Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Мастер и Афродита - Анисимов Андрей Юрьевич - Страница 4


4
Изменить размер шрифта:

Став богатым, председатель нанял бывшего министерского снабженца Ширикова своим представителем по Москве и Ленинграду. Шустрый и умелый Шириков, уволенный из министерства за бесконечные махинации, исполнял для Клыкова самые разнообразные обязанности: от культурной программы в Большой и Мариинку, номеров в «Пекине» и «Савое» до чисто снабженческих. В хозяйство отгружали тракторы и бульдозеры, грузовики и запчасти.

Клыков несколько раз возил Надю в Москву и Ленинград. И всегда селил девушку в отдельный номер.

К ее приезду Шириков украшал номер цветами. Директор не позволял себе ничего, кроме отеческого поцелуя на ночь. Они обедали в лучших дорогих ресторанах, посещали балет и оперу. Два раза ходили в театр на Таганке. Без очереди проникли на первую манежную корриду Ильи Глазунова. И нет ничего удивительного в том, что в душе недавней студентки Воронежского пединститута нашлось место для такого удивительного и моложавого деда.

На первом курсе Надя влюбилась. Его звали Славой. Папаша Славика занимал крупный партийный пост. В девятнадцать студент владел однокомнатной квартирой в центре Воронежа, и его нередко к институту подвозили на черной «Волге». Славик позволял Наде себя любить. Отдельная квартира резко сократила платонический период. Но с третьего курса он переехал в Москву, сменил воронежскую студентку на дочку инструктора ЦК, а пединститут на МГИМО. На пятом курсе, разочарованная в любви, Надя восприняла предложение ехать на работу в Вознесенское как уход в монастырь и согласилась. Николай Лукьянович вернул ей уверенность в ее женских чарах. Он был нежен, терпелив и широк. Надя жила с убеждением, что вышла замуж по любви.

Супругом Николай Лукьянович оказался строгим. Если Надя после школы, где работала, сразу не возвращалась домой, Клыков выражал неудовольствие. Близких отношений с коллегами-учителями он не одобрял. В своем доме Клыков принимал редко. Случалось, к нему приезжали друзья из других городов. За общим столом Николай Лукьянович говорил мало, беседы велись в его кабинете за рюмкой коньяка, где хозяин и держал бар. Пил директор слабо, но рюмку-другую за обедом или когда слушал музыку мог опрокинуть. Клыков отдавал себе отчет в том, что жена моложе, поэтому лишние контакты с молодыми мужчинами в ее жизни старался ограничить. Супруг очень любопытно организовывал отдых жены и восьмилетней дочери. О том, что они едут отдыхать, Надя узнавала накануне вечером.

Утром Вася вез их либо к теплоходу, где уже ждала путевка, либо к туристическому поезду. Клыков считал, что таким образом исключает возможность для жены запланированных заранее встреч. Надя и не думала изменять мужу. Клыков и не подозревал ее. Он старался предотвратить саму возможность.

Когда Анюта подросла, председатель стал совершать с женой и дочерью небольшие вечерние прогулки. Чаще всего он водил их на стройку осматривать новые объекты. Строил Клыков много. После торжественного открытия Вознесенских бань с буфетом и семейным номером, про который вскорости поползли скабрезные слухи, Клыков принял к заселению десять новых коттеджей для работников совхоза. Коттеджи имели внутри теплые сортиры и ванные. В ванных вознесенцы хранили картоху, а мыться ходили по субботам в баню. Мужики и бабы в разные смены. Мужики пораньше, чтобы успеть напиться, бабы потом.

Полтора года назад заложили фундамент клуба.

К строительству клуба Клыков долго примерялся. Николай Лукьянович готовил себе памятник. Он только для общественности говорил, что начал строить клуб, а на самом деле замыслил Центр искусств. Стареющему руководителю мечталось, что, когда ему станет тяжело ездить по столичным театрам, те смогут приезжать к нему. Под сводами Центра искусств он откроет музыкальную и художественную школы. Пригласит режиссера для самодеятельного театра. Хотелось Клыкову оставить площади для небольшого музея истории Вознесенского колхоза, где немалое место будет отведено его личности. Николай Лукьянович рассчитывал на третью Звезду и мечтал, как в клумбах перед зданием Центра искусств встанет гранитный бюст. Свое непомерное тщеславие Николай Лукьянович тщательно скрывал под маской заботливого отца и руководителя.

Клыков торопил строителей. Весной стройку загнали под крышу. Пора было задуматься о художественном оформлении здания. В одну из столичных командировок, когда Клыков завершил деловую часть и расслабился в обществе молодой веселой дамы (в обязанности Ширикова входил и этот вид услуг), Николай Лукьянович посетил Министерство культуры.

В высоком кабинете старинного особняка Николая Лукьяновича приняла поджарая, плоская женщина в очках, с поджатыми губами и пристальным недоброжелательным взглядом. «Старая дева», – подумал Клыков и представился:

– Здравствуйте. Вам звонили из сельскохозяйственного отдела ЦК?

Взгляд женщины потеплел, узкие губы растянулись в улыбке.

– Всегда рады помочь нашим сельским труженикам. Присаживайтесь. Рассказывайте о ваших проблемах. Меня зовут Зинаида Сергеевна Терентьева.

В виде исключения для дважды Героя можно просто Зина. Моя должность звучит довольно грозно – начальник отдела управления по делам наглядной пропаганды и агитации, а на самом деле я просто женщина, которая любит художников и старается им помочь.

– Забота у меня, Зинаида Сергеевна, большая.

Летом я заканчиваю строительство клуба. Клуб – это для наших местных начальников, а на самом деле мы задумали Центр искусств. Мы лишили крестьян церкви и должны что-то дать взамен. После тяжелого труда, после навоза и пашни крестьянин должен иметь возможность прийти в храм. Я решил построить наш социалистический храм и прошу дать мне художника. Он распишет стены и станет моим консультантом по всем декоративным работам.

Зинаида Сергеевна задумалась: «Дважды Герой совсем не так прост. Мы тут о нашем колхозном селе не всегда имеем верную информацию». Терентьева нажала кнопку, и в кабинет вошел молодой человек с длинными волосами и грустным голубым взглядом.

– Знакомьтесь, мой секретарь Миша Павшин.

Зинаида Сергеевна вкратце пересказала просьбу Клыкова.

– Кто же у нас мастер по фреске? – задумчиво сам у себя спросил Миша. – Сейчас очень интересно работает над фреской Константин Темлюков…

Под очками Зинаиды Сергеевны засверкали молнии, губы поджались еще больше, она выскочила из-за стола:

– Этот отступник не получит у государства ни одного заказа! Пусть скажет спасибо, что ему оставили мастерскую и не исключили из Союза. Я не ожидала от вас, Миша.

Когда волнение в кабинете улеглось, Зинаида Сергеевна вместе с Мишей выдала Клыкову список из пяти кандидатур. Трое имели звание Заслуженных художников РСФСР, один – лауреат Госпремии и один Народный Советского Союза. Клыков взял список, поблагодарил и откланялся. Николай Лукьянович прекрасно знал цену орденам и званиям, поэтому, выйдя из стен министерства, спокойно положил список в первую же урну и, позвонив своему представителю, приказал разыскать адрес и телефон Константина Темлюкова.

Утром на письменном столе в номере «Пекина» лежала записка Ширикова с адресом и телефоном Константина Ивановича и короткая информация о его жизни и деятельности. Клыков позвонил и договорился о встрече. В голосе художника Клыков не уловил ни радости, ни волнения от звонка заказчика.

Темлюков просто сказал: "Приезжайте когда хотите.

Я весь день в мастерской. В дверь не стучите. У меня всегда открыто".

На верхнем этаже в доме на Нижней Масловке дверь действительно не запирали. Темлюков работал с обнаженной моделью и, извинившись, попросил пять минут подождать:

– Сейчас ногу закончу – и к вашим услугам. Если прервусь, Марина ногу так больше никогда не поставит.

Клыков сел в кресло и огляделся. Кроме Марины в мастерской сидели еще две обнаженные девушки, слегка набросив халаты на плечики. Они разглядывали фотографии и на Клыкова не обратили внимания.

В углу, возле стеллажа с книгами, сгорбившись, стоял и читал толстый том худой бородач. Бородач кивнул Клыкову, как будто они давно знакомы и расстались полчаса назад.