Навеки - Линдсей Джоанна - Страница 22

— Благодарю, — произнес он со снисходительным кивком.

Она вдруг поняла, что он сознательно не отвечает на ее вопрос: видно, хочет, чтобы она нервничала, сомневалась и… Она гневно сверкнула на него глазами, и он широко ухмыльнулся.

За все это время она, собственно, даже не притронулась к обеду и вспомнила об этом, внезапно почувствовав голод. Но, может, это?.. Нет! Просто внутри у нее все переворачивается при мысли, что он теперь может позволить себе все, что захочет.

Розалин встала, оперлась о стол обеими руками и, чуть подавшись вперед, решительно произнесла:

— Надеюсь, ты помнишь, что я говорила тебе о законах и о том, что дозволено и не дозволено в наше время? Я еще раз повторяю: держись от меня подальше. И не делай недоуменное лицо — ты прекрасно понимаешь, о чем идет речь. Если ты согласен помочь мне в моих исторических изысканиях — через час я жду тебя «библиотеке. Если нет — я была бы весьма признательна, если бы ты немедленно покинул мой дом.

И как это ей удалось выдержать такой суровый и бесстрастный тон, в то время как комок подступал к горлу? Розалин сама себе удивлялась. Она почти наверное знала, что он не останется, несмотря на то, что говорил ранее, и тоска сжимала ее сердце.

Если бы она не была так расстроена, она бы, может, решила, что упущенная возможность собрать редкие факты для исторического исследования не стоит таких волнений. Но в тот момент эта мысль даже не пришла ей в голову. Выходя из комнаты, она вдруг поняла, что он не произнес в ответ ни слова.

Глава 15

Этот час показался Розалин бесконечно долгим. Она буквально измучила себя сомнениями, останется ли Торн с ней или отправится обратно в свою Валхалу, и нарочно не заходила в библиотеку до истечения назначенного ею срока, хотя, вполне возможно, он там давно ее уже ждал. Вместо этого она заперлась в своей комнате и меряла ее беспокойными шагами, снова и снова упрекая себя за то, что предъявила Торну такой ультиматум.

И как он воспринял ее условие? Она терялась в догадках, ибо не могла наперед предсказать его действия — он ведь мыслил и вел себя не так, как современные мужчины. Вполне естественно, что он ничего ей не ответил: она, наверное, в очередной раз ошарашила его своей неслыханной дерзостью. В его времени женщины не осмеливались приказывать или требовать что-либо от мужчин — такое могла позволить себе только королева.

Наконец по прошествии часа Розалин, еле живая от переживаний, спустилась вниз по лестнице в библиотеку. Огромная комната была погружена в полумрак — иного Розалин и не ожидала. Если бы даже он и хотел остаться, все равно бы ушел, чтобы доказать, что не собирается ей повиноваться.

— Где выключатель, Розалин? Я его не нашел. Розалин чуть не подпрыгнула от неожиданности, услышав этот голос. Из коридора в библиотеку проникал свет, и она разглядела в полутьме Торна, который сидел у стола, удобно устроившись в кресле. Розалин быстро подошла к нему и включила настольную лампу. Сердце ее гулко стучало не столько от испуга, сколько оттого, что он был рядом.

Викинга, похоже, совершенно не заботило, какое впечатление он произвел на нее своим появлением в библиотеке. Розалин была готова запрыгать от радости, а он только заглянул под абажур лампы и равнодушно промолвил:

— Я догадался, что эта штука тоже дает свет, но не смог найти у нее такой же выключатель, как на стенах.

— У настольной лампы совсем другой выключатель — его нужно поворачивать, а не щелкать им вверх и вниз.

Он взглянул на нее с молчаливой укоризной, словно упрекая за то, что она его об этом не предупредила сразу. Розалин стояла перед ним и никак не могла поверить, что они так спокойно беседуют о каких-то светильниках.

Но она была слишком взволнована, чтобы и дальше продолжать делать вид, будто ничего особенного не случилось.

— Я думала, ты исчезнешь.

— И дам тебе возможность снова заключать со мной всякие соглашения, когда ты в очередной раз вызовешь меня? Нет, сейчас положение в моих руках, и я не собираюсь терять свое преимущество.

Розалин так и застыла от неожиданности. И как такая простая мысль раньше не пришла ей в голову? Все ее мучения и тревоги были напрасны! Она так не хотела, чтобы он исчез, а между тем для нее это был бы наилучший выход: ведь тогда она снова приобрела бы над ним безраздельную власть.

Но она совершенно об этом забыла. А теперь — теперь она и понятия не имеет, что задумал этот хитрец. Самое ужасное, что теперь ему ничто не сможет помешать.

Впрочем, он вроде бы пока не собирался кидаться на нее. Он спокойно сидел в кресле, и во взгляде его не было так пугавшего ее чувственного огня. Может, он все еще придерживается условий их соглашения? Но нет, ее ультиматум действовал, пока она не отпустила Торна на свободу. Зачем же ему теперь соблюдать ставшие недействительными запреты?

Ей не хотелось затрагивать эту тему, и поэтому она спросила:

— Где это ты выучился так хорошо говорить по-английски? Во время своего последнего пребывания в нашем мире?

— Мне пришлось выучить этот язык, когда я был в третий раз вызван в эту страну, а позже я обучился и нормандскому французскому.

— Но это был, наверное, староанглийский, а он совсем не похож на современный английский язык, который существует уже шесть веков. Я целый семестр изучала староанглийский в колледже, и он настолько отличается от современного, что звучит как иностранный. Я все равно не пойму, как ты выучился именно современному английскому.

— У меня были учителя.

— Учителя? — удивленно переспросила она. Он загадочно усмехнулся.

— Учителя Жан-Поля, — пояснил он. — Его мать на этом настояла; она хотела, чтобы я точно понимал ее… приказания.

В воображении Розалин тут же возникла картина:

Торн сидит за низеньким детским столиком где-нибудь в душной мансарде, которая в то время служила детям аристократов комнатой для занятий, а перед ним стоит суровый учитель с линейкой в руке. Представив себе эту сцену, Розалин чуть не прыснула со смеху.

Она с трудом справилась с собой, но помимо ее воли улыбка все же заиграла у нее на лице.

— Что ж, у тебя был замечательный учитель. Викинг широко ухмыльнулся:

— Да, она очень старалась.

Розалин это замечание удивило еще больше.

— «Она»? Постой, Торн, я не хочу сомневаться в твоих словах, но в восемнадцатом веке женщину-учителя было найти практически невозможно. Как тебе это удалось?

— Эта потаскушка была служанкой в доме, и каждую Ночь она…

Розалин вспыхнула и поспешила перебить его:

— Не утруждай себя подробностями. Твой настоящий учитель был мужчина?

— Да, и более несговорчивого чудака свет не видывал. Однако он стал гораздо покладистее после того, как я сломал ему переносицу.

Он настолько походя упомянул об этом, что Розалин не сразу отважилась спросить:

— А часто тебе приходилось так развлекаться? Я имею в виду — ломать носы? — По лицу его снова поползла двусмысленная усмешка, и Розалин поспешно добавила:

— Ладно, забудь об этом. Меня это совсем не интересует.

— В Валхале ни одно застолье не обходится без хорошей потасовки. Лучшей забавы и не сыскать.

Ответ его был довольно уклончив, и Розалин продолжала допрашивать его:

— Ты принимаешь участие в этих поединках?

— Всегда, — гордо ответил он. — И всегда побеждаю.

Он еще и хвастается перед ней! Впрочем, тут нечему удивляться: на счету у такого могучего воина должно быть множество побед.

Тем не менее чтобы он не слишком зазнавался, она ехидно заметила:

— Мне помнится, ты говорил, что твой брат иногда берет над тобой верх.

— Если бы Тор принял мой вызов, то на нашем поединке присутствовал бы Один, а Тор сейчас у него в немилости — они опять что-то не поделили.

Неужели он думает, что ей интересны деяния мифических богов? Ей следовало бы знать, что викинги издавна славились своими длинными сказаниями и хвастливыми байками, которые все слушали, раскрыв рты. Что ж, это вполне объяснимо — у них ведь не было телевизора.