Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Журнал «Если», 2008 № 02 - Бейкер Кейдж - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

— Это сложный вопрос, где до сих пор продолжаются дискуссии, — объяснил он. — Но вы можете ознакомиться с работами Стоуна и Ли, а также с исследованиями Шепетунника. Мы не будем вдаваться в полемику, был ли человеческий белок основным в рационе или всего лишь вспомогательным. Важно другое: единственная проблема, которая делает сегодня невозможным употребление человеческой ткани, — проблема чисто психологическая. Ведь людоедство являлось наивысшим символом агрессии.

Он откашлялся и продолжил с новой силой:

— К сожалению, природа людоедства свойственна именно человеку. Виды живых существ, населяющих нашу планету, привыкли конкурировать за пищевой ресурс с другими видами, но не со своим. Лишь человек разумный, внезапно оказавшись вне конкуренции, последние сто тысяч лет совершенствовался исключительно в истреблении своего вида. Сегодня, когда XXI век перевалил далеко за середину, когда закончились войны, когда забыт голод даже в Африке — не без помощи вашего…

— Какого нашего попкорна? — возмутился Демин. — Совсем в маразме.

— Вашего покорного слуги, он сказал, — шикнула на него Даша.

— Что это значит?

— Это такие старинные слова.

— И на фига?

— Отвали, дай послушать.

— …когда повысился уровень жизни и сокращается преступность, мне больно, что многие люди все еще сохраняют этот врожденный рефлекс — рефлекс агрессии к ближнему. Этот рефлекс подавлен нашей культурой, но именно здесь вся беда: он не исчез, он лишь подавлен. Еще существует, но уже не осознается. Достаточно любой нестабильности, любого толчка, чтобы он вырвался наружу, и тогда окажется, что люди снова готовы рвать и убивать друг друга за кусок мяса, собственные интересы или во имя каких-то идеалов — как сотни лет назад. И делая это, пребывать в уверенности, что являются светочами культуры и носителями добра.

Старик снова откашлялся, помолчал, думая о чем-то своем, и продолжил с горечью:

— Изменить человеческую природу можно двумя путями. Первый путь радикальный: это вмешательство в геном. А точнее, говоря языком информатики, оптимизация генома. Пользуясь случаем, еще раз хочу поблагодарить своих коллег и учеников, с которыми мы оказались на пороге удивительных открытий. Открытий, которые могли подарить человечеству удивительную мощь души и тела. И я верю, что в будущем это обязательно произойдет! Но как вы, наверное, слышали, два месяца назад наш институт был расформирован специальной резолюцией ООН, исследования закрыты, а экспериментальная беременность нашей аспирантки прервана…

— Вот он на что окрысился! — произнес кто-то сзади.

— Второй путь, — продолжал профессор, — традиционен. Этим путем идет человечество последние две тысячи лет — медленный рост морали и культуры, подавление звериных инстинктов, борьба с чувством врага. Ведь двигателем любой агрессии является чувство врага. Враг в традиционном человеческом понимании — существо тебе подобное, но недостойное жизни. Его надо унизить, уничтожить и съесть. Наши предки это делали в прямом смысле, а сегодня врага чаще принято съедать в смысле финансовом или идеологическом. По это не меняет сути! Я называю ненависть к чужой точке зрения интеллектуальным каннибализмом. И надеюсь, что сегодняшнее открытие ресторана человеческого питания в какой-то мере поможет культурному прогрессу — как эффективное средство преодоления комплекса каннибализма, живущего в каждом из нас. — Он помолчал и продолжил: — Со мной не согласны коллеги-медики, но я все-таки считаю, что главная удача моей жизни — не создание противоракового вируса и не производство органов для пересадки, а именно дешевая технология искусственного выращивания полноценной мясной ткани без убийства живых существ нашей планеты! Потому что это доказало: для того, чтобы жить, человечеству больше не нужно убивать. И сегодня я хочу поставить символическую точку, разрушив тысячелетнее табу: я утверждаю, что человеку больше не нужно убивать себе подобного, чтобы поесть запретного человеческого мяса. Я хочу, чтоб этот ресторан воспринимали не как очередную экзотическую кухню, а как символ отречения от вековых предрассудков, символ окончания эпохи зла и каннибализма. В меню ресторана — несколько блюд из человеческого мяса. Все это мясо выращивается на базе одной клетки, взятой из тела вашего покорного слуги. И дело даже не в том, что человеческий белок ценен для питания. Вопрос, который я хочу решить этим необычным, признаюсь, предприятием, лежит исключительно в области этики. Ведь это мясо не мертвого врага, а живого друга. К которому вы испытываете не злобу и не жалость, а искреннюю благодарность за чувство сытости. Друга, которому вы несете не зло, а добро, в частности, финансовое. Хотя цены у нас вполне доступные, как вы сейчас убедитесь. Побывав в нашем ресторане, вы сможете рассказывать, что ели человечину, и никто — подчеркиваю, никто! — уже не заподозрит вас в том, что вы убийца, потому что такое даже не придет в голову! Настанет день, и само слово «убийство» исчезнет из языка людей… Вы знаете, я никогда не был религиозным, хотя считаю, что религия всегда была — или пыталась быть — основным носителем добра. И в сегодняшнем событии мне видятся библейские параллели. Заранее прошу меня извинить за некоторую излишнюю театральность, но мне бы хотелось закончить наше затянувшееся открытие именно так. Подобно искусителю, я предлагаю попробовать самый последний запретный плод, и верю, что это откроет новую эру в познании добра и зла. Но также я хочу процитировать высказывания человека, чье имя напрямую связано с идеями любви, милосердия и прощения врагов… — В руках у него вдруг появилась крохотная книжка, и он стал с выражением читать: — «Отцы ваши ели манну в пустыне и умерли. Хлеб же, который я дам, есть плоть моя, которую я отдам за жизнь мира. Тогда иудеи стали спорить между собою, говоря: как он может дать нам есть плоть свою? Иисус же сказал им: истинно, истинно говорю вам: если не будете есть плоти сына человеческого и пить крови его, то не будете иметь в себе жизни. Ибо плоть моя истинно есть пища, и кровь моя истинно есть питие. Многие из учеников его, слыша то, говорили: какие странные слова! Кто может это слушать? Но Иисус, зная сам в себе, что ученики его ропщут на то, сказал им: это ли соблазняет вас?»

— Хватит! — раздался издалека крик Валерика. — Гаси людоеда!

— Гаси людоеда! — взревела толпа и разом подалась вперед.

Дашку сдавили так, что стало невозможно дышать, мобик выпал из рук и скатился по чужим плечам под ноги, в ребрах хрустнуло, и по всей груди расплылась пульсирующая боль. Даша закричала, но уже не услышала собственного голоса сквозь громовой рев толпы и беспорядочную пальбу из травматиков.

Энн Миллер

Взгляд в прошлое

Странные мысли порой одолевают книголюбов, опьяненных старинной кожей переплетов и пресыщенных изобилием слов на желтоватой бумаге. Стоит хотя бы двум библиофилам оказаться рядом, как они тут же начинают сравнивать фитцджеральдовского Ника с конрадовским Марлоу, или применять волновую теорию к парадоксам Зенона, или обзывать рекалесценцию[1] остывающего железа кратковременным сумасбродством, присущим кризису среднего возраста.

Я довольно долго был знаком с причудливыми выкладками одного такого знатока. Звали чудаковатого ученого Мортимер Фечнер. Я познакомился с ним три года назад на «Хольсоне», каковой прославился торговлей редкими и старинными рукописями. Конечно, аукционистам случалось продавать и Марка Твена, и Вермеера, но специализировалось заведение на восстановлении и хранении инкунабул и пергаментов, исполненных собственноручно такими светилами древности, как Тертуллиан[2] или Альберт[3].

Как-то раз я пришел на аукцион с поручением приобрести первое издание Коперника «О вращении небесных сфер», опубликованное в 1543 году, когда сам Коперник пребывал на смертном одре. Эта чрезвычайно редкая книга заслуживала особого внимания, потому что числилась в списке библиотеки Кеплера[4], и в ней на полях были собственноручные примечания и заметки владельца.