Магия любви - Линдсей Джоанна - Страница 18

К тому времени, когда они отыскали карету, Эми была убеждена, что Уоррен впихнет ее внутрь и покончит с этой историей. Он, однако, втолкнул ее, но, прорычав адрес кучеру, и сам поднялся в экипаж.

С тех пор как карета тронулась и дверца захлопнулась, они сидели друг против друга в каменном молчании. Уоррен не проронил ни слова и, по всей видимости, собирался продолжать в том же духе. Эми, напротив, не стала бы возражать против бурного выяснения отношений, взаимных колкостей, едких замечаний, поскольку молчания она не выносила. В лучшем случае она могла потерпеть минут пять, но не больше. Честно говоря, ее гораздо сильнее беспокоило молчание Уоррена. Когда человек недоволен, можно хотя бы понять, что у него на уме. Эми сначала крепилась, но потом дала волю своим чувствам и желаниям. Впрочем, у нее было одно на уме, и она об этом и заговорила, желая поддразнить Уоррена. Он, однако, расценил это по-своему.

— Какие удобные и просторные тут сиденья! Не скоро мы останемся снова наедине! Или ты передумал и везешь меня к себе в гостиницу?

— Эми, довольно.

— Неужели тебя не тянет прилечь на эти мягкие подушки? Многие мои молодые родственники не раздумывали бы так долго.

— Замолчи, Эми.

— Да-да, и Дерек, и Джереми давно бы уже забрались под дамские юбки…

— Эми!

— При этом они не стали бы говорить всякой ерунды о возрасте, невинности или ее отсутствии. У этих молодых повес в жилах горячая кровь!

— Я не какой-нибудь молодой повеса.

— К сожалению! Иначе я не сидела бы тут одна-одинешенька, а примостилась бы на твоих коленях и не объясняла бы, что делать с моими юбками.

Ее визави что-то глухо простонал и закрыл глаза руками, а Эми преспокойно усмехнулась, довольная, что ей удалось расшевелить его.

— Твои познания выдают тебя, — с вызовом сказал Уоррен.

— Вздор! Все, кто меня окружает, уже обзавелись своей второй половиной. Когда женщины болтают между собой, они частенько забывают о незамужней девушке рядом с ними. Твоя сестра, в частности, рассказала мне пару-другую интереснейших историй о моем собственном дяде Джеймсе. Эти мелочи я нахожу восхитительными. Ты наверняка и сам не знаешь, что обычно он на руках нес ее с палубы в каюту среди бела дня, у всех на виду.

— Не сомневаюсь, что именно так он и поступал.

— Это, между прочим, было еще до их свадьбы.

— Не хочу даже слышать об этом. Она прищелкнула языком:

— Ну и пуританин же ты, Уоррен.

— А тебя послушать, так ты только и делаешь, что шатаешься по докам.

— Ты ведь именно такую искал сегодня? — спокойно парировала она. — За чем же дело стало? Я не самый плохой выбор.

Ничего не отвечая, Уоррен посмотрел на нее, и Эми показалось, что он сейчас набросится на нее с кулаками. Но даже это лучше, чем равнодушие. Только бы он коснулся ее, тогда между ними опять пробежала бы заветная искра и все устроилось само собой. Но он все-таки не двинулся с места, уязвив этим ее самолюбие.

— Клянусь, я знаю, о чем ты думаешь. — Нотка огорчения появилась в ее голосе. — Если ты только дотронешься до меня, чтобы сделать мне больно, я буду визжать как резаная, пока не соберется толпа. Не лучше ли заставить меня стонать от удовольствия, это было бы намного приятнее. Может, все-таки сменишь гнев на милость? Тогда бы мы узнали, как благотворно действует на меня любовь.

Уоррен выпрямился на сиденье, кулаки его сжались, у него на щеке Эми вдруг заметила маленький шрам, которого она, к своему удивлению, не видела раньше. По спине ее пробежала дрожь от выражения, которое появилось в глазах молодого человека. Пожалуй, на этот раз она зашла слишком далеко, ей даже не хотелось выяснять насколько.

— Ну хорошо, твоя взяла, — быстро проговорила она, явно желая его опередить, — в конце концов, если ты действительно так уж хочешь тишины, то ради Бога.

Эми уставилась в окно, молясь в душе, чтобы он успокоился. Через несколько минут она услышала, как он откинулся на сиденье, и только тогда вздохнула с облегчением, но тревога все еще не оставила ее. Ей казалось, что впоследствии, когда Уоррен по-настоящему полюбит ее, она легко справится с его резкостью и вспыльчивостью. Но, к сожалению, сейчас именно она и есть предмет его гнева. Эми не сомневалась, что сумеет совладать с ним, оставляя без внимания его сарказм и иронию. Она только должна быть уверена, что лично ей ничто не грозит. Девушка могла пожертвовать своей чувствительностью, но не своей безопасностью. Им будет очень хорошо вместе, но она должна точно знать, где проходит граница его терпения, чтобы балансировать на ней без большого риска. Эми гордилась, что провела отступление по всем правилам. Она не станет ему надоедать, как те женщины, которые ему давно прискучили.

Джорджина рассказывала ей, что женщин так и тянет к Уоррену, хотя он не ищет их общества. Этот человек привык к одиночеству, и почти невозможно пробить броню, чтобы добраться до его сердца. Эми мечтала о более трепетном к ней отношении, не желая быть для него одной из многих. Ей придется растопить этот лед вопреки всем его запугиваниям, как привык он поступать с каждой, которая пыталась стать ему ближе.

Наконец, они же должны заняться любовью! А времени так мало. Она ошибалась, рассчитывая, что достаточно дать ему знать о своем желании, пробудить в нем страсть, как тут же все решится само собой. Его желание, оказывается, не может сломить волю! Любовь для нее — единственный путь, если она хочет доказать, что она вовсе не очередная Марианна, что ей можно доверять, что она не причинит боли, а наоборот, сделает его счастливым. Восемь лет длится его одиночество, с которым он свыкся, но Эми откроет для него возможность счастья, вернув в его жизнь смех и любовь.

Неожиданно колесо кареты попало в глубокую рытвину, Эми сильно тряхнуло, она очнулась от своих мыслей и огляделась. Тут она нахмурилась, охваченная непонятной тревогой. Она обратилась к своему спутнику:

— Уоррен, мне кажется, наша карета движется не в том направлении.

Он выглянул из окна, но так как был незнаком с Лондоном, то и не понял, где они находятся.

— А где мы?

— Если я не ошибаюсь, то это уже не парк, а настоящий лес, какая-то загородная дорога, мы никак не должны здесь оказаться, если едем к Беркли-сквер.

Он спросил совершенно бесстрастно:

— Может быть, кучер меня не понял?

— Сомневаюсь.

Уоррен вдруг прищурился и промолвил с подозрением в голосе:

— Но это не твоя идея? Какое-нибудь уютное гнездышко за городом?

Эми не смогла удержаться от замечания:

— Я же надеялась на твою гостиницу.

— Тогда в чем же дело?

— Вероятнее всего, нас собираются ограбить.

— Чепуха. У «Преисподней» ограбления не редкость. Зачем брать на себя труд и везти кого-то так далеко?

— Тем не менее такие ограбления случаются, грабители могут соблазниться и нашими кошельками, и лошадьми, и коляской. С другой стороны, наемные экипажи — незавидная добыча, коляски обычно из рук вон плохи, да и лошади тоже. Вряд ли их можно выгодно продать. Этот кучер слишком долго сидел на одном месте, возможно, кто-то успел узнать от него, что его попросили подождать за кругленькую сумму.

— Ты хочешь сказать, что это не твой кучер? — спросил он с подозрением.

— Да нет, не думаю. В противном случае пришлось бы от него избавляться, надевать его куртку на другого, чтобы отвести подозрения. По-моему, это все слишком сложно. Грабители обычно действуют по двое, по трое, а то и целыми шайками. Один наблюдает с крыши дома, остальные подстерегают на пустынных улицах. Уоррен помрачнел.

— На твоем месте я бы забеспокоился.

— Мне не кажется, что мы в опасности. Не знаю, как у вас, в Америке, а наши доморощенные бандиты вовсю стараются, как бы кого не убить, любые крики и шум могут им повредить.

— Эми, что-то я не верю ни одному слову.

— Не ожидал, что наши воры так изобретательны? Уоррен в ответ только сверкнул глазами, и она поняла всю неуместность своей шутки.