Лето разноцветно-косолапое - Калмыков Павел Львович - Страница 13

— Ага, попался, чёрный?

Тедди поглядел вверх и увидел глумливую мордочку Махи-Росомахи.

— Вот будешь знать, как за мной гоняться, бе-е! — Росомаха показала язык.

— Иди, куда шла! — сердито сказал Тедди. — А то сейчас как выскочу!

— Ой, ой, напугал, — кривлялась Росомаха. — Никуда ты не выскочишь. Никто тебя не найдёт. Эту яму снаружи не видно, её только я знаю. Ты копни снег — там кости многих медведей лежат, которые тоже так вот попали да и не выбрались.

У Тедди слёзы набегали на глаза и губы дрожали, но он только рявкнул свирепо:

— Захочу и выберусь! Поди прочь, пока хвост не надрал.

— Что ж, тогда пока, — сказала Маха-Росомаха и скрылась из виду.

Прошло несколько минут, а Тедди показалось — вечность. Он снова прыгал, и карабкался, и звал своих, и зализывал порезанную пятку. Свои не шли.

Зато опять над ямой свесилась Росомаха.

— Ладно, чёрный, обиды прочь. Держи лапу. Держи, не бойся, я серьёзно.

Тедди не хотелось помощи от Росомахи, но ещё меньше хотелось оставаться в холодной ловушке. Он подпрыгнул и изо всех сил ухватился двумя своими лапами за протянутую Росомахину. И Маха вытащила медвежонка на траву — сильная всё-таки.

— Спасибо, — буркнул медвежонок. — Я пошёл.

— Погоди, — сказала она. — У меня к тебе дело.

— Не хочу я с тобой дел иметь.

— Боишься, — презрительно прищурилась Росомаха. — А ещё моряк…

— Кто моряк? — не понял Тедди.

— Ну, у тебя же чайка на груди нарисована — морская птица. «Чайка смело пролетела…» А ты бояка.

Действительно, у чёрного медвежонка Тедди на грудке был уголок белой шерсти (только сейчас перепачканный землёй). И в самом деле похоже на чайку, только Тедди никогда об этом не задумывался.

— Я не бояка, — сказал Тедди. — Какое ещё у тебя дело?

— Идём со мной, — позвала Маха.

И она привела его на вытоптанную полянку, полную странных запахов. Здесь недавно были люди! Вот по этой тропинке они ходили к речке на водопой, вот здесь лежали и спали, а здесь… Тедди не понял, что это за круг, обложенный камнями, запорошённый чем-то серым. Понюхал — и чихнул, подняв тучку пепла.

— Это кострище, — пояснила Росомаха. — Здесь люди-туристы разжигают огонь, сидят рядом и едят всякие вкуснятины.

— Сгущёнку? — недоверчиво переспросил медвежонок.

— Да ты, я вижу, не такой уж дремучий! — удивилась Росомаха. — Да, и сгущёнку тоже. Ага, теперь я понимаю, зачем ты в яму залез — конечно, там ведь консервные банки старые. Спросил бы меня сначала. Ту яму давно забыли, а банки теперь закапывают. Иди сюда, помогай!

И Маха-Росомаха принялась копать землю между кустами. Тедди присоединился, и вскоре на свет действительно показались консервные банки и комканые газеты.

— Мало, но вкусно, — причмокнула Росомаха, вылизывая жестянку из-под тушёнки.

Тедди запустил язык в сгущёночную банку. Пусто! Экономные туристы сами всё облизали, оставив медвежонку один запах.

Росомаха растрепала газетные завёртки, но там оказалась лишь яичная скорлупа и картофельные очистки.

— Это и есть твоё дело? — поморщился Тедди. — Пустые банки?

— Это пока только разведка, — сказала Маха. — Сегодня вечером придут следующие туристы. У них есть полные банки вкуснятин, не пустые. Я вижу, ты не трус.

— Я не трус, — согласился Тедди.

— Значит, на дело двинем ночью. Приходи к этому пню, здесь будет «стрелка». А пока возвращайся к своим — слышишь, уже аукают. Да смотри, никому ни слова.

— Почему? — спросил медвежонок.

— Сюрприз сделаешь, — пообещала Росомаха и скрылась за кустами.

«Кажется, не такая уж она и вредная. Просто с характером», — подумал Тедди и двинулся навстречу голосам своих разноцветных собратьев.

— Тедди! Ну куда ты опять запропал! — воскликнула Аксинья Потаповна. — Ой, да грязный какой, весь в земле, мордаха в пепле. Где ты был?

— В яму провалился, — сказал Тедди.

— Батюшки! — всплеснула вожатая лапами. — Ведь знала же я про эту мусорную яму, да совсем забыла. И как только ты выбрался?

— Выбрался, я же моряк, — сказал Тедди. О Росомахе он решил пока промолчать, а рассказать потом, когда вернётся с добычей всем на радость. — Видите, у меня морская чайка на груди нарисована.

Бхалу поглядел на свою грудь и сказал:

— У-у-у, подумаешь, и у меня чайка.

— Это я моряк, — возразил Умка. — Важнее не чайка на груди, а рыба в зубах!

— Моряки, все моряки, — примиряюще сказала Аксинья Потапов-на. — Только моря у вас разные. Ты бы, Тедди, искупался, что ли, а то как спать ляжешь в таком виде?

Дело для настоящего моряка

…Когда стемнело, Тедди стал тихонько выбираться из кучи мохнатых собратьев. Он заранее улёгся с краю, чтобы уйти незамеченным. Снял с себя когтистую лапу лежавшего рядом Бхалу — тот лишь промычал что-то во сне и почмокал длинными губами. Аксинья Потаповна похрапывала и ничего не слышала. Не спала только бабушка Коала — подкреплялась припасёнными стеблями иван-чая, то и дело приправляя русскую траву пахучими австралийскими капельками. Что делать, днём коалы сонны, а ночью у них как раз самый аппетит.

— Далеко? — шёпотом спросила бабушка.

— По медвежьему делу, — шепнул в ответ Тедди и крадучись направился к условленному месту.

Что-то ему не очень хотелось куда-то идти среди ночи. Нет, медведи не боятся темноты. Но… спать в тёплой медвежьей компании было бы куда милее. А может, Росомаха сама не придёт? Кто её знает, когда она шутит, а когда всерьёз говорит.

Вот и условленный пень — «стрелка», как назвала это место Росомаха. Никого не видно. Обманщица! С кем только связался…

Но не успел Тедди с облегчением повернуть назад, как послышалось хриплое «ку-ку!», и из-за пня вынырнула большая чёрная тень. Не кукушка, понятно, какие ещё среди ночи кукушки. Она, Машка-Росомашка.

— Наконец-то, — сказала она. — Я уже думала, струсил.

— Это я-то струсил! — фыркнул Тедди. — Ладно, веди.

И Маха повела медвежонка на знакомую поляну.

— Я уже всё разнюхала, — рассказывала она по пути. — Люди пришли и спят в палатках. Собаки у них нет. Палаток две. Берём крайнюю. Твоя задача — залезть внутрь и вытащить рюкзак с едой. Я остаюсь на шухере, если что — выручу. Добычу — пополам. Ну, смелее! В нашем деле главное — быстрота и наглость! Кто смел, тот и съел.

Быстроту медвежонок Тедди уважал, а вот наглости его ещё не учили. Аксинья Потаповна всегда говорила про осторожность.

Тедди подошёл к маленькому матерчатому домику и просунул нос в дверь. Внутри было темно, тепло и так пахло людьми, что просто шерсть поднималась дыбом. Сердце медвежонка билось громко и часто-часто.

«Я не трус, — подумал Тедди. — Я должен добыть рюкзак с едой».

Едой пахло прямо под носом — из большого, туго набитого мешка. Это и был рюкзак. Но на мешке лежала голова человека! Голова ровно дышала, человек спал. «Совсем как медведь, — подумал Тедди. — Вроде и не страшный. Эх, ладно». Он ухватил рюкзак когтем за лямку и попятился с ним из палатки. Человек заворочался и забормотал:

— Совсем озверели, какой подъём в такую рань!.. — зачмокал губами, вздохнул и… не проснулся.

Рюкзак был очень тяжёлый, у медвежонка даже пятки по траве буксовали. Подоспела Росомаха, вцепилась зубами в другую лямку, и уже вдвоём они отволокли добычу в кусты.

— Всё, отходи, дальше я сама, — сказала Маха и принялась терзать матерчатый бок рюкзака.

Ткань, однако, была очень крепкая и даже хищным зубам так просто не поддавалась.

— Как это сама? — не понял Тедди. — А мне чего ждать?

И он схватился за рюкзак с другой стороны. Оторвал какую-то лямочку, потянул какую-то верёвочку — рюкзак и раскрылся.

— Отойди, пока цел! — рявкнула Росомаха и зарылась в рюкзак с головой.

Она злобно выбросила на траву шерстяные вещи, тяжёлый фотоаппарат в кожаном футляре и наконец добралась до съедобного — галет, сушёных фруктов и суповых кубиков. Тедди только облизывался на лакомство: Махины глаза горели так недобро, что он даже не решался попросить себе кусочек. Зато в боковом кармане рюкзака медвежонок отыскал вкусно пахнущую пластмассовую коробку и стал её грызть, предвкушая неземное удовольствие. На траву из коробки выскользнуло что-то похожее на белый камешек-голыш.