Навеки - Линдсей Джоанна - Страница 6

В ее коллекции были и другие не менее ценные экземпляры, например, великолепный кинжал, датированный XV веком. Он был длиной почти в фут, а в его ножнах имелись два кармашка, в которых находились крошечные столовые приборы с инкрустированными рукоятками. Ей нравился этот кинжал, но она никогда не поднимала по этому поводу такой суматохи, как в случае с Проклятьем Бладдринкера. С этим клинком она носилась как с младенцем, не находя себе места от тревоги, когда оставляла его без присмотра или когда к нему прикасались чужие руки. Каждую секунду она вздрагивала от страха, что его могут повредить или он потеряется.

В самолете Розалин внезапно охватил почти панический ужас: ей представилось, что ее драгоценную коробку зашвырнули в дальний угол багажного отсека и повредили клинок, хотя она упаковала его с величайшей тщательностью. А таможня? Нервы ее были напряжены до предела — вдруг ее попросят открыть коробку и… Но ей повезло, ее багаж беспрепятственно проследовал через таможенный пост, и только один из трех ее чемоданов подвергся проверке. Но, пройдя через весь этот ужас, Розалин готова была просить Дэвида, чтобы он отправил клинок обратно в Америку на личном вертолете его жены. Она хотела любой ценой избежать повторения кошмара на таможне и в пути.

Возможно, Дэвид сказал бы, что ее поведение было совершенно нормальным и вполне объяснимым: она ведь ждала почти год, прежде чем получила этот клинок. Он бы попытался успокоить ее и стал бы уверять, что это наваждение временно и скоро пройдет. Но Розалин не хотела, чтобы Дэвид знал о ее тревоге, становящейся постепенно навязчивой идеей. Она сама не могла это объяснить, чего же ожидать от других, даже самых близких ей людей?

Розалин улыбнулась в ответ на слова Дэвида и пересела на диван. Они только что приехали из аэропорта — Дэвид встретил ее там сегодня утром и сразу же повез в Кейвено-коттедж. Лидия была в отъезде: она встречалась во Франции с дизайнерами, которые отделывали ее последнее приобретение — замок неподалеку от Труа, и собиралась вернуться только в конце недели, так что Дэвид мог провести несколько дней в гостях у Розалин в ее коттедже.

Они не были связаны кровными узами родства, и, казалось бы, трудно было ожидать, что они будут хотя бы мало-мальски напоминать друг друга, но по странной иронии судьбы внешне они были очень похожи. Каждый, кто хотя бы раз видел их вместе, готов был поклясться, что Розалин и Дэвид — родные брат и сестра, а они, в свою очередь, не спешили опровергать это заблуждение.

Тот факт, что Дэвид носил другую фамилию — Маллен, — только еще раз убеждал знакомых, что Розалин когда-то была замужем. Именно это различие в их именах и позволило Дэвиду войти в сделку с обладателем старинного меча, когда тот отказался вести переговоры с Розалин.

У обоих были ясные, глубокие шоколадно-карие глаза, в которых не было ни одной золотистой искринки. И хотя темно-каштановым волосам Дэвида недоставало рыжеватого отлива, как у Розалин, у них был одинаковый овал лица, разрез Глаз и разлет бровей; оба они были стройными и высокими.

Ей было пять лет, а Дэвиду семь, когда он осиротел и ее родители взяли его в семью. Сколько Розалин себя помнила, он был для нее старшим братом и постоянно ее опекал. Кроме того, ему она могла доверить то, что не рассказала бы родному брату или даже самой близкой подруге: например, как сейчас, о грозящем ей нервном срыве и о тревогах, связанных с ее новым антикварным приобретением.

Чтобы как-то переменить тему, Розалин заметила:

— Я чувствую себя несколько неловко, что владею Проклятьем Бладдринкера. Это сокровище имеет бесспорную историческую ценность и достойно самого престижного музея, в котором его могли бы увидеть тысячи людей.

Дэвид приподнял бровь и иронически посмотрел на сестру.

— Ты что же, думаешь передать его в дар какому-нибудь музею?

Розалин расхохоталась:

— Нет уж, благодарю покорно. Как-нибудь проживу с чувством вины и неловкости.

— Кстати, я говорил об этом и сэру Айзеку, после того как меч перешел ко мне. Но этот старый сумасброд сказал, что не доверяет музеям: там, видите ли, его может увидеть женщина и коснуться его руками.

— А ты не спрашивал его, почему он не хочет продать этот меч женщине? — спросила Розалин.

— Он сказал мне, что не знает.

— Как это «не знает»?! Дэвид хмыкнул.

— Вот и я ему то же ответил. Но сэр Айзек заявил, что его отец передал ему этот меч по наследству с одним условием: если он не хочет, чтобы на него было наложено вечное проклятие, он ни в коем случае не должен передавать клинок женщине. Очевидно, он подписал при этом бумагу, подобную той, что пришлось подписать и мне, а до него и предыдущему владельцу. Больше Дирборну ничего не известно об истории меча. Но я скажу тебе вот что, Роузи: к сожалению, сэра Айзека сейчас здесь с нами нет, и он не может подтвердить или опровергнуть мои слова, но из того, что он мне поведал, и в особенности из его странного поведения я могу заключить, что он действительно верит, что этот меч проклят.

— Он так решил из-за того, что клинок зовется Проклятье Бладдринкера?

Дэвид неопределенно пожал плечами:

— Ты можешь с этим не согласиться, но предыдущие владельцы меча всю жизнь тряслись от страха, что с ним может что-нибудь случиться. Этот страх не может быть беспочвенным — он должен быть на чем-то основан.

— Вероятно, это какое-то старинное предание, сохранившееся еще с древних времен. Ты ведь знаешь, в средние века люди были суеверны и невежественны. Они верили в языческих богов, колдунов и ведьм, демонов и даже в эльфов и фей. И этот меч не исключение — не зря он приобрел такую дурную славу. Жаль только, что теперь мы, наверное, никогда не узнаем, что за проклятие тяготеет над ним.

— Во всяком случае, одно мы знаем точно — это проклятие было связано с женщиной или женщинами. Розалин согласно кивнула:

— Если задуматься, это само по себе странно: ведь исторически, за редким исключением, женщины не имели никакого отношения к вооружению. Королева могла командовать армией, но не имела права носить оружие. — Тут Розалин лукаво усмехнулась. — Опять же за редким исключением.

— А-а, теперь мне все понятно. Ты стала обладательницей меча и решила пойти войной на всех своих врагов?

Розалин рассмеялась. Все еще продолжая улыбаться, она промолвила:

— О войне, конечно, речь не идет, но мне ужасно хочется испробовать острие этого клинка на небезызвестном тебе Бэрри Хортоне — пусть в следующий раз хорошенько подумает, прежде чем решит разыгрывать передо мной очередной пошлый спектакль.

Дэвид нахмурился — Розалин еще не успела рассказать ему о происшествии. Она сама уже почти забыла этот инцидент и могла теперь без смущения поведать его своему названому брату.

— Что опять выкинул этот мерзавец? — сурово спросил Дэвид.

— Он пронюхал, что я приобрела меч, и подослал ко мне в кабинет молодого человека, одетого в костюм викинга. Этот «средневековый воин» торжественно поведал мне, что его зовут Торн Бладдринкер.

— Торн Бладдринкер?

Розалин поморщилась и кивнула. Дэвид знал, что грубые намеки на розовые кусты и колючки ей пришлось выносить долгие годы, но никто еще не пытался заходить так далеко и именовать себя Торном. Да и какие родители (если они, конечно, в здравом уме и твердой памяти) нарекли бы своего сына таким странным именем?

— Да, вот именно. Торн Бладдринкер, — подтвердила Розалин. — Поэтому-то я и догадалась, что милый розыгрыш — дело рук Бэрри Хортона. Он, вероятно, долго к нему готовился, а в то утро случайно увидел, как я тащила посылку в свой кабинет (я слишком долго проторчала в очереди на почте, и у меня не было времени заехать домой). Если он Заметил меня с этой огромной коробкой, то сразу смекнул, что в ней находится, и в тот же вечер устроил этот маскарад.

— И чего, спрашивается, еще ожидать от такого беспринципного подонка и…

— Tec, — прервала брата Розалин, видя, что лицо его залила краска негодования: Дэвид презирал Бэрри почти так же сильно, как она сама. — Когда-нибудь он получит по заслугам — я в этом не сомневаюсь, так как верю в справедливость. Возмездие все равно рано или поздно настигает даже тех, кому удалось поначалу его избежать.