Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

За это можно все отдать

Тушнова Вероника

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

За это можно все отдать - Тушнова Вероника - Страница 34

Изменить размер шрифта:

Мне казалось, нельзя,

чтоб «Выхода нет».

А вот оказалось, случается.

На год,

на два,

на десять лет

выхода нет!

А жизнь не кончается.

А жизнь не кончается все равно,

а люди встречаются,

пьют вино,

смотрят кино,

в автобусах ездят,

ходят по улицам

вместе… вместе…

Называют друг друга:

«Моя!»

«Мой!»

Говорят друг другу:

«Пойдем домой!»

Домой…

А ты мне: «Куда пойдем?»

У бездомных разве бывает дом?

III

Дом – четыре стены…

Кто сказал, что четыре стены?

Кто придумал, что люди

на замок запираться должны?

Разве ты позабыл,

как еловые чащи темны

и какие высокие звезды

для нас зажжены?

Разве ты позабыл, как трава луговая

мягка,

как лодчонку рыбачью

качает большая река,

разве ты позабыл

полыханье и треск

сушняка?

Неужели так страшно,

если нет над тобой

потолка?

Дом – четыре стены…

Ну, а если у нас их нет?

Если нету у нашего дома

знакомых примет,

ни окон, ни крыльца,

ни печной трубы,

если в доме у нас

телеграфные стонут столбы,

если в доме у нас,

громыхая, летят поезда?..

Ни на что, никогда

не сменяю я этой судьбы,

в самый ласковый дом

не войду без тебя

никогда.

Помню первую осень,

когда ты ко мне постучал,

обнимал мои плечи,

гладил волосы мне

и молчал…

Я боялась тебя,

я к тебе приручалась с трудом,

я не знала, что ты

мой родник,

хлеб насущный мой,

дом!

Я не знала, что ты —

воскресение, родина, свет!..

А теперь тебя нет,

и на свете приюта мне нет!

Ты не молод уже,

мой любимый?

А я молода?

Ты устал, мой любимый?..

А я? – хоть бы день без труда,

хоть бы час без забот…

Все равно —

в самый ласковый дом

без тебя не войду…

Дом мой – это с тобою вдвоем,

дом мой – в сердце твоем!

Ты не думай, я смелая,

не боюсь ни обиды, ни горя,

что захочешь —

все сделаю, —

слышишь, сердце мое дорогое?

Только б ты улыбнулся,

только б прежним собой

становился,

только б не ушибался,

как пойманный сокол не бился…

…Знаешь ли ты,

что такое горе?

Его переплыть

все равно что море,

его перейти

все равно что пустыню,

да ведь нет другой дороги

отныне,

и нашлась бы – так я не пойду

другою…

Знаешь ли ты,

что такое горе?

А знаешь ли ты,

что такое счастье?

«Всех его сил проверка…»

Всех его сил проверка,

сердца его проверка,

чести его проверка —

жестока, тяжка, грозна,

у каждого человека

бывает своя война.

С болезнью, с душевной болью,

с наотмашь бьющей судьбой,

с предавшей его любовью

вступает он в смертный бой.

Беды, как танки, ломятся,

обиды рубят сплеча,

идут в атаки бессонницы,

ночи его топча.

Золой глаза запорошены, —

не видит он ничего,

а люди: «Ну что хорошего?» —

спрашивают его.

А люди – добрые, умные

(господи им прости) —

спрашивают, как думает

лето он провести?

Ах, лето мое нескончаемое,

липки худенькие мои,

городские мои, отчаянные,

героические соловьи…

Безрадостных дней кружение,

предгрозовая тишина.

На осадное положение

душа переведена.

Только б, в сотый раз умирая,

задыхаясь в блокадном кольце,

не забыть —

Девятое мая

бывает где-то в конце.

Утро

Вся ночь без сна…

А после, в роще, березовая тишина,

и все приемлемее, проще,

и жизнь как будто решена.

Боль приглушенней, горе выше,

внимательней душа моя…

Я в первый раз воочью вижу:

не солнце движется —

земля.

Налево клонятся березы,

налево падают кусты,

и сердце холодеет грозно

на кромке синей пустоты.

Все так ничтожно – ссоры, споры,

все беды и обиды все.

Еще пустынно, знобко, сонно,

трава купается в росе.

Шмелиной музыке внимаю,

вникаю в птичью кутерьму…

Я прозреваю, понимаю,

еще чуть-чуть —

и все пойму.

письмо

Просто синей краской на бумаге

неразборчивых значков ряды,

а как будто бы глоток из фляги

умирающему без воды.

Почему без миллионов можно?

Почему без одного нельзя?

Почему так медлила безбожно

почта, избавление неся?

Наконец-то отдохну немного.

Очень мы от горя устаем.

Почему ты не хотел так долго

вспомнить о могуществе своем?