Люби меня вечно - Линдсей Джоанна - Страница 58

Она запасется терпением. Муж решительно намерен исправить случившееся. Если это возможно, он позаботится о том, чтобы все было сделано, и сделано как следует. Только эта надежда немного смягчала ее боль; она чувствовала к мужу еще большую нежность, впрочем, ее сердцу не нужны были для этого какие-то дополнительные поводы.

Гэвин Керн был на вершине счастья. Оказывается, он уже несколько лет уговаривал Нессу стать его женой. Кимберли беспокоило, что Нессу насильно выдают за него замуж, но, после того как она несколько минут поговорила с Гэвином, ее тревога улеглась.

Лахлан, весь вечер от нее не отходивший, пошел примирить двух вспыльчивых братьев, ссора между которыми грозила вот-вот перейти в потасовку. Он как раз разговаривал с Гэвином, так что его внезапный уход оставил Кимберли наедине со счастливым женихом, и она утолила свое любопытство.

Гэвин, как она выяснила, принадлежал замку на другой стороне озера — вернее сказать, замок принадлежал ему. Он там родился чуть больше тридцати лет назад и всегда был соседом Макгрегоров, но, будучи старше Лахлана и Нессы, в детстве с ними не дружил. Он одним из первых заметил, как Несса выросла, превратившись в хрупкую красавицу. Она по-прежнему оставалась сорванцом, не интересовалась мужчинами, но Гэвин с той поры начал за ней ухаживать — правда, без всякого результата.

Услышав его рассказ, Кимберли спросила:

— А вас не смущает, что вы женитесь на женщине, которая… э-э…

— Меня презирает? — охотно подсказал он. — Это не так. Она всегда твердит об этом, и прежде я ей верил, но теперь-то понял, что к чему. Она всегда обращается ко мне за помощью, всегда жалуется, когда происходит что-то плохое. Поверяет мне свои мечты, говорит о своих желаниях. Я измучился слушать, как она любит Макгрегора, пока не понял, что это просто привычка, которая осталась с детства.

Гэвин Керн показался Кимберли прекрасным человеком — слишком хорошим для мстительной Нессы. У него были темно-русые волосы, добрые карие глаза, приятные черты лица; ростом он был не выше Кимберли. В отличие от Лахлана в нем не было ничего необычного, но он казался надежным и дружелюбным.

— Привычка далеко ее завела, — заметила Кимберли. — Она даже пришла к вам…

Она не закончила фразу, смутившись поворотом разговора.

Но Гэвин понял ее и ответил:

— Я же сказал: когда ей нужна помощь, она всегда приходит ко мне. И сейчас она могла бы просто попросить денег, и я бы их дал. Она это знала. Но она гордая и понимала, что никогда не сможет их вернуть, так что она предложила себя. Мне следовало бы отказаться, но… — тут он покраснел, — ..я слишком давно ее хотел. И я надеялся, молил небо, что когда Макгрегор узнает, то случится именно это.

— Что он заставит ее выйти за вас замуж?

— Да, — подтвердил он и улыбнулся. — Не сомневаюсь, она тоже знала, как он отреагирует на это. Видите ли, она уже столько раз мне отказывала. Теперь гордость не позволяла ей принять мое предложение.

Кимберли изумилась:

— Вы хотите сказать, что она передумала и захотела выйти за вас замуж, но не могла заставить себя в этом признаться?

Он кивнул.

— Я ведь… провел с ней ночь. В ту ночь мне стали понятнее многие ее чувства, о которых не подозревала даже она сама. Сейчас она бунтует, но это все показное, я думаю, из гордости. Она сложная девушка, моя Несса.

И злобная, и безжалостная, и… Ну, теперь Кимберли, слава Богу, не понадобится разбираться в ее характере. Пусть Несса будет какой угодно сложной — только пусть пребывает на другой стороне озера, а не в Крегоре.

Они с Гэвином еще немного поговорили, прежде чем вернулся Лахлан. Вскоре прямо в гостиной произошло бракосочетание.

Несса, казалось, так и не смирилась. Она не стала переодеваться соответственно событию, не стала причесываться. Она не прикоснулась к еде, которую ей предлагали, и отказывалась отвечать на вопросы, которые задаются невесте во время обряда. Пастор был из Макгрегоров, и всякий раз, не получив от Нессы требуемого ответа, он обводил взглядом присутствующих и произносил нечто вроде:

— Глава клана говорит, что она согласна, мне этого достаточно.

Кимберли решила, что это попахивает средневековьем, но, похоже, саму Нессу ничуть не удивило, что ее выдают замуж без ее согласия, — как не удивило это и всех присутствующих. Когда церемония закончилась, мягкий и сдержанный Гэвин Керн вдруг издал торжествующий вопль, забросил Нессу себе на плечо и удалился, как герой-победитель.

При виде такой смелости Макгрегоры разразились приветственными криками. А Несса нарушила обет молчания и закричала:

— У меня есть ноги, болван! Поставь меня сейчас же! Гэвин с веселым смехом ответил:

— Только когда ты окажешься на моей стороне озера, дорогая Несса.

— Если ты решил, что сможешь теперь мной командовать… — Несса замолчала, чтобы придумать что-нибудь другое, потому что брак позволял мужу именно это, а потом упрямо добавила:

— Ну, посмотрим.

Лахлан похвастался Кимберли:

— Похоже, я отдал ее в сильные руки. Кимберли искоса на него посмотрела:

— Кажется, она с этим не согласна. Лахлан ухмыльнулся.

— Нет, если бы она питала к нему злобу, то сейчас грозилась бы, что вырвет у него из груди сердце. Пройдет какой-нибудь месяц — и она придет меня благодарить.

— Или поклянется, что вырвет твое сердце. Он расхохотался и на глазах у всех присутствующих крепко ее поцеловал. Все снова разразились одобрительными криками. И хотя Кимберли ужасно смутилась, крики присутствующих ее ободрили. По крайней мере остальные Макгрегоры ее приняли. А Несса… Ну, Несса теперь не Макгрегор, а Керн.

День, переполненный событиями и эмоциями, подходил к концу. Кимберли рано отправилась спать. Лахлан распрощался с гостями, чтобы присоединиться к ней, но, вопреки ее ожиданиям, не стал в ту ночь ее любить. Он только обнял ее, прижал к себе и, когда она снова расплакалась, начал шептать на ухо какую-то ласковую чушь. Плакала Кимберли не из-за вещей матери — слезы лились потому, что теперь она уже больше не могла обманывать себя и притворяться, что ее не волнует то, что Лахлан ее не любит. Сердце уже не принадлежало ей: оно целиком перешло во власть мужа.

Глава 50

Примерно неделю спустя к замку подъехали всадники — человек тридцать или сорок, подсчитать было трудно. Поверх теплых курток у всех были перевязи из одинаковой красной с зеленым шотландки. Переехав через подъемный мост с таким видом, словно замок принадлежал им, они выстроились на внутреннем дворе перед главной башней и стали кричать, вызывая старшего Макгрегора.

Лахлан наблюдал за их приближением из окна гостиной со страхом, к которому примешивалась немалая доля раздражения: он решил, что их появлению обязан все той же Нессе. Надо полагать, она в припадке досады отправила им известие — и пусть даже потом раскаялась в содеянном, исправить ничего уже было нельзя. И вот они здесь. Ничего не оставалось, как выйти и заняться ими и, если понадобится, действовать жестко.

Но, распахнув двери, он увидел, что к всадникам приближается Кимберли. Когда они прибыли, она выходила из конюшни и теперь осторожно пробиралась между ними, чтобы попасть в дом, не подозревая, кто именно приехал. Лахлан предпочел бы, чтобы она и дальше оставалась в неведении.

Обхватив Кимберли за талию, он втащил ее в дом и закрыл за ней двери, наказав оставаться внутри.

После слов, прозвучавших как приказ и не сопровождавшихся никакими объяснениями, трудно было ждать, что она послушается, — с ее-то любопытством. Двери за его спиной снова открылись, как раз когда он крикнул:

— Я — Лахлан Макгрегор. Что вам надо? Темноволосый молодой человек, стоявший в середине первого ряда, был, видимо, выбран для ведения переговоров.

— Нам сказали, что у тебя наша сестра. Мы приехали на нее взглянуть.

— Вы все — ее братья? — недоверчиво спросил Лахлан.

— Нет, — ответил говоривший и поднял руку. По этому сигналу вперед выдвинулся один всадник, потом еще один, и еще… В конце концов впереди оказалась чуть ли не половина приехавших.