Выбери любимый жанр

Вы читаете книгу

Полное собрание стихотворений

Фет Афанасий Афанасьевич

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Разное

Техника

Автомобили и ПДД

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии

оксана2018-11-27

Вообще, я больше люблю новинки литератур

К книге

Professor2018-11-27

Очень понравилась книга. Рекомендую!

К книге

Vera.Li2016-02-21

Миленько и простенько, без всяких интриг

К книге

ст.ст.2018-05-15

И что это было?

К книге

Наталья222018-11-27

Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни

К книге

Полное собрание стихотворений - Фет Афанасий Афанасьевич - Страница 41

Изменить размер шрифта:

1855

«В темноте, на треножнике ярком…»

В темноте, на треножнике ярком

Мать варила черешни вдали…

Мы с тобой отворили калитку

И по темной аллее пошли.

Шли мы розно. Прохлада ночная

Широко между нами плыла.

Я боялся, чтоб в помысле смелом

Ты меня упрекнуть не могла.

Как-то странно мы оба молчали

И странней сторонилися прочь…

Говорила за нас и дышала

Нам в лицо благовонная ночь.

1856

Ивы и березы

Березы севера мне милы, —

Их грустный, опущенный вид,

Как речь безмолвная могилы,

Горячку сердца холодит.

Но ива, длинными листами

Упав на лоно ясных вод,

Дружней с мучительными снами

И дольше в памяти живет.

Лия таинственные слезы

По рощам и лугам родным,

Про горе шепчутся березы

Лишь с ветром севера одним.

Всю землю, грустно-сиротлива,

Считая родиной скорбей,

Плакучая склоняет ива

Везде концы своих ветвей.

1843, 1856

У камина

Тускнеют угли. В полумраке

Прозрачный вьется огонек.

Так плещет на багряном маке

Крылом лазурным мотылек.

Видений пестрых вереница

Влечет, усталый теша взгляд,

И неразгаданные лица

Из пепла серого глядят.

Встает ласкательно и дружно

Былое счастье и печаль,

И лжет душа, что ей не нужно

Всего, чего глубоко жаль.

1856

Сестра

Милой меня называл он вчера —

В зеркале точно себя я не вижу?!

Боже, зачем хороша так сестра,

Что перед ней я себя ненавижу!

Голос его, прерываясь, дрожал;

Даже в сердцах я его проводила, —

Образ сестры предо мною стоял…

Так я всю ночь по аллее ходила.

В спальню вошла я; она уж спала.

Месяц ей кудри осыпал лучами.

Я не могла устоять — подошла

И, наклоняясь, к ней прильнула устами.

Как хороша, как светла и добра!

Нет, и сравненьем ее не обижу!

Милой меня называл он вчера —

В зеркале точно себя я не вижу?!

1857

Горное ущелье

За лесом лес и за горами горы,

За темными лилово-голубые,

И если долго к ним приникнут взоры,

За бледным рядом выступят другие.

Здесь темный дуб и ясень изумрудный,

А там лазури тающая нежность…

Как будто из действительности чудной

Уносишься в волшебную безбрежность.

И в дальний блеск душа лететь готова,

Не трепетом, а радостью объята,

Как будто это чувство ей не ново,

А сладостно уж грезилось когда-то.

Октябрь 1856

Музе («Надолго ли опять мой угол посетила…»)

Надолго ли опять мой угол посетила,

Заставила еще томиться и любить?

Кого на этот раз собою воплотила?

Чьей речью ласковой сумела подкупить?

Дай руку. Сядь. Зажги свой факел вдохновенный.

Пой, добрая. В тиши признаю голос твой

И стану, трепетный, коленопреклоненный,

Запоминать стихи, пропетые тобой.

Как сладко, позабыв житейское волненье,

От чистых помыслов пылать и потухать,

Могучее твое учуя дуновенье,

И вечно девственным словам твоим внимать.

Пошли, небесная, ночам моим бессонным

Еще блаженных снов и славы и любви,

И нежным именем, едва произнесенным,

Мой труд задумчивый опять благослови.

1857

Рыбка

Тепло на солнышке. Весна

Берет свои права;

В реке местами глубь ясна,

На дне видна трава.

Чиста холодная струя,

Слежу за поплавком, —

Шалунья рыбка, вижу я,

Играет с червяком.

Голубоватая спина,

Сама как серебро,

Глаза — бурмитских два зерна,

Багряное перо.

Идет, не дрогнет под водой,

Пора — червяк во рту!

Увы, блестящей полосой

Юркнула в темноту.

Но вот опять лукавый глаз

Сверкнул невдалеке.

Постой, авось на этот раз

Повиснешь на крючке!

1858

«Был чудный майский день в Москве…»

Был чудный майский день в Москве;

Кресты церквей сверкали,

Вились касатки под окном

И звонко щебетали.

Я под окном сидел, влюблен,

Душой и юн и болен.

Как пчелы, звуки вдалеке

Жужжали с колоколен.

Вдруг звуки стройно, как орган,

Запели в отдаленьи;

Невольно дрогнула душа

При этом стройном пеньи.

И шел и рос поющий хор, —

И непонятной силой

В душе сливался лик небес

С безмолвною могилой.

И шел и рос поющий хор, —

И черною грядою

Тянулся набожно народ

С открытой головою.

И миновал поющий хор,

Его я минул взором,

И гробик розовый прошел

За громогласным хором.

Струился теплый ветерок,

Покровы колыхая,

И мне казалось, что душа

Парила молодая.

Весенний блеск, весенний шум,

Молитвы стройной звуки —

Всё тихим веяло крылом

Над грустию разлуки.

За гробом шла, шатаясь, мать.

Надгробное рыданье! —

Но мне казалось, что легко

И самое страданье.