Выбери любимый жанр

Выбрать книгу по жанру

Фантастика и фэнтези

Детективы и триллеры

Проза

Любовные романы

Приключения

Детские

Поэзия и драматургия

Старинная литература

Научно-образовательная

Компьютеры и интернет

Справочная литература

Документальная литература

Религия и духовность

Юмор

Дом и семья

Деловая литература

Жанр не определен

Техника

Прочее

Драматургия

Фольклор

Военное дело

Последние комментарии
оксана2018-11-27
Вообще, я больше люблю новинки литератур
К книге
Professor2018-11-27
Очень понравилась книга. Рекомендую!
К книге
Vera.Li2016-02-21
Миленько и простенько, без всяких интриг
К книге
ст.ст.2018-05-15
 И что это было?
К книге
Наталья222018-11-27
Сюжет захватывающий. Все-таки читать кни
К книге

Лето разноцветно-косолапое - Калмыков Павел Львович - Страница 5


5
Изменить размер шрифта:

Медвежата быстро всему учатся, скоро научились и прятаться. Оказалось, хорошо прячется Коала: маленькая, скроется под широким листом шеломайника — найди-ка её! Чёрному Тедди не хватало выдержки: едва Аксинья Потаповна отправлялась на поиски, как юный барибал тут же выскакивал из своей засады и со всех лап мчался к «водильной» берёзе, стучал по стволу и кричал:

— Туки-та, туки-та!.. Всё решает быстрота!

Умку, разумеется, надо было искать у реки. Или прямо в реке, под водой. Речка быстрая, скачет по валунам, рябит и пенится, поди разбери, что там на дне белеется — камень или медвежонок. Вот если заметишь, как чёрный нос из воды высунулся, чтобы воздуха набрать, — тогда-то Умка и попался.

А как-то раз Аксинья Потаповна обыскивала бережок и за большой корягой увидела чёрное ухо и белый бок.

— Туки-та, Панда! — обрадовалась вожатая и поспешила к водильной берёзе.

Но там её поджидала другая Панда.

— А вот и не нашли вы меня, — сказала она обиженно. — Я сама затукиталась.

— А кто же за камнем прячется? — не поняла вожатая.

— Обознатки-перепрятки! — Из-за камня вышел чёрно-белый Умка, очень довольный собой. — Охотничья хитрость!

На самом деле не было никакой хитрости, просто он поскользнулся и перепачкался в глине, вот и стал похож на Панду.

— Ох, устала я вас искать, — вздохнула тогда медведица. — Всё я да я. Давайте-ка я вас научу до пяти считать, да и будете искать сами.

— У-у-у, ну пожалуйста, Аксинья Потаповна, ну ещё разик, — стали просить медвежата. — Мы больше не будем перекрашиваться.

— Ладно, в последний раз, — со вздохом согласилась вожатая.

Зажмурилась и начала говорить новую считалку, сложенную по австралийским мотивам:

— У медведей на бору
Поселилась Кенгуру.
«Ну-ка, прячьтесь, медвежата,
Я вам уши надеру!»
Раз! Два!..

А «три» не сказала — открыла глаза посмотреть, что там опять за шум да гам. И увидела суету вокруг толстой ольхи — той самой, дуплистой. Из дупла торчала задняя половина лохматого медвежонка и дрыгала в воздухе пятками, а вокруг порхал востроклювый дятел и клевал эту заднюю половину короткими очередями, успевая между делом браниться:

— Куда лезешь! Куда лезешь в чужую квартиру, форточник рыжий! Ну-ка, вылезай, кому говорю!

Ha помощь лохматому другу полез чёрный медвежонок Тедди, но получил клювом по носу, замахал передними лапами и кувырком полетел в траву.

Подбежал к дереву и Умка; лазить по стволам он был не мастер, но с рычанием тряс ольху, в надежде, что Бхалу вывалится из дупла. А главный шум создавали сороки, охочие до чужих скандалов.

— Папаша, успокойтесь, — обратилась к дятлу медведица. — Ну, ошибся ребёнок. Видите, застрял. Сейчас вытащим.

И она, обхватив ствол лапами, стала взбираться на дерево. Медведица покряхтывала, ольха поскрипывала, а папаша дятел не уставал возмущаться:

— Ну правильно, теперь весь дом мне разломайте, благодетели! У меня там, между прочим, жена, дети!

Вообще-то взрослые медведи не лазят по деревьям: тяжелы очень — все ветки обломаешь, всю кору сдерёшь когтями. Но если уж надо, то куда деваться?

Юные богатыри Умка и Тедди придерживали дерево снизу, чтобы не рухнуло.

— Вот так-то оно, — пропыхтела вожатая, похлопав беспомощного Бхалу по задней части, — ты застрял, а я тащи.

Застрял медвежонок крепко. Потаповна потянула его одной лапой, потянула другой, потом — что делать! — ухватила обеими и дёрнула посильнее.

И, конечно, не удержалась на ольхе, полетела вниз. Но извернулась в полёте, как кошка, и пружинисто приземлилась.

(И почему некоторые думают, что медведи неуклюжи?)

Умка и Тедди едва отскочили в стороны, а сама вожатая отскочить не успела, и в ту же секунду на спину ей свалился медвежонок Бхалу. Охохонюшки, вся искалечишься с этой молодёжью!

Из дупла выпорхнула освобождённая дятлиха, муж расцеловал её прямо на лету и бросился в дупло — как там птенцы?

— Живой? Глаза тебе не выклевали? — спросила медведица спасённого медвежонка.

Бхалу разожмурился — оба голубых глаза целы и невредимы, — шмыгнул носом и прогудел:

— У-у-у… маленькие у вас деревья, и дупла маленькие.

Пылесосный талант

Лето на Камчатке недолгое и нежаркое. Хотя кому как: белому Умке всё-таки было жарковато, мечталось поваляться по холодному снегу. А медвежоночий возраст тем и хорош, что каждый летний день долог, как целое лето.

Но коренные камчатские растения знают, что надо торопиться. Когда наступает лето, в два дня распускаются листья берёз. Травы подрастают с каждым часом — посиди смирно, и заметишь, как тянется кверху юный побег. Дружно раскрываются навстречу солнцу одуванчики — вчера ещё склон был зелёный, и вот уже устлан мохнатым жёлтым ковриком. Можно покувыркаться, погоняться за бабочками, напудрить нос жёлтой пыльцой, пожевать цветочек — душистый, сладковато-горьковатый. А пройдёт день, другой и…

— Снег, снег! — закричал Умка. — Ура, все на снег! — и со всех лап ринулся к склону, недавно такому жёлтому, а сегодня сплошь белому-белому, пушистому. Ворвался в белизну, упал, чихнул… и заплакал:

— Это не снег… Просто фу, а не снег…

А над расстроенным медвежонком кружились сияющие пушинки — семена одуванчика.

Одуванчиковый пух, конечно, не снег, а если и «фу», то не в плохом смысле, а в том смысле «ф-ф-фу-у-у», что его сдувать можно. Можно просто пускать стайки пушинок по ветру, но ещё лучше соревноваться, кто на кого сдует больше пуха. Тут равных не было губачонку Бхалу. И немудрено — вон у него какие губы дудочкой! Даже вдвоём Тедди и Умка не могли его передуть. Помогла Панда: подкралась к Бхалу сзади и закрыла ему рот ладошкой, а Тедди с Умкой дружно дунули — и наконец-таки запорошили всю рыжую мордашку пухом.

— У-у-у, нечестно! — возмутился Бхалу. — Все на одного! И всё равно я вас больше наодуванил.

Тем временем Аксинья Потаповна сидела, прислонившись спиной к раскорявистой берёзе, и радовалась на резвящихся детей. Запрокинула голову, чтобы почесать темечко о шершавый ствол, и увидела на ветке над собой длиннохвостую пестрогрудую птицу. Кукушка!

— Кукушка, кукушка, спела бы что-нибудь, — попросила медведица.

— А годы тебе не накуковать? — вопросом ответила кукушка.

— Да я, собственно, только до пяти считать умею, — призналась Аксинья Потаповна.

— Думаешь, тебя на больше хватит? — усмехнулась кукушка. — Совсем кукукнулась на старости — чужих сорванцов воспитываешь. Умные птицы, как я, для себя живут, птенцов другим подкидывают. Ничего я тебе не накукую!

— Что спорить, ты всё равно не поймёшь, — повела плечом медведица. — Вон, послушай, жаворонок поёт — у него дети, у него и песня. А у тебя на душе одни «ку-ку»…

Пожала плечами и кукушка. Действительно, не поняла.

Умка от игры упарился и улёгся отдыхать.

— Однако снегу хочется, — вздохнул он.

— Что такое «снег»? — спросил Бхалу.

— Белый, чистый, свежий, — мечтательно зажмурился Умка.

— Мокрый, — добавил Тедди, который видел снег только по весне, когда он тает.

— Холодный-холодный, — добавила Панда. (Уж панды знают, что такое снег, потому что не спят зимой.)

— Бр-р-р! — передёрнулся Бхалу. — Не хочу холодный. Люблю юг: тепло, фрукты сладкие, деревья высокие, птицы яркие, солнце спинку припекает…

— Не рассказывай, — взмолился Умка. — От твоего юга у меня мурашки по спине.

— Так ты бы встал с муравейника, — посоветовала Аксинья Потаповна.

Умка вскочил, стал отряхиваться и вычёсываться, а Бхалу обрадовался:

— Муравейник! Вкуснятина!

— Подожди, — сказала Аксинья Потаповна. — Сейчас я покажу, как лакомиться муравьиной кислотой. Нос в муравейник совать не следует, а то муравьи залезут в ноздри и покусают. Надо облизать лапу…