теперь она лежала рядом с Селигом, лишь на несколько дюймов ниже, поскольку он едва помещался на тюфяке. Изза этого ей даже не нужно было поворачивать голову, чтобы видеть, что Селиг, снова намотав косу на кулак, не собирается отпускать ее, хотя Эрика уже оказалась там, где он хотел.

Он мог бы попросить или приказать. Так или иначе, Эрика, вероятнее всего, подчинилась бы, понимая, что он может заставить ее повиноваться, как сделал только что. Она хотела высказать ему это, но не смогла, потому что застыла как зачарованная, снова пораженная этим необыкновенным лицом. В голосе Селига звучал гнев, но сам он вовсе не выглядел рассерженным, скорее удовлетворенным.

– Сейчас ты совсем уж не такая хорошенькая, верно, девчонка? – с издевкой спросил он, исподволь любуясь ею.

Даже измученная, в изорванном платье, покрытая пылью, она была прекрасна земной красотой, которую Селиг находил непередаваемо чувственной. И ничто не могло помешать ему любоваться точеным личиком, не обращать внимания на которое становилось все труднее. Но она никогда не узнает об этом, и, чтобы посильнее уколоть ее, он добавил:

– И не такая надменная и заносчивая. Что скажете, госпожа Задавала?

По какойто совершенно непонятной причине девушка вспыхнула. Казалось, ей должно быть все равно, как она выглядит, подобные вещи и раньше не трогали ее, может, потому, что никогда еще она не имела такого жалкого вида: косы растрепались, непокорные пряди выбились из плена и прилипли к потному лбу и щекам. Дорожная пыль покрывала ее с ног до головы. Она не мылась так давно, что уже не ощущала исходившего от тела дурного запаха, зато Селиг наверняка чувствовал его, и это унижало и оскорбляло ее больше всего.

Даже измученный, с темными кругами под глазами, Селиг был великолепен. Эрика же походила на неряшливую ведьму и была уверена, что он хочет, чтобы она это поняла. Она съежилась от стыда и больше не поднимала головы, – пусть он наслаждается своими играми.

– Тебе лучше убить меня и покончить с этим раз и навсегда, – не выдержала она.

Селиг не встречал еще таких дерзких и отважных женщин… если не считать, конечно, матери и сестры, и сейчас был ошеломлен, хотя постарался не показать этого.

– Нет, смерть слишком легкое наказание для тебя. – Он покачал головой. – И выкупа я тоже не возьму. Тебя ожидают бесконечная мука и жестокие терзания, такие, которым ты подвергла меня.

– Но твои муки не были бесконечными, – осмелилась возразить Эрика.

– Три дня в твоей темнице показались мне вечностью, леди. Жаль, что не могу предложить тебе ничего подобного.

Во рту внезапно пересохло, сдавило горло, но девушка нашла в себе силы спросить:

– Что ты намереваешься сотворить со мной?

– Кроме того, что сделал тебя рабыней? – У Эрики перехватило дыхание.

– Ты не можешь обратить меня в рабство!

– Уже обратил.

– Но брат придет за мной, – в отчаянии пробормотала она. – И заплатит, сколько ты попросишь, как полагается по закону за причиненный ущерб.

– Я не сакс и не собираюсь брать золото за то, что со мной сделали в твоей темнице. Это их законы. Я – викинг. Викинги мстят за оскорбление. Тебе это известно лучше всех! Ты сама из рода викингов.

Но Селиг жил в Уэссексе. Его сестра замужем за саксонским лордом, и он не может не повиноваться тамошним законам. И Эрика не должна терять веру в то, что все будет улажено и закончится уплатой выкупа. Рабыня?! Он просто не может так поступить! Ее захватили не в битве, а украли из собственного дома. Он вправе потребовать выкуп, даже отнять у нее жизнь, хотя Рагнар вызовет его на поединок и убьет. Но рабство?

И хотя мысли были в беспорядке, а сердце сжималось от тоски, Эрика пыталась говорить как можно рассудительнее:

– Мой брат никогда не позволит тебе удерживать меня силой. Ты должен определить цену к тому времени, как он придет за мной.

– Неужели?

Селиг весело улыбался, но очередной рывок за косу доказал, что в нем снова загорелся гнев, при этом он просто сжал кулак, повидимому не сознавая, что причиняет девушке боль.