Заклинательницы ветров - Линдхольм Мэган - Страница 31

Какое-то время Вандиен смотрел на нее снизу вверх, не торопясь отвечать. Росточка она была не слишком впечатляющего. Пожалуй, она была этак на полголовы выше его самого, но в основном за счет стоячего капюшона. Если бы ее лоб остался таким же, как тогда, когда она еще была человеком, ее и Вандиена брови оказались бы на одном уровне. Стройное худенькое тело с головы до пят окутывали бледно-голубые одежды, оставлявшие открытыми лишь лицо и руки до запястий. Быстрый глаз Вандиена сейчас же подметил тонкую чешую, едва начинавшую голубеть по краям. И чешую, и голубой оттенок можно было принять за безукоризненно выполненный рисунок на коже, но это был не рисунок. Ее ногти понемногу превращались в такие же роговые чешуи, только более плотные. Бровей и ресниц на лице не было уже давно, чешуи покрывали даже губы, только на них они были слегка розоватыми. Настоящая Заклинательница Ветров. Вандиена всю жизнь строго предупреждали: ни в коем случае не открывай им своего имени. И он молчал, словно немой.

– Его зовут Вандиен, – нарушил неловко затянувшееся молчание Хелти. – Прошу тебя, присаживайся. Заклинательница Киллиан. Может, принести тебе чего-нибудь перекусить?

Потупившийся было Вандиен взял свою кружку, поднес ее ко рту и смело уставился на Заклинательницу поверх нее, одним глотком влив в себя добрую половину содержимого. Он видел, как заметался Хелти, но ему не было до этого дела. Ему не слишком понравилось, как тот без спросу обошелся с его именем. Пускай теперь покрутится. Может, подавится…

Но Киллиан как ни в чем не бывало опустилась на скамью рядом с Хелти. Казалось, она не ощущала никакой неловкости. Ее капюшон удивительно изящно покачивался в такт каждому ее движению, точно мягкий хохолок птицы, бредущей по мелководью. Если бы не этот капюшон, она вполне сошла бы за обычную молодую женщину, намотавшую на себя несусветное количество ткани. Серые, совсем человеческие глаза с подкупающей девической искренностью смотрели на Вандиена. Нет уж, строго напомнил он сам себе. Нет в ней ничего человеческого и тем более невинного. Может, было когда-то, но теперь – нет.

– Он разговаривать-то умеет, этот твой возчик? – поддразнила его Киллиан.

– Когда ему есть что сказать, – парировал Вандиен.

– Неужели тебе нечего сказать той, что станет бороться с тобою назавтра? – Ее серые глаза улыбались Вандиену и в то же время словно бы не ему, так, будто он был непослушным ребенком, а Хелти – не в меру любвеобильным родителем.

– Да вроде как нечего, – сквозь зубы выдавил Вандиен.

– Как жалко. А я-то ждала встречи с моим супротивником, думала оценить, довольно ли он хорош, чтобы противостоять моему искусству. Неужели ты так молчишь оттого, что загодя оробел? Уж не задумал ли ты удрать под покровом ночи, Вандиен, неужто мы с тобой так и не померяемся силами?

– Сама-то не удерешь?

– Вот как? Ты думаешь, это облегчило бы твой труд? Значит, не будь ветра, свищущего в лицо, ты плескался бы в воде до полного удовольствия и в самом деле нашел что-нибудь в затопленном храме? Да, если бы наши храмы, древние и новые, не строились только для нас и не посвящались лишь нам, я бы испытала искушение позволить тебе сделать попытку.

– Ну, уж так-то зачем, уж так-то зачем, – поспешил вмешаться обеспокоенный Хелти. Он поднялся, и его тяжелая ладонь легла на плечо Вандиена: – Ни к чему нам тут твое злоязычие, молодой человек. Все правильно, тебя малость надули насчет работы, которую ты должен исполнить. Мне очень жаль, что так вышло. Но раз уж вышло, то прими все как есть, твердо и весело, как положено порядочному человеку. Выше голову, не журись! Неужели так трудно пережить пару дней на всем готовом, в теплой чистой комнате с мягкой постелью и вообще всем, чего душенька пожелает? Правильно, богачом ты у нас тут не станешь, но Зролан, уж верно, порассказала тебе, как мы принимаем возчика, которого пригласили! Хочешь новый плащ? Пожалуйста. Новые сапоги? Только намекни. Когда дело касается гостей, у нас тут скупердяйничать не принято. Ну и что, если тебя сюда хитростью заманили? Заманили, но ведь не обидим! Давай, парень, придумай, что слупить с нас себе в утешение, и не злись. А ты, госпожа Заклинательница Киллиан, прошу, сделай милость, не принимай слова нашего возчика очень уж близко к сердцу, хорошо? Он одолел неблизкий путь, добираясь сюда, умотался до полусмерти и оголодал, и в горле у него совсем пересохло. Думал, тут его золотые горы ждут не дождутся, ан глядь, за все мучения – рыбный чоудер да новые сапоги! Это ж совсем святым надо быть, чтобы настроение не испортилось. Сейчас он в горячей ванне отмокнет да полежит отдохнет малость, и все как рукой снимет. А? – Широкая ладонь, лежавшая на плече Вандиена, предостерегающе отяжелела. Когда же Вандиен поднялся, Хелти не только не убрал руку, но даже помог ему подняться и направил гостя к лестнице. – Вот увидишь, все будет в порядке. Встанешь завтра как новенький, с улыбкой на лице и боевым духом в груди…

– Вне всякого сомнения, – сказал Вандиен. Обращался он к Хелти, но смотрел на Заклинательницу Ветров. Что за родители наградили свою дочь такими глазами? И как они себя чувствовали, когда их дитя ушло от них к Заклинательницам? Или, может быть, она разделила судьбу множества маленьких девочек, которые однажды вышли из дому погулять – и более уже не возвратились? Помнила ли эта Киллиан свою семью?..

И вот тут большой серый глаз Заклинательницы подмигнул Вандиену, да так девически кокетливо, что у него кровь в жилах похолодела.

Он медленно взошел наверх по ступенькам. Хелти, оставшийся внизу, громогласно призвал кого-то по имени Джени, требуя приготовить ванну для гостя. Лестница привела Вандиена в коридор, скудно освещенный окошками по обе стороны. Он отметил про себя, что лестница была без перил, и заранее решил вечером не напиваться. Две из шести дверей, выходивших в коридор, были закрыты. Вандиен на скорую руку осмотрел остальные четыре и выбрал самую большую и хорошо проветриваемую спальню.

Оконные ставни были распахнуты настежь и прихвачены защелками, чтобы не болтались, и по комнате без помех гулял свежий морской бриз. По гостиничным меркам комната была обставлена вовсе не плохо. Была здесь и ванна – крепкая деревянная лохань, способная вместить человека куда крупней Вандиена. На деревянной подставке, простой, но в то же время изящной, стоял кувшин и при нем тазик. Кровать была снабжена соломенным тюфяком, двумя толстыми покрывалами и шерстяным одеялом, свернутым в ногах. Имелся даже сундук, на тот случай, если постояльцу понадобится куда-то сложить свое имущество. На полу красовались две потертые звериные шкуры: одна у кровати, другая возле лохани. Завершал обстановку спальни деревянный табурет.

Вандиен с большим облегчением сел на кровать. На какое-то мгновение он позволил себе понуро ссутулиться, потом расправил плечи, протер слипающиеся глаза и убрал со лба волосы. Тут в дверь постучали, а потом распахнули ее плечом прежде, чем он успел отозваться. Джени явно приходилась старшей сестрой девочке, протиравшей столы: сходство было несомненное. Она внесла два ведра воды, от воды шел пар. Мальчик-слуга, вошедший следом за Джени, тащил такую же ношу и еще два грубых полотенца, переброшенные через плечо.

– Твоя ванна, возчик! – объявил мальчишка, выливая воду в лохань.

– Да, а то вдруг он подумает, что это суп, – хмыкнула Джени и, скосив глаза на Вандиена, пожала плечами – что, мол, с глупенького возьмешь. Рубашка прямо-таки пугающе подробно обрисовывала ее грудь. Вандиен задумался о том, с кем она пытается заигрывать – с ним или со слугой.

Парнишка не подал виду. Бросил полотенца на табурет и протопал вон из комнаты. Джени оглядела комнату, запустила руку в карман передника, извлекла пригоршню сушеных трав и бросила в воду. Потом наклонилась размешать, по-прежнему искоса поглядывая на Вандиена. Вандиен сидел молча и ждал. Джени выпрямилась и вытерла мокрую руку о передник.

– Нужно еще что-нибудь, возчик?

– Да нет, спасибо, – сказал Вандиен. – Тут и так все гораздо приличней, чем я ожидал.