Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Фет Афанасий Афанасьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Фет Афанасий Афанасьевич - Страница 74

Изменить размер шрифта:

1847

«Прекрасная, она стояла тихо…»

Прекрасная, она стояла тихо,

Младенец-брат при ней был тоже тих,

Она слова молитв ему шептала,

Она была прекрасна в этот миг.

И так прекрасен был при ней младенец

Кудрявый, с верой в голубых глазах,

И сколько в знаменьи креста его смиренья,

Как чудно-много детского в мольбах!

Со мною рядом тут же допотопный

И умный франт, незримый для людей, —

Хотя б из дружбы придал он сарказму

Бесчувственной иронии своей.

1847

«Кенкеты, и мрамор, и бронза…»

Кенкеты, и мрамор, и бронза,

И глазки и щечки в огне…

Такие счастливые лица,

Что весело с ними и мне.

Там дальше зеркальные стены,

Там милое краше в сто раз,

Там гнутся, блистают и вьются

Цветы, бриллианты и газ.

И кто-то из зеркала тотчас

Меняется взором со мной —

Позвольте просить в vis-a-vis вас —

Куда вы? — Я еду домой.

1847

«Я знал, что нам близкое горе грозило…»

Я знал, что нам близкое горе грозило,

Но я не боялся при ней ничего, —

Она как надежда была предо мною,

И я не боялся при ней ничего.

И пела она мне про сладость страданья,

Про тайную радость страданья любви,

Про тайную ясность святой благодати,

Про тайный огонь в возмущенной крови.

И, павши на грудь к ней, я горько заплакал,

Я горько заплакал и весь изнемог,

Рыдал я и слышал рыдания милой.

Но слез ее теплых я видеть не мог.

Я голову поднял, но горькие слезы

Исчезли с ресницы и с ока ея…

Она улыбнулась, как будто невольно,

Какую-то радость в душе затая.

О друг мой! Ты снова беспечно-игрива!

Зачем ты беспечно-игрива опять?

Хотя б ты из песни своей научилась,

Из песни своей научилась страдать!

1847

К Цирцее

Блажен, о Цирцея, кто в черные волны забвенья

Гирлянду завядшую дней пережитых кидает,

Пред кем исчезают предметы в дыму благовонном,

Кто — весь заблужденье — невольно рукой шаловливой

Смоль черных кудрей твоих с белой блистающей шеи

К устам прижимая, вдыхает их сладостный запах,

Кто только и слышит в костях пробегающий трепет,

Кто только и видит два черных, полуденных ока.

Но горе, Цирцея!.. Потянут противные ветры,

Туманом рассеется сладостный дым перед оком,

Упругие губы не будут звучать поцелуем,

И волны забвенья кольцо возвратят Поликрату…

Кто ж снова повязку на очи положит Эроту?

Кто скажет со вздохом: Цирцея, как Леда, прекрасна!

1847

Мой ангел

Как он прекрасен,

Гость-небожитель!

Он не состарился

С первой улыбки моей в колыбели,

Когда, играя

Златыми плодами

Под вечною райскою пальмою,

Он указал мне

На матерь-деву

Страдальца Голгофы — и подле

Двенадцать престолов во славе.

Он тот же, всё тот же —

Кудрявый, с улыбкой,

В одежде блистательно-белой,

С любовью во взоре —

Мой ангел-хранитель…

1847

Последнее слово

Я громом их в отчаяньи застигну,

Я молнией их пальмы сокрушу,

И месть на месть и кровь на кровь воздвигну,

И злобою гортань их иссушу.

Я стены их сотру до основанья,

Я камни их в пустыне размечу,

Я прокляну их смрадное дыханье,

И телеса их я предам мечу.

Я члены их орлятам раскидаю,

Я кости их в песках испепелю,

И семя их в потомках покараю,

И силу их во внуках погублю.

На жертву их отвечу я хулою,

Оставлю храм и не приду опять,

И девы их в молитве предо мною

Вотще придут стенать и умирать.

1847

«Между счастием вечным твоим и моим…»

Между счастием вечным твоим и моим

Бесконечное, друг мой, пространство.

Не клянись мне — я верю: я, точно, любим —

И похвально твое постоянство;

Я и сам и люблю и ласкаю тебя.

Эти локоны чудно-упруги!

Сколько веры в глазах!.. Я скажу не шутя:

Мне не выбрать милее подруги.

Но к чему тут обман? Говорим что хотим, —

И к чему осторожное чванство?

Между счастием вечным твоим и моим

Бесконечное, друг мой, пространство.

1847

Veille sur ce que j'aime

Бди над тем, что сердцу мило,

Неизменное светило —

Звездочка моя.

Светлых снов и благодати

Ей, как спящему дитяти,

Умоляю я!

Свод небесный необъятен, —

Чтоб на нем ей был понятен

Ход усталых туч,

Твой восход, твое стремленье,

И молитвенное бденье,

И дрожащий луч.